Пятнадцать ножевых (СИ) - Линник Сергей - Страница 22

— Надо же, не слышала. Ишшо, — и она снова захохотала.

Где-то на краю поля зрения я заметил Баринова. Он прошел, остановился. Наверное, увидел нас. Нехорошо он как-то посмотрел. Злость, испуг и недоумение. По крайней мере так мне показалось. Что-то с тобой, паренек, нечисто. Где-то насчет Панова накосячил, и сильно. У кого там был лозунг «Не забудем, не простим»? Не помню уже. Но теперь он и мой,наверное.

Кофе дознавательница пить не захотела, сославшись на занятость. А телефончик дала. Рабочий и домашний. Вернее, ментовской общаги на Каширском шоссе, дом восемь, корпус два. Знаю я этот дом. Когда в сентябре девяносто девятого взорвали дом шесть, корпус три, чуть не вся московская скорая ездила на то, что осталось. Спасатели, разборы завалов. Да уж, еще раз на такое смотреть желания нет.

До следующей пары осталось еще несколько минут. Я вышел на улицу, зашел в телефонную будку, в которой кто-то умудрился выбить одно боковое стекло. Бросил в монетоприемник свою двушку, набрал номер. Два гудка, три, четыре... Подняли.

— Алло, — ответил женский голос. Ассистентка какая-то, наверное.

— Здравствуйте, меня зовут Андрей Николаевич Панов. Могу я поговорить с Игорем Александровичем?

— Подождите, сейчас позову.

Удаляющиеся шаги после короткого стука трубки о стол, ожидание. Ну, давай, судьбинушка, не подведи!

— Морозов, слушаю вас, — ответил какой-то мужчина через пару минут.

— Игорь Александрович, здравствуйте, мы могли бы с вами встретиться? Я по поводу одной вашей старой работы... У меня пара вопросов возникла... Послезавтра? У вас, в Институте питания? В какое время вам удобнее?

Глава 9

Вот и вторник наступил. Раннее утречко. Проклятый будильник! Побриться, позавтракать — и в путь. По идее, сегодня еще занятия, последний день перед тем, как народ уедет на сельхозработы, но я воробей пуганый. Вместо того, чтобы о твоем отсутствии узнавали после прогула, надо просто договориться заранее. Тогда и отрабатывать не всегда придется.

Одежка поглажена с вечера, лежит стопочкой. Бутеров нарубить — и в путь. Лебензон меня беспокоил мало. Вряд ли он пойдет на открытый конфликт. Оно ему надо?

А Лиза вчера так и не позвонила. Наверное, обиделась, что я убежал. Ну и ладно, переживу. Зато в теннис играть учиться не надо. Несомненная польза.

В этом визите к небожителям насторожило вовсе не то, что меня практически на порог выставили. Всякое бывает. Теща должна обладать только одним достоинством: ни при каких обстоятельствах не лезть в семью своей дочери. Я не беру крайние случаи, зять, к примеру, лупит жену с детьми и издевается над ними. Просто обычная жизнь. Чтобы не пыталась рассказать когда убирать и как стирать, куда деньги тратить и что кому говорить. А так — она может быть вредной, противной, склочной и даже ненавидеть своего зятя. Все мы люди, никто не идеален. Но эта же звезда... у нее на лбу написано: «Только я решаю как поступать, и вы узнаете об этом — и выполните». Правильно мечтал тот парень, «чтоб была у бабы мама космонавтом — чтобы раз в полгода приходил сигнал». Однако сильно запала мне в душу эта дамочка. Никак думать не перестану.

А на подстанции меня ждал сюрприз. Пока не знаю, хороший или нет. Вместо обычной пятиминутки, на которой, как правило, присутствуют только врачи, в конференц-зал согнали всех, кого смогли найти. Народ пошумел чуток, но потом смирился. Хочется начальству, что спорить? Лучше потерпеть немного, смотришь, мероприятие быстрее закончится.

Сел рядом с Томилиной. Елена выглядела на все 100. Глазки подведены, на голове — новая прическа. Свои непослушные рыжие волосы доктор завила, уложила. Да и юбочка под халатом явно выше нормы.

— А я тут тебе местечко держу, — начала с улыбкой разговор Томилина. — Были тут... некоторые. Покушались!

— Но ты же отбила атаку? — подмигнул я.

— А как же!

Поулыбались друг другу, а тут и начальство явилось.

