Альбаррасин (СИ) - Кармон Карин "Karin Carmon" - Страница 32

— Значит, можно стать альба и обрести бессмертие?

Ренна ответила не сразу. Сначала отвернулась. Потом отошла, нарочно зацепив на ходу ногой стопку бумаг. Кэйсси только теперь обратила внимание, что хоть она и оделась, но осталась босиком.

— Альба можно стать. Не каждый, конечно. Только те, у кого есть подходящие гены. Это как… Ну представь, что ты — цветок. Будущий цветок, точнее. Сейчас тебя нет и в помине или ты сидишь где-то глубоко, под землёй, в луковице. Придёт время, и что-то внутри подтолкнёт, разбудит, рано или поздно ты появишься. Сначала стебель, потом — больше, и в какой-то момент стоит выбор — распускаться или зачахнуть. Так и гены. Сидят в тебе и ждут своего часа. Потом способности начинают расти, их можно раскрыть или лишиться навсегда. На всё это уходит много времени. Достаточно, чтобы передумать.

Ренна хмыкнула. Наклонилась. Подняла с пола что-то прямоугольное и на вид пластиковое, сдула с предмета несуществующую пыль, протёрла тыльной стороной ладони. Положила на один край стола, расчистила противоположный, уселась туда. Сцепила руки в замок.

— Флэй объяснил бы тебе лучше. Я не умею так. Я была второй. Она пришла ко мне задолго до того, как я попала в Петлю. В обход всех правил.

— Она — это Блэйк?

— Ага. Хотела вытащить Флэя из депрессии и знала, кто может это сделать. Она торопилась. Я бы и сама, наверное, раскрылась в скором времени. По крайней мере, по её словам, мой потенциал зашкаливал настолько, что удивительно, почему я так долго уворачивалась от Петли. Как вообще дожила до двадцати девяти лет и ни разу ни в чём себя не проявила. Возможно, Альбаррасин не спешил принимать ещё одного Левека, — она с кривой улыбкой осеклась. Помолчала. — Не совсем понимаю, что ты хочешь услышать. Рецепт? Весь путь?

— Почему ты не отказалась, когда Блэйк к тебе явилась?

— А кто откажется, когда предлагают такое? — усмехнулась Ренна. — У неё было, чем меня купить. Никто не давил на меня, не заставлял принять решение тут же. Но я приняла. Сразу. И потом не сомневалась. Долго ещё не сомневалась. Это было… интересно. Захватывающе. Сбылась мечта идиотки.

— Ты мечтала о бессмертии? — удивилась Кэйсси.

— Не совсем. Но Блэйк пришла. Рассказала. Показала. Я поверила. В чудесный многомерный мир, в свою уникальность, в возможности, в ответы, которых мне никогда не найти в родном мире, даже если мой народ выйдет в космос. Что вещи не всегда то, чем мы их видим. Много во что. Мне кажется, сначала Блэйк хотела устроить из этого всего шоу. Знаешь, такое, с торжественной частью в стиле скажи «да», и твоя жизнь изменится. Но не устроила. А потом были самые долгие три года моей жизни.

— Почему?

Ренна вздохнула. Снова ухмыльнулась.

— Блэйк мне соврала. Не во всём, конечно, но во многом. Она соврала и Флэю. Не рассказала ему обо мне вообще ничего. Может, потому что боялась, что Петля меня не пропустит. Что мой великий потенциал не больше, чем потенциал местечкового колдуна. Огромен в моём мире, но ничтожен для Альбаррасина. Альба считают, что подтолкнуть — невозможно. Что Петля либо пустит, либо нет, вне зависимости от желаний высших альба. Ладно, как бы там ни было, — Ренна подняла взгляд на Кэйсси, — через год Петля всё так же оставалась для меня недоступной. И тогда Блэйк нацепила на меня наручник тайко, чтобы я могла находиться в Альбаррасине как можно дольше. Следующие два года солнце выжигало мою кровь. Меняло меня. Понемногу. Это больно. Очень больно. Каждый день — маленькая смерть. Но это был мой выбор.

— И после этого ты, как сумасшедшая, бросаешься её спасать?! Носишься с ней, как… как… — Кэйсси запнулась. Не стала озвучивать крутившееся на языке сравнение, боясь обидеть.

Удивительным образом за прошедшие сутки Ренна стала очень важной в её новой жизни, пусть даже она оборвётся завтра. И вряд ли причина крылась в сексе. Близость разве что свела на нет желание дерзить и нарываться, но оно возникло гораздо раньше — сразу, как она увидела Ренну. И теперь, несмотря на превосходство в способностях, силу, знания, опыт, несмотря на то, что она — почти неуязвимая, бессмертная альба, а Кэйсси — всего лишь результат генных извращений, обречённый на смерть, именно Ренна из них двоих вызывала жалость и сострадание. Кэйсси хотя бы просто использовали, ничего не предлагая и не обещая. И если бы не вмешательство Ренны, она бы никогда об этом не узнала. Разлетелась бы в клочья в оранжевом небе Беасайна, и конец истории. А Ренна вынуждена бесконечно расплачиваться за сделанный выбор. Собственный, добровольный выбор.

Захотелось подойти, обнять, сказать, что понимает её, сочувствует и готова помочь. Кэйсси сделала шаг, но остановилась, отвернулась, уставилась в окно. Ренне не нужна её жалость. И нежность вряд ли нужна, и сочувствие ни к чему. И вообще она наверняка уверена, что Кэйсси не в состоянии такое понять. Причём на этот раз, скорее всего, справедливо уверена.

— Обещай мне, что если когда-нибудь… Если ты ещё будешь поблизости, — потребовала она, не оборачиваясь, — и я попрошу тебя сделать меня бессмертной… Обещай, что откажешься.

— Кэйсси…

— Нет, ничего не говори, — перебила она. — Поклянись, что никому не позволишь превратить меня в вечную батарейку. Даже если я буду умирать в муках и умолять тебя меня спасти.

Ренна не успела ответить, или Кэйсси не расслышала, потому что неожиданно пошатнулась, потеряв равновесие. Уцепилась за раму, почувствовала, что задыхается. По-настоящему. И следом то же необъяснимое притяжение, как накануне в ванной, вынудило переместиться в пространстве. Из солнечной комнаты куда-то в призрачный сумрак, где на фиолетовом небе светила огромная сиреневая луна, а под ногами — холодный шершавый камень.

Другой, незнакомый мир. Не Альбаррасин и не Ланта. Ночь, похожая на день.

Дышать стало сложнее. Почти невозможно.

Кэйсси беспомощно открыла рот, но не смогла вздохнуть, как будто здесь совсем не было воздуха. И в ту же секунду увидела перед собой чёрные тени, напоминавшие человеческий силуэт, только гораздо выше и тоньше. Невесомые, бестелесные и вместе с тем плотные. Они угрожающе надвигались, закрывая обзор. Мешали понять, где она очутилась. Почему-то не покидала уверенность, что именно они не позволяют пошевелиться, сдвинуться с места, не дают дышать или закричать.

Расстояние между ними и Кэйсси стремительно сокращалось. Ледяной воздух застрял в груди, глаза слезились от удушья. И вдруг, когда она ослабела настолько, что не могла больше держаться на ногах, неожиданно запульсировала в венах кровь. Тело вздрогнуло, напряглось. Кожа засветилась. Откуда-то появились силы выпрямиться, жадно вдохнуть необходимый воздух.

И даже оглянуться.

Оглянуться, чтобы снова испугаться и замереть от увиденного.

Буквально в паре метров от Кэйсси прямо на камне неподвижно лежала Блэйк. С закрытыми глазами, руки безвольно раскиданы в стороны, кожа бледная, почти белая, на которой кружевным лоскутком чернело нижнее белье. Даже светлые волосы потускнели.

Рядом с ней сидела смертельно бледная Нара. Её лицо будто свела судорога, рот открыт, в глазах застыли ужас, мольба, боль.

Ренна тоже была там, совсем рядом. Метнулась к Блэйк, но не смогла переместиться. Неестественно зависла в воздухе, рухнула на колени. Вскинула руку и почти сразу схватилась за горло, задыхаясь.

А тени продолжали надвигаться, плотным кольцом обступая со всех сторон.

Кэйсси повернула голову. Чёрный, безликий силуэт находился уже в каких-то считанных сантиметрах от неё. От него словно веяло холодной, безразличной ко всему живому пустотой. И показалось, что внутри эта пустота бесконечна. Как дыра без дна. Ничто, которое забирает с собой всё живое, всю энергию, все силы.

Кэйсси зажмурилась. Мысленно приготовилась умереть. Даже успела представить, каково это — перешагнуть роковую черту. Не существовать, не чувствовать.

Время остановилось. Ледяной холод прошел сквозь и отпустил.

Она открыла глаза и будто со стороны, отрешённо и безразлично осознала, что тени пропали. Впереди были только фиолетовое небо и огромный светящийся диск. И если протянуть руку, к нему можно прикоснуться, словно он находился совсем-совсем рядом. Манил, ласкал нежным призрачным, сиреневым сиянием — точно таким же, как сейчас её кожа.