Сбиться с ритма (ЛП) - Солсбери Дж. Б. - Страница 5

— Ты это слышал? — Я хватаюсь за стол и покачиваю его. — И я говорил тебе никогда больше не поднимать эту тему. — Морщу нос при воспоминании: ворчание, гнев и так много перьев. — Я до сих пор еще не оправился от этого.

— Потому что это был горячий секс, и ты проснулся со стояком? — Крис хихикает, сосредоточенно выкладывая вафлю на тарелку и поливая ее сиропом. — Ты ведь знаешь, что Большая Птица — это самец, верно?

Снова этот звук. Я вновь подпрыгиваю на своем сиденье, но подушка не издает ни звука. Ну и ладно. Кладу вилкой кусочек еды в рот и стону.

— Как же хорошо.

Крис ставит свою тарелку на стол и садится напротив меня.

— Так же хорошо, как бить по яйцам Большой Птице?

Снова слышу звук — смесь фырканья и писка.

— Что это, черт возьми, такое?

— Понятия не имею. Я тоже это слышал. — Крис наклоняется, чтобы заглянуть под стол. Его тело застывает. И когда он медленно садится обратно, его лицо бледное. Парень смотрит на меня и произносит: — О черт.

— Что?

Крис качает головой, но лишь слегка, и переводит взгляд на стол.

— О черт, это что мышь? — Я вскакиваю со своего места и отбегаю от стола так далеко, как только могу, хотя в автобусе это так просто сделать. — Грызуны не моя тема, чувак.

Хватаю нож для масла и сажусь на корточки. Там, под столом, забившись в самый угол, словно пытаясь выглядеть как можно меньше, сидит девушка. Ее длинные волосы выглядывают из-под темной шапки, глаза прищурены, и она смотрит прямо на меня.

— Никаких грызунов, да? — спрашивает она. — Только птицы?

Крис огибает стол и садится на корточки рядом со мной.

— Какого хрена…

Моя кровь вскипает от гнева из-за нарушения неприкосновенности частной жизни. У нас и раньше были фанатки, которые творили какое-то сумасшедшее дерьмо, но никому из них до этого не удавалось незамеченной влезть в наш автобус и спрятаться. Она здесь с самого Нью-Йорка? Как мы ее не заметили? И, о боже, что она, должно быть, здесь подслушала.

Моя ярость закипает.

— Я звоню в полицию.

ДЖЕЙД

О чем, черт возьми, я только думала?

Что смогу спрятаться под столом и оставаться незамеченной в течение нескольких дней? Должно быть, я проспала почти восемь часов, прежде чем меня разбудил мой мочевой пузырь. Решаю попытаться доползти до ванной, но, когда высовываю голову из-под стола, вижу парня, стоящего перед открытым холодильником. Его темные волосы взлохмачены, но думаю, что они просто нарочно подстрижены таким образом, чтобы выглядели нечесаными. Он одет в облегающие, низко сидящие джинсы и футболку, которая, когда тот поднял руки, высоко задиралась. Парень в хорошей форме, хотя у меня складывается впечатление, что он не прикладывает к этому никаких особых усилий, а просто сжигает калории естественным образом.

Мне удается спрятаться обратно под стол, прежде чем он оборачивается. Парень проходит мимо меня босиком в жилое помещение, и я понимаю, что застряла. Слышатся еще шаги, на кухне поднимается какая-то суматоха, и я понимаю, что мне придется либо признаться, либо наложить в штаны, но меня все равно поймают.

Я трачу много времени, пытаясь придумать лучший способ выйти из ситуации, когда фургон, кажется, оживает от разговора. Сколько же человек в этом отеле на колесах? И нет женщин?

Глядя на двух парней, нашедших меня, осознаю, что мне противостоят по меньшей мере четверо мужчин, поскольку ни один из этих двоих не является парнем у холодильника или водителем со стоянки грузовиков.

У одного из парней короткие каштановые волосы, уложенные в виде ирокеза, его рот слегка изогнут в веселой усмешке. У другого густая масса светлых волос, которые не растрепаны, но подстрижены так, чтобы намеренно торчали во все стороны.

Я не спускаю глаз с блондