Целитель 8 (СИ) - Большаков Валерий Петрович - Страница 50

Зенков отвел руку с исписанным тетрадочным листком, и расплылся в счастливой улыбке. Ничего у них не происходит!

«Глупенькая!» - с нежностью подумал он. Это же такое счастье, когда все по-прежнему, спокойно и хорошо, и завтрашний день ничем не грозит!

Не выдержав, Жека снова, по второму разу вчитался в строчки, выведенные красивым почерком женушки:

«А еще я в школу нашу ходила. «Полосатыча» видела, и Цилю Наумовну – как раз перемена была. Звонок прозвенел, и словно извержение началось! Дети, как оглашенные, выбегают, носятся, вопят, портфелями друг дружку лупят – разряжают накопленную за урок энергию. Ужас! Неужели мы такими же были?

А потом Пашу Почтаря встретила. Он в Одессе учится, на врача. Все так же сутулится, и все такой же громкий!

Мы и на Остров ездили – Юля визжала в полном восторге от ящерок, все пыталась их поймать, а они такие юркие! У мамы уже отпуск кончился, и мы в выходные - на дачу. Картошку собрали, пять трехлитровых банок помидоров закатали – две я с собой в Москву притащила. Больше в сумку не влезло.

А тут и Светка вернулась. Она в Штатах была! Представляешь?! В Нью-Йорке самом! У них там студенческий обмен, Светланка в медшколу Гарвардского университета на практику ездила. Везет же! Ты в Африке, она в Америке… Одна я невыездная какая-то. А в сентябре Светка замуж выходит! Юрка ей предложение сделал - прямо в Шереметьево. И у Наташки тоже свадьба будет, в один день со Светкой. Только я Наташкиного не видела еще. Слышала только по телефону. Он американец, по-русски говорит плохо, но старается…»

Мягко улыбаясь, Жека бережно сложил письмо и сунул в нагрудный карман. Вздохнул, и оглянулся, возвращаясь душой на жаркую и пыльную чужбину.

Военно-транспортный «Боинг-707» помаленьку прогревал двигатели, их погромыхивавший посвист разносился над аэродромом. На сером фюзеляже транспортника красовалась намалеванная белая звезда, включенная в голубой круг – опознавательный знак сомалийских ВВС, принятый для всей Восточной Федерации.

Зенков перевел взгляд на бликующее зданьице аэропорта, будто собранное из пустых аквариумов. Над вышкой управления полетами полоскался бледно-синий флаг с четырьмя серебряными звездами. Как бы единство.

Жека усмехнулся: не будь тут твердой «руки Москвы», местные кланы вполне могли бы заново передраться.

Здорово придумали в Адене – там детишек скотоводов-кочевников «учат, отучая». Малолетки со всех интернатов радостно скандируют: «Мы не из клана, мы не из племени, мы – из Йемена!» Глядишь, подрастут, выучат русский, поступят в советские вузы – и забудут навек пещерные обычаи…

Грузной трусцой подбежал «Квадрат».

- Товарищ прапорщик! – прогудел он, четким, заученным движением бросая ладонь к берету. – Груз на месте, ребята готовы.

Жека глянул на транспортник, и кивнул. «707-й» перебросит в Ливию оружие и военспецов. Берберы отважны, злы на арабов, так и рвутся в бой, вот только в тактике и стратегии – ни бум-бум…

- Ждем, мон шер, ждем… - сощурившись, Зенков осмотрел горизонты. – Куда-то «Маша» подевался…

Неожиданно, перебивая рокочущий свист «Боинга», загрохотали двигуны «мигарей». Разбежавшись по бетонке, серебристые истребители взлетели, собираясь в звено, и заложили плавный вираж – за горы, на запад.

- Куда это они? – озадачился «Квадрат», и поскреб щетинистый затылок, надвигая голубой берет на лоб.

- Летять утки, летя-ять у-утки… - забубнил Женька, твердея лицом.

Так-так-так… Неужто Юг Судана затрясло? А что, вполне возможно. Арабы-мусульмане на севере веками угнетали южных негров-христиан, держали их за утнтерменшей, а нынешний суданский «вождь» Нимейри и вовсе объявил себя «правителем правоверных». И пошли веселенькие дела – резня, погромы, беженцы…

А рядом христианская Эфиопия. Как единоверцам не помочь? Вряд ли Аддис-Абеба решилась бы в одиночку бодаться с Хартумом, но в составе ВФ – ого! Тем более, что в Южном Судане полно нефти… И есть там еще одна, не менее драгоценная жидкость – вода! Верхнее течение Нила. Стоит только перекрыть оба истока – и Белый и Голубой, как на всем севере, и в Судане, и в Египте моментально начнется засуха. Бескормица и голод. Неплохая узда для Нимейри с Садатом!

- Прапор! – послышался отрывистый голос «Маши». – Готовы?

Майор Марьин в полевой «пустынной» форме, с беретом, сунутым под мягкий погон, стремительно шагал, топча бетонные плиты.

- Так точно! – вытянулся Зенков, дабы ублажить армейскую жилку комбата, и осторожно позондировал: - Мы в Джубу? Или в Малакаль?

На загорелом лице майора промелькнула улыбка.

- Обойдешься, товарищ прапорщик! – добродушно проворчал он. – Мы – в Триполи, как в приказе писано. Да ты не переживай! – хохотнул майор. – Найдется, кому южанам помочь! Там даже израильский спецназ задействовали, только это бо-ольшой секрет. Всё, грузимся!

Резко развернувшись, Марьин энергично зашагал к «Боингу». Жека догнал его, обращаясь на ходу:

- Так это что ж… Получается, что восстание в Джубе не само случилось? Мы его готовили?

- И еще как! – фыркнул майор, забираясь по трапу в гулкое нутро транспортника, заставленное спаренными зенитками и ящиками с боеприпасами.

Вежливо пропустив бомбардировщик «Ил-28», вылетавший на задание, «Боинг» вырулил на взлетку. Прапорщик Зенков выглянул в маленький иллюминатор. Над аэропортом трепетал флаг цвета берета ВДВ.

«Пятая звезда так и просится на полотнище!»

«707-й» наддал форсажу, разогнался и взлетел. Под крылом поплыли выжженные плато, где-нигде тронутые шапками зеленой пены, тутошних колючих лесков. Вода взблескивала редко, но лоскутья полей упорно цеплялись за скудную землю. А прямо по курсу и вовсе Сахара…

Из бравого хохота и говора десантуры выделился хвастливый басок «Квадрата»:

- Запомни, салабон: «Никто, кроме нас!»[1]

И Жека машинально кивнул, соглашаясь.

Суббота, 17 сентября. Ближе к вечеру

Москва, проспект Калинина

Обе свадьбы сыграли в ресторане «Прага» - сняли банкетный зальчик на две молодые семьи. Никаких купеческих загулов в стиле «Однова живем!» Чисто, красиво, стильно. Водочка, коньячок, винишко. Закуска, правда, изысканная – «пражские» повара знали толк в кулинарии. И музыка наигрывала «живая» – можно было выйти к фонтану в центре – там сплетал ноты маленький оркестрик.

Взвивался и опадал вальс.

Я поглядел за столик, где рядком сидели оба жениха, малость ошалевшие от смены вех. Всё, птички вольные, попались! Совет да любовь, окольцованные и зарегистрированные!

С Юраном я полжизни знаком, со второго, кажется, класса, а вот Наташкиного избранника увидал впервые. Высокий, тощий, патлатый – хипповать не запретишь, и бородатый – примета многих айтишников. Правда, свои длинные волосы Дональд часто и старательно мыл, да и за остальной растительностью на лице прилежно ухаживал.

Но больше всего мистера Истли выдавали глаза – широко раскрытые голубые зенки, полные наива и щенячьего восторга.

- Подозреваешь Дона, м-м? – прислонилась ко мне Рита.

- Нет, - мотнул я головой, и значительно поднял палец: - Пока! Посмотрим, посмотрим еще, какую контрабанду вывезла Наташка!

- Ревнуешь? Ну, признайся! – девичий локоток ткнулся мне в ребро.

- Чистосердечно? Ни за что!

- Да ты не бойся! – хихикнула суженая. – Я ж понимаю. Красивая девчонка – и не твоя!

- Не-ет, моя миленькая, этого тебе не уразуметь. Просто в мужчинах зашит древний, еще докембрийский наказ природы – желать всех! Но красавиц - многие тысячи, и затащить каждую в постель, хотя бы по разу, не реально. Вот и страдаем…

Ритины губы почти коснулись моего уха, прошептав:

- Дать кулачок понюхать?

- А я и так знаю, чем он пахнет, - улыбнулся я ласково, хотя и с малой долей заискивания. – Мылом «Земляничным»!

- А вот и нет! «Детским»!