За трибуну сразу встал заведующий. Он окинул присутствующих орлиным взором, усиленным диоптриями, спецом остановил грозный взгляд на мне. После чего траурно начал:

— Как вы все знаете, у нас случилось ЧП. Тринадцатого сентября сего года при следовании на станцию после вызова бригада номер семь в составе...

Дальше началась моя персональная порка. Тыкая в меня пальцем Лебензон перечислял пункты инструкций, которые я нарушил. Народ на Панова смотрел, будто в меня попала пуля дум-дум. Разорвало на части и разбросало по залу. По всему выходило, что это я не спасал пассажиров, а топил их своими неумелыми действиями.

Ароныч хочет войны? Ну ладно, он ее получит. Я повернулся к Томилиной, дождался паузы в спиче Лебензона:

— Вот кстати, новый анекдот рассказали, — начал я ей рассказывать. — Звонит на скорую мужик — приезжайте срочно, я обе руки сломал! Его спрашивают, а номер как набрал? Так я не себе — тёще.

Тут надо было видеть Лебензона. Оказывается, заведующий замолчал и смотрел как я, не обращая на него внимания, флиртую с докторшей. Вроде и негромко разговаривали, а получилось, что все услышали. Он поперхнулся, его лицо покраснело. Весь зал глядел на меня с ошалевшими глазами. А Томилина... она смотрела... влюбленными. Бэта-самец кинул вызов альфе! Что сейчас будет!

Скандала не случилось. В конференц-зал забежала одна из диспетчеров и что-то взволнованно прошептала Лебензону на ухо. И он как-то он очень быстро покинул помещение. Я слегка толкнул локтем Томилину, подмигнул ей:

— Как тебе анекдот?

— Смешно! — Лена покраснела не меньше, чем Лебензон минуту назад. О, опять все у нее пошло с шеи и вверх до кончиков ушей. Как же быстро поджигаются рыжие...

— Сегодня нас опять вместе поставили — перевел разговор я на насущное — Опыта набираться, наверное. В связи с этим хотел спросить. Ты плавать умеешь?

Томилина прыснула, на нас опять начали оглядываться.

***

Лев Аронович вернулся минуты через три, наверное. Не очень долго он отсутствовал. Но вместо того, чтобы продолжить торжественную порку, он что-то сказал старшей фельдшерице Галине Васильевне и снова убежал. С мест начали выкрикивать что-то в стиле «Караул устал». Но робко и не слишком активно. На всякий случай Галя гаркнула, что потерпеть немного надо.

Пока коллектив, согласно заветам классика, вдыхал кислород, а выделял всякую гадость, две бригады уехали на вызовА. Счастливчики, что сказать. Там ты сам себе хозяин, а здесь хоть и сижу рядом с окном, а дышать всё хуже. Фрамуга не спасает.

Наконец, кто-то зашумел в коридоре, ясно был слышен голос заведующего, произносящий: «Сюда проходите, пожалуйста». Начальство приехало. Вот кого ждали. И, судя по всему, визит незапланированный. Мне даже немного интересно стало, что за вождей сюда занесло. Обычно на скорую дальше двора вожди не заезжают. Постоят, покрасуются перед объективами возле машин — и прощай, земля.

Услышал приехавших не только я. Народ как-то изменил тональность гула и слегка прикрутил громкость. Галина Васильевна встала в стойку в ожидании визита. Уж она-то знала, кого ждут.

Ну, так неинтересно. Этого мужика я знаю. Он же меня коньяком угощал, я помню. Зашел он первый, но к трибуне чуть ли не подтолкнул Лебензона. И встал скромно чуть не у двери. Поводил глазами по залу, увидел меня, улыбнулся, кивнул.

Заведующий вновь подошел к трибуне и начал вторую попытку. То же самое, только слово «ЧП» куда-то исчезло. Порушенные пункты инструкций тоже. Установочка поменялась. Оказалось, что фельдшер Панов, несмотря на молодость и отсутствие опыта, верно оценил ситуацию и принял единственно важное решение. И что коллектив подстанции гордится таким сотрудником и вообще. А сейчас слово предоставляется товарищу Щербине Ярославу Кирилловичу.

Ценитель коньяка подошел к трибуне, открыл папку торжественного красного цвета и зачитал, что Московский городской Совет депутатов трудящихся награждает Андрея Николаевича Панова грамотой и ценным подарком. Я вышел, под аплодисменты получил грамоту и коробочку. Открыл — часы. С металлическим браслетом. Показал народу, отхватил еще порцию поздравлений, причем судя по лицам, вполне искренних. Вот так, вроде циники и ничем их не прошибешь, а за коллегу радуются.