Знаки внимания (СИ) - Шатохина Тамара - Страница 45

— Фу, Жучка, фу — кому сказала!

— Господи… все-таки — Жучка, — тяжело вздыхает бабушка.

— Ну… она вроде реагирует на Жучку.

— А еще машину твою так звали… плохая примета, между прочим.

— Да ты что? — пугаюсь я, — тогда еще думаем. Нет, ну фиг-на фиг!

— Даниэлла — можно, — несмело предлагает она, — сокращенно — Дана, Данка.

— Собакаданиэлла… чудненько, — с упоением тискаю я щенка русского спаниеля — блестящую, как черный атлас, кроху с белым пятнышком на грудке.

После всех потрясений, которые, кажется, все же прекратились в день суда над Одеттой, я на несколько дней впала в состояние, которое можно было назвать прострацией. Или безучастностью ко всему происходящему вокруг. Бабушка дала мне время пострадать, и, наверное, это было нужно, потому что потом я сама и очнулась, и встрепенулась, и опомнилась.

Интернет предлагал кучу вариантов и способов, как начать новую жизнь или подновить и подлатать старую — от ремонта до смены места жительства, работы и прически. Одним из советов было — завести домашнего питомца. Породу выбирали мы вдвоем и взяли ее — Собакуданиэллу. Это оказался ужас на четырех ножках — шкодливый и упрямый. Диван с гобеленовой обивкой в бабушкиной комнате сразу же оказался погрызен и тут возник и обрисовался настоящий феномен… Или же нет — просто предсказуемая реакция двух женщин, радующихся возможности выплеснуть целую тонну нежности и ласки на объект, более чем достойный их.

Дело в том, что чем больше чистого незамутненного зла творило это создание — висело на шторах, обрывая их, жрало корни фиалок, вытряхивая их из горшков, а землю растаскивая по ковру… Стягивало скатерть с кухонного стола со всем, что на нем находилось — сахаром, солью, печеньем, вареньем и медом, смешивая все это с содержимым мусорного ведра… Тем больше мы его любили, всерьез восхищаясь изворотливостью, хитростью и феноменальной вредностью.

— Фу, Собакаданиэлла! — командую я, оттаскивая девочку от изгрызенного уголка дивана и, как только отпускаю ее из рук, она мгновенно срывается туда же и с рычанием вцепляется в обивку. И так — раз десять подряд. А мы (это вообще нормально?) радуемся непонятно чему и смеемся, глядя с умилением и нежностью, и восхищаясь на этот раз ее упорством и целеустремленностью.

Вариант с собакой сработал, эта маленькая зараза подарила кучу эмоций, исключительно положительных и помогающих уйти от негатива хотя бы на время общения с этим чудом.

Дальше интернет рекомендовал новые знакомства, и тут даже искать никого не пришлось — я сблизилась и даже можно сказать — подружилась с той самой Лизой, женой Стаса Измайлова, который вытащил меня из машины за секунды от взрыва.

Они удивительная пара — высокий и молчаливый, прямой и открытый, простоватый Стас, работающий на многих сложных машинах, название которых очень трудно запомнить — они используются при строительстве дорог, и невысокая тоненькая и рыженькая Лиза. Стас влюблен в жену до безумия, они женаты чуть больше года и из-за его работы часто расстаются на дни, а то и недели. За ним очень интересно наблюдать, когда они рядом — он похож на прирученного медведя, который растерянно топчется и ест глазами своего дрессировщика.

И там есть на что посмотреть — Лиза очень эффектна, интересна и производит очень сильное впечатление уверенной манерой держаться, грамотной речью и строгим учительским взглядом. Еще они, как и я, любят кататься на коньках…. бассейн я временно исключила из списка своих увлечений, боясь встретить там Сергея. Чувство вины так и не прошло, мне легче трусливо избегать встреч с ним, всеми силами стараясь забыть эту вину. Пока этого не получается — прошло слишком мало времени — меньше двух месяцев. Нужны более сильные меры, можно сказать — радикальные. Сейчас середина июля и опять страшная жара, а еще — отпуск.

Самсон Самуилович распустил на летнее время почти всех сотрудников, временно не принимая новых заказов и закрыв старые проекты. Он, как я поняла, сейчас в поиске, но уже не в метаниях — какое-то решение относительно дальнейшего развития КБ он для себя совершенно точно — принял, но с нами этой информацией пока не делится.

Месяц назад, вскоре после того, как получил от меня марку, Георгий Страшный переехал со своей семьей в Израиль на постоянное место жительства. Именно такие выводы я сделала из слов Ирины Борисовны, прозвучавших после того, как я несмело поинтересовалась — а почему совсем не видно на работе Георгия Артуровича? Я решилась спросить о нем, потому что теперь нас кое-что связывало, а именно — проклятый «Маврикий».

Так-то выходило, что все к лучшему — опасность, связанная с маркой, мне больше не угрожала, а мужчина, из-за которого я страдала, больше не маячит перед глазами. И, кажется, сейчас есть все шансы зажить нормальной жизнью, оставив позади неудачи и сложности.

Но думать о Георгии я не переставала и постепенно непонятное разочарование и тоска, а потом облегчение и спокойное твердое намерение забыть, уступили место беспокойству и тревоге за него и, как ни странно — за маленького Сашу. Потому что если бы все было так просто: заплатил — выздоровел. Еще и любопытство терзало — а как сложится дальше судьба марки, получится ли выгодно продать ее, подтвердится ли ее связь с Йоганнесом Блашке, почти удваивая цену? И, конечно же, я волновалась из-за опасности, которую представляла собой продажа этой дорогущей штуки. Мне нужна была элементарная информация, чтобы узнать и успокоиться, а потом навсегда забыть все это.

Но не судьба было узнать, потому что Ирина Борисовна пояснила, аккуратно подбирая слова:

— Георгий Артурович увез Леночку и детей в Израиль и, скорее всего, они останутся там на ПМЖ. Он сказал, что где-то изыскал средства, а еще продал квартиру и — представляете себе, Катенька? Захотел возместить нам с Самсоном Самуиловичем траты на ту самую первую операцию для Саши. Мы не стали даже разговаривать, о чем идет речь? Это что — только наши деньги? Весь коллектив участвовал, но знаете что? Я легко выдохнула, когда они уехали, хотя говорить такое стыдно. А все потому что это таки ужасно — постоянное напряжение и беспокойство за мальчика, а еще такая огромная ответственность. Мы всерьез боялись не справиться, сейчас такой период для нашей Шарашки… сложный период. А еще сложнее им, но вы представляете, Катя?! Он таки вернул на счет Шарашки эти деньги! А это же половина их квартиры! Мы не знаем, что теперь и думать, хотя эти деньги совсем не помешают, особенно сейчас.

— Вы вовремя тогда нашли их, и время на первую операцию не было упущено. Хорошо, что он изыскал эти деньги, Ирина Борисовна, это замечательно, давайте тогда вместе радоваться? И за Шарашку тоже.

Что еще я могла сделать для совсем уж полной психологической реабилитации? Кроме того, что опять много читала, работала на участке и часто встречалась с Лизой, когда Стас уезжал на свои рабочие вахты? Я собралась к папе в Черногорию, месяца на два. А бабушка отказалась ехать со мной.

— Катя, подумай сама — кто будет поливать грядки, караулить дом? А консультации? Да, я засиделась дома, но не до такой же степени, чтобы задрав хвост, рвануть по Европам. Я скучаю по работе, по всем нашим, да я на беременных смотрю на улице с жадностью, как маньяк! Не нужно было уходить… такие, как я, ползают на работу до самой смерти. А о собаке ты подумала? Там же нужна куча документов и прививок дополнительно — как раз к осени и успеешь, — хмыкала она.

Билет на самолет уже куплен (да здравствует безвиз!) вещи собраны — чемодан на колесиках и большой музыкальный футляр. Я беру с собой новую гитару — учусь играть на ней, и тут виноват не интернет — я давно мечтала об этом, еще с тех самых пор. Несколько первых уроков — самых важных, дал мне преподаватель в музыкальной школе, а узнав что я уезжаю, посоветовал хороший самоучитель. Я легко освоила нотную грамоту, учиться вообще было приятно.

Есть еще кое-что — тонкая папка с документами, которую я получила по почте перед самым отъездом и которую не хочу оставлять дома — мне нужно будет показать ее папе. И еще мне кажется, что она совершенно мистическим образом связывает меня с Георгием.