Игрушка для негодяя (СИ) - Арская Арина - Страница 14

— Я семестр с одними пятерками закончила, — довольно улыбается и тянется за новой котлетой.

— Умница, — приобнимает и чмокает ее в макушку, — а про Италию мы переговорим позже.

— Угу, — Настя щурит глазки и прижимается к Родиону ласковым котенком. — И я, правда, соскучилась.

Дышать боюсь, чтобы не нарушить семейную идиллию.

— Па, а как бы ты отнесся к тому, если бы Томаш взял меня и похитил? — с лукавством юной демоницы спрашивает Настя и поднимает взгляд. — На две недели, потому что он так решил?

— Ответ очевиден, Настенька. Я бы его вывернул мехом внутрь.

— Значит, и ты того же заслуживаешь? — Настя передразнивает тихую интонацию отца.

— Видишь ли, Яне с папочкой не так повезло, как тебе, — Родион щелкает Настю по носу. — И вопрос с Яной закрыт.

Он оправляет лацканы пиджака и выходит, злобно зыркнув на меня.

— Я пыталась, — Настя слабо улыбается, дожевывает последний кусок котлеты и широко зевает. — Ты не против, если пойду спать?

— Сладких снов, — подпираю кулаком подбородок.

— Наверное, — Настя останавливается у двери и шепчет, — ты ему очень понравилась.

— Звучит, как угроза, — я ежусь и переплетаю ладони на столе в замок.

— Томаш сказал, что влюбился меня за три дня, — задумчиво тянет Настя.

— Да не дай бог, — сипло кряхчу я, ужаснувшись от ее слов.

Настя потягивается и оставляет меня наедине с котлетами. Тишина настраивает на меланхолию. Я в чужом доме и поучаствовала в уютной семейной беседе. Родион предстал передо мной в другой роли. В роли отца взрослой дочери, и я увидела в нем живого человека, а не только эгоистичного самодура и похотливого кобеля.

— Милашка, да? — у стола стоит Алекс и жует котлету. — Настя когда уехала, тут так тихо стало.

— Его жену убили? — поднимаю на него взгляд.

— Что? — Алекс кашляет и торопливо глотает. — Нет. Светлана болела.

— Рак?

Кивает и садится напротив:

— Откуда такие догадки насчет “убили”?

— Вы же бандиты, а у вас всегда какие-то разборки с летальными исходами. В том числе страдают и ваши близкие.

— Почему сразу бандиты? Бизнесмены, деловые люди…

— Что еще расскажешь?

— Ты слишком предвзята, — Алекс кривится.

— Вы меня похитили, мужа моего избили и ты лично обещал ему ногти вырвать. Еще вопросы?

— Бизнес он такой, довольно хлопотный, — Алекс скалится в улыбке и ковыряет мизинцем в зубах. — Да и ногти вырывал бы не я, а Петя. Это для меня слишком.

— А что не слишком?

— Руку могу сломать. Если сильно заведусь, то награжу открытым переломом. Проблююсь потом, конечно.

— Потом — это когда?

— Когда дело будет окончено, отойду в сторонку и отведу душу, — подхватывает пальцами очередную котлету и спешно добавляет, — но с дамами мы общаемся прилично.

— Без переломов? — хмыкаю я.

— Нет, без переломов, — серьезно отвечает Алекс. — Это ведь не по-мужски.

— И много ты рук переломал, ангелочек? — заинтересованно поддаюсь в его сторону.

— Заболтался я с тобой. Подловила меня в хорошем настроении, — недовольно цыкает и отправляет в свою безразмерную пасть котлету целиком, вероятно, чтобы не проговориться, скольких он искалечил.

Разочарованно выдохнув и хлопнув по коленям ладонями, встаю из-за стола. Алекс следует моему примеру, вытирая рот рукавом пиджака, и бубнит:

— Поехали.

— Куда?

— Домой.

— Не поняла?

— Родион отпускает тебя. Не хочет подавать дочери плохой пример.

— Вот прям отпускает? — не верю своим ушам. — Без никаких но?

— Без никаких но, — Алекс вытаскивает из кармана брюк мой паспорт и ключи, сует их мне в руки и шагает прочь из кухни.

Сконфуженная семеню за ним, и меня накрывает сильная дрожь. Все кончено? Вот так просто? Мне трудно поверить, что Родион прислушался к словам Насти. Мне легче предположить, что он разочаровался во мне, как в любовнице, и решил выпнуть из дома. Он, в принципе, добился своей цели: унизил, показал, насколько жалок мой муж и насколько я сама ничтожна.

На улице у машины оглядываюсь и поднимаю взор. В окне на третьем этаже вижу темный силуэт, и неожиданно для меня самой сердце сжимается, а горло схватывает сильный спазм. Прикусываю язык, чтобы не разрыдаться, и ныряю в салон, вырвав из руки Алекса черный мешок.

Глава 13. Решительность Красавицы

— Продаем квартиру, гасим ипотеку, делим то, что осталось, — я смотрю в окно, за которым набирает силу рассвет. — И, конечно, же подаем на развод. Сегодня.

— Яна…

Когда я вошла в квартиру, Сергей ел пельмени и копался в телефоне. Ел, мать его, пельмени, которые лепила я на днях после работы. Ненавижу его. Слепой ненавистью, до скрежета зубов и желания забить чайником, а от запаха пельменей и кетчупа мутит.

— Яночка.

— Я повторю в третий раз, а если до тебя не дойдет, попрошу помощи у Родиона.

Сергей замолкает, его оплывшее лицо вытягивается, и я перевожу взгляд на часы. Ну, имею я право на маленькую уловку, чтобы добиться от мужа послушания, верно?

— Я знал, что он тебя отпустит, — лопочет Сергей.

— Он меня отымел, — вглядываюсь в его лживые глаза. — Прямо в кабинете. И я, Сереж, кончила так, как никогда с тобой. И член у него большой, толстый и каменный. Он меня взял, нагнул и засадил по самые яйца.

— Шлюха…

— Ага, — поднимаюсь из-за стола.

Фотографирую на телефон квартиру. Сергей ходит за мной по пятам и верещит, какая я сука и стерва. Выставлю квадратные метры, на которые я потратила столько сил и нервов, дешевле рыночной стоимости, лишь бы покрыть ипотеку и отвязаться от обязательств перед банком.

— Ведь мы бы могли начать все сначала, Яна. Забыть все, что случилось за эти дни.

Забыть про его предательство, трусливый побег и как он с облегчением вздохнул, когда Родион изъявил желание пленить меня на две недели для сексуальных утех?

— А я не хочу забывать, — щелкаю по клавиатуре старенького ноутбука, подробно расхваливая район. — Не в этот раз.

Сергей плачет. Под его всхлипы загружаю фотографии и публикую объявление. Дождаться проверки от модераторов, зарядить телефон и быть готовой к звонкам от риелторов и потенциальных покупателей. Ах да, еще предупредить начальство, что меня не будет с утра.

— Прости меня.

Задерживаю взгляд на вилке. Воткнуть бы ее в глаз Сергею, чтобы он затих и не мешал, но я выдыхаю и скрываюсь в ванной комнате, чтобы не слышать жалкие и омерзительные всхлипы. Умываюсь холодной водой и в ярости чищу зубы. Едкий ментол немного приводит в чувство.

Через час я уже оплачиваю госпошлину, а после подписываю заявление о расторжении брака твердой и решительной рукой. Сергей предпринимает очередную попытку меня отговорить, но я молча вручаю ему ручку. Сотрудница загса, молоденькая девица с короткими кудряшками на голове, с подозрением поглядывает на опухшее лицо Сергея.

— Это вы его так? — испуганно шепчет и хлопает ресничками.

— Нет. Он упал с лестницы и приложился о косяк.

— Ясно, — она мне не верит и опять смотрит на Сергея. — Вы не согласны на развод?

— Согласен, — спокойно говорю я. — Он же не хочет, чтобы с ним побеседовал один наш общий знакомый.

Сергей ставит кривую подпись, встает и покидает светлое и просторное помещение. Молчаливые женщины за столами провожают его взглядами и вновь утыкаются в мониторы.

— У вас есть тридцать дней…

— Спасибо, но все решено.

— Мне жаль, — девушка неловко улыбается.

— Нет, порадуйтесь за меня, — встаю и приглаживаю волосы, — это ведь начало новой жизни.

— Тогда поздравляю, — неуверенно отвечает она.

— Да молодая она еще, — сердито отзывается полная женщина за столом в углу, — все еще верит в брак и любовь. Наивная чукотская девочка.

Сергей зло курит на крыльце, и я недовольно отмахиваюсь от едкого дыма, щурясь под ярким утренним солнцем.

— А знаешь, ты права. Я был несчастлив с тобой. Ты вечно меня пилила и это я ради тебя старался. Понимаешь? — он тычет окурком в мою сторону. — Это ты виновата.