Повелители Владений (ЛП) - Лукас Дейл - Страница 55

— Никто толком не знает, — пожал плечами Дезриэль. — Кто-то говорит, что это ущелье можно пройти за три дня, кто-то уверяет, что за пять, другие рассказывали про два дня…

— Прекрасное место для засады, — пробурчал Таурвалон, осматривая темную впадину.

— Да! Согласен! — кивнул Сераф.

— А другого пути нет? — спросила Фальцея.

— Есть, — ответил Дезриэль, — но этот путь самый короткий. Кроме того, по нашему с Серафом мнению, лучше столкнуться со здешней магией и испытать на себе дурную славу этого ущелья, чем подвергаться риску атаки где-то еще. Если повезет, мы достигнем Берлоги Кетраксис раньше нашего врага. А если люминетка-хранительница, оберегающая покой Кетраксис, сумеет хотя бы ненадолго задержать Эзархада, мы поможем не допустить его внутрь.

Ферендир рассматривал высокие стены узкого ущелья. По дну оттуда выбегал ручеек, он стремился по каменному ложу дальше через лес и впадал в реку, через которую отряд переправлялся вначале. Если вода вытекала из ущелья, значит, дальний его конец находился где-то выше. Им предстояло подниматься вверх, хотя казалось, что дорога вела вниз, в царство мертвых. Раз уж страшное место подчинялось хоть каким-то элементарным законам природы, это вселяло надежду.

Впрочем, стоило ожидать и встречи с животными, потому что дикие звери всегда приходят к воде. Если альвы и смогут добраться до конца ущелья, не встретив Эзархада и его страшилищ, то не исключено, что по пути они наткнутся на что-то похуже…

— Перед тем как мы зайдем в разлом, запомните одну вещь, — сказал Дезриэль. — Это место специально заколдовано, чтобы испытывать тех, кто сюда явится. Здесь будет подвергнута испытанию наша решимость, чистота помыслов и психическая выносливость. Ущелье будет нас изучать, обнажит наши самые глубокие страхи и то, что мы больше всего не любим в себе. Оно превратит нас в собственных злейших врагов. Мы справимся со всем этим, только если будем упорно стремиться к своей цели. Не забывайте: мы боремся со страшным и упорным противником, который желает стереть в порошок царство Хиш, и, если мы оплошаем, наш край будет разорен! Думайте об этом, когда вам станет страшно или стыдно, когда вас начнут обуревать сомнения… Помните: кроме нас, никто наше дело не сделает. Мы — избранники, к которым наше царство обратилось за помощью в трудный момент!

Все переглянулись, посмотрели на стоявших впереди Дезриэля и Серафа и с понимающим видом закивали, а Ферендиру стало очень страшно.

«Я испытаю свои тайные страхи! Переживу глубокий стыд!»

Он-то надеялся, что уже поборол эти неприятные и обессиливающие чувства, но сейчас, глядя на вход в глубокое ущелье, уже не был так в этом уверен.

Ущелье действительно напоминало шрам. Это была расселина на склоне, по обеим сторонам от которой возвышались горы, — она походила на глубокую рану на теле царства Хиш. Воздух в глубине был спертым и затхлым, а небо практически всегда скрывалось за нависающими стенами. Изредка, поднимая глаза, Ферендир видел маленький темно-синий лоскут, усыпанный звездами. Еще реже удавалось разглядеть краешек истинной луны Селеннар. Большую часть времени в ущелье было темно как в могиле. Путники порой слышали завывания горного ветра, но ни разу не почувствовали на коже его дуновение. Казалось, ветер избегал этого дурного места.

Много часов они шли вперед в полном молчании. Время от времени до Ферендира доносился чей-то грустный вздох, или кто-то начинал задумчиво напевать или внезапно втягивал воздух сквозь сжатые зубы. Однако разговоров никто не заводил. Все сосредоточенно шагали дальше: обходили завалы, иногда пересекали ручей в поисках более удобной тропы, но ни разу не останавливались.

«Наверное, в этом-то и есть спасенье, — подумал Ферендир. — Надо идти! Только вперед и вперед. Так нас не поймают, не заманят в ловушку, не смогут замучить и убить».

Ферендир нервничал и все время готовился к тому, что вот-вот попадет в лапы чего-то страшного, что к нему в голову вот-вот полезут какие-нибудь нелепые и непрошеные мысли, требующие немедленных действий. Однако ничего такого не происходило. Ночь была безмолвна и до ужаса спокойна. Тишину нарушали только еле слышные шаги альвов, их редкие негромкие вздохи, мурлыканье каких-то мелодий. Только по этим звукам Ферендир и мог определить, что его товарищи здесь и что они живы.

Глубокой ночью они сделали короткий привал там, где местный ручеек превратился в небольшую заводь почти по колено глубиной. Путники расселись на валуны и набросились на еду. Дезриэль предупреждал, что входить в Шрам Миталиона следовало только с наполненными флягами и пить только из них. Вода в заколдованном ущелье, скорее всего, не годилась для питья. Вот почему все ели и пили только то, что принесли с собой, а на ручей поглядывали так, словно он был готовой ужалить змеей.

— Как тут тихо! — прошептала Меторра, не решаясь нарушить тишину громким голосом.

Дезриэль сидел, скрестив ноги и уставившись в землю.

Альвы от природы наделены ночным зрением, но Ферендир обратил внимание, что в этом странном месте он мог рассмотреть, лишь призрачные неотчетливые тени своих товарищей — и только в моменты, когда те двигались.

— Пусть и дальше будет тихо, — хрипло прошептал Дезриэль. — Пусть это место не заметит нашего присутствия, если есть на то воля Тириона.

Ферендир взглянул на Дезриэля и на Серафа, а потом стал рассматривать остальных альвов: на их лицах можно было различить широко раскрытые глаза и опущенные уголки губ. Все явно нервничали, хотя ничего такого не говорили и не делали, а молча жевали сухари, запивая остатками воды из фляжек. Было хорошо заметно, что им страшно, что царящие вокруг тишина и оцепенение не успокаивали, а скорее угнетали.

Словно они шли через голодную бездну, требующую, чтобы ее накормили. Вот только чем можно было заполнить эту пустоту?

Потом Ферендир внезапно открыл глаза. Он что, задремал? Может, он усыпил себя каким-то медитативным размышлением?

Такое внезапное пробуждение в тот момент, когда он был уверен, что вовсе не спал, совсем смутило Ферендира. Он стал беспомощно озираться.

— Что такое, Ферендир?! — спросил Сераф, заметив его смущение.

— Ничего! — солгал Ферендир. — Просто я, наверное, на секунду задремал!

Дезриэль поднялся на ноги.

— Надо идти дальше, — сказал он. — Мы тут засиделись.

Все встали и пустились в дальнейший путь.

Примерно через час или около того Ферендир услышал, как Таурвалон забормотал себе под нос, еле слышно:

— Финтифлюшки. Вот что я делаю — финтифлюшки. Безделки, обманки, стрелялки… Игрушки сплошные. Да я только на игрушки и способен! Шут гороховый…

Таурвалон, помимо всего прочего, был еще и оружейником.

Ферендир слегка повернул голову и, не замедляя шага и не привлекая к себе лишнего внимания, стал следить за сиарским воином.

Кое-как ему это удалось. Таурвалон в тяжелых доспехах брел понурившись и разговаривал сам с собой. В нем явно шла какая-то внутренняя борьба. Ферендир так и не понял, уловил ли кто-нибудь еще это бормотанье. Колонну замыкала Меторра — по идее, не так далеко от Таурвалона, но по ее виду нельзя было сказать, что она слышала слова товарища или придала им какое-то значение.

Перед Ферендиром шагала старавшаяся не отставать от Серафа и Дезриэля Фальцея, и юноша с интересом прислушался — а вдруг она тоже разговаривала сама с собой? Однако так ничего и не услышал.

«Кто ты такой, чтобы их судить? — спросил Ферендира внутренний голос. — Это опытные воины, защитники твоего родного царства! Ты им никогда и в подметки не сгодишься! Кем ты себя возомнил? Как вообще осмеливаешься смотреть им в глаза?»

— Никак! — громко сказал вслух Ферендир.

Все замерли как вкопанные. Шедшие впереди Сераф, Дезриэль и Фальцея повернулись к Ферендиру и посмотрели на него.

— Что с тобой? — спросил у Ферендира Дезриэль.

— Я, это самое… Ничего! Извините!