На грани войны (ЛП) - Стоун Кайла - Страница 65

Ханна пела Майло. Все песни, что только приходили ей в голову. Песни «Битлз», Aerosmith, Pink Floyd, Фила Коллинза. Queen. Она качала Шарлотту на руках и пела.

Когда ее горло пересохло, и она больше не могла петь, Квинн взяла это на себя. Она включала любимые классические рок-песни Майло на своем айподе или читала некоторые из их самых любимых апокалиптических романов.

По просьбе Квинн они переместили Майло в ее спальню. Они могли бы использовать дом в «Винтер Хейвене» теперь, когда ополчения больше нет, но все чувствовали, что Майло захочет быть в знакомом месте, окруженный теплом и любовью. В доме, где в воздухе витает восхитительный аромат кукурузного хлеба с медовой прослойкой от Молли и куча кошек, спокойно спит вокруг него.

Ханна ночевала на раскладушке рядом с кроватью Квинн, Шарлотта — в люльке у ее ног, Призрак — на полу. Маленькие переносные пропановые обогреватели согревали их. Керосиновый фонарь на комоде давал свет.

Она поправляла Майло каждые два часа, чтобы у него не образовались пролежни. Мыла его губкой и меняла большие подгузники для взрослых, которые Бишоп нашел для поддержания чистоты.

Сын дышал сам, его узкая грудь вздымалась и опадала, глаза мигали под тонкими прозрачными веками. Он просто не просыпался.

Пять дней. Пять дней превратились в вечность.

Каждый день жизни ее сына казался Ханне смягчением приговора, отсрочкой казни в последнюю минуту.

Ханна почти никогда не отходила от Майло, только чтобы быстро принять душ из ледяного ведра или покормить Шарлотту. Призрак постоянно дежурил возле Ханны, не считая прогулок на улице, поедания ужина и ночного патрулирования дома.

Лиам, Бишоп, Квинн, Молли, Рейносо и Перес оставались рядом. Они навещали его в перерывах между сменами караула, охраной блокпостов, уборкой, стиркой, готовкой, колкой дров и другими делами.

Аннет заходила несколько раз, чтобы поздороваться и передать кастрюлю супа. Во второй раз она привела с собой Дейва. В последнее время они проводили время вместе. Это хорошо.

Ли пришел проведать Майло, но без радости. Он винил их в пожарах, боях, смерти и разрушениях. Он поддерживал ополченцев до конца. И не только он.

Это вопрос нового дня, о котором измученный разум Ханны пока не мог размышлять. Здесь не осталось места ни для чего, кроме ее сына, дочери и людей, которых она любила.

Горе по поводу смерти Ноа висело над ней, как кружащие вороны. Он занимал огромное место в жизни Ханны. Он был отцом Майло.

Она оплакивала того, кем он должен был стать. Оплакивала все то, что они потеряли, боль, которую они оба пережили, любовь, которую они разделяли к своему сыну.

Самое тяжелое горе придет позже.

А пока она держала Майло за руку и снова и снова пела «Blackbird»:

Ты только ждал этого момента…

Напевая слова, которые она так хорошо знала, Ханна непрестанно молилась за своего сына. Он стал ее спасательным кругом в той подвальной тюрьме, когда лишь невозможная надежда служила ей опорой, невидимой нитью соединяя ее душу с его.

Надежда это единственное, от чего она никогда не откажется, никогда не отпустит. Никогда.

Ханна пела. И надеялась.

Глава 66

Квинн

День шестьдесят первый

Квинн отстирала последнее полотенце в серой, грязной воде. Она только что закончила стирку двух партий грязного белья, и оставалось еще одна. Ванна до половины заполнена ледяной водой, которую она качала из колодца и таскала в дом ведро за ведром.

Бабушка возилась на улице, пропалывая и подрезая грядки зимнего сада. Бишоп, Рейносо и еще несколько человек дежурили на блокпостах. Лиам отнес Шарлотту в убежище. Там он инструктировал небольшую группу горожан по созданию защитных сооружений по периметру с ребенком, пристегнутым к груди.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила Ханна с порога ванной.

Квинн поставила старомодную стиральную доску на край ванны и повернулся к ней лицом.

Глаза Ханны впали от горя и усталости, напряжение от бдения проступало в каждой черточке ее лица. И все же она оставалась доброй, всегда думала о других людях прежде, чем о себе. Квинн не могла припомнить, чтобы мать спрашивала ее о самочувствии — никогда.

— Прекрасно, — машинально ответила она.

И почувствовала на себе скептический взгляд Ханны. Ханна ей не поверила.

Квинн и сама себе не верила.

Она поднялась на ноги и села на крышку унитаза, вытирая мокрые руки о джинсы. Бессознательно коснулась кольца на губе.

— Просто проблемы со сном.

Ханна подняла брови.

— Я слышала это раньше.

Квинн пожала плечами. Она ничего не рассказывала о своих кошмарах. Как просыпалась, задыхаясь, и выстрелы эхом отдавались в ее ушах, образы впечатывались в мозг — кровавая улыбка Розамонд, предсмертное выражение лица Ноа, его потухшие глаза.

Ноа мертв. А Квинн стала убийцей. Она убила Розамонд Синклер. Суперинтендант заслужила смерть. Квинн ни секунду не жалела о том, что сделала.

Но это не уменьшило глупых кошмаров. Это не спасло Майло и не вернуло Ноа из мертвых. Не заставило тьму внутри нее исчезнуть.

Ханна скрестила свои тонкие руки на груди и обхватила себя.

— Знаешь, нам есть за что быть благодарными.

— Даже сейчас, после всего? Даже если Майло умрет? — Квинн сказала это вслух, то, что все шесть дней избегали обсуждать. Огромный слон в комнате.

Ханна не вздрогнула. Она не отвернулась. Она выдержала взгляд Квинн.

— Да, даже тогда.

— Как ты можешь так говорить?

— Мы уже сделали это. Мы уже понесли невероятные потери. Я. Ты. И мы все еще здесь, Квинн. Мы выжили, ты и я.

Квинн сначала опустила глаза. Она не чувствовала себя выжившей. Она чувствовала себя как угодно, только не живой.

Ее страх, вина, ненависть и беспомощность спутались внутри нее в уродливый клубок. Она переживала, что лишила жизни человека, даже такого подлого, как Розамонд. Ее мучило постоянное беспокойство за Майло. И ее неистощимый, необъяснимый гнев на Ноа. Она чувствовала безграничное опустошение от его предательства, его трусости.

Квинн боялась собственных мыслей. Настолько темными они были. Насколько жестокими. Она безумно злилась.

Квинн сжала руки в кулаки. Если она не заговорит, эта штука внутри ее поглотит. Она уже чувствовала это. Что-то в ней растет, что-то живое.

— Ханна, я…

— Мама?

Ханна замерла. Ее глаза расширились. Она повернулась и побежала в спальню.

С замиранием сердца Квинн вскочила на ноги и помчалась за ней, не смея поверить собственным ушам. Она узнала бы этот маленький, милый голосок где угодно.

Майло очнулся.

Глава 67

Квинн

День шестьдесят первый

Квинн и Ханна вбежали в спальню.

Веки Майло дрогнули.

Ханна бросилась к его кровати, отодвинула раскладушку и опустилась на колени. Сжала его руку, ее узловатые пальцы крепко вцепились в Майло.

— Я здесь. Я здесь.

Майло моргнул. Его взгляд переместился с капельницы, висевшей у него на руке, на комнату Квинн, он медленно рассматривал фрески с безумными монстрами, нарисованные на стенах и потолке, прежде чем сосредоточиться на Ханне.

— Мама, — повторил он.

Призрак растянулся на полу у изножья кровати. Локи, свернувшись калачиком на своем пушистом пузе, дремал. Тор и Один уютно устроились в мягкой шерсти собачьего живота.

При звуке голоса Майло Призрак вскочил на ноги и взволнованно заскулил. Локи с визгом рухнул на пол, едва сумев приземлиться на лапы.

Испуганные, Тор и Один с громким мяуканьем покатились по полу. Они вскочили и понеслись прочь, неодобрительно подняв хвосты.

Квинн наблюдала за происходящим из дверного проема. Она моргнула, отгоняя влагу с глаз, в ее груди вспыхнула жгучая радость.

— Видишь, какой переполох ты устроил?

Майло поднял на нее глаза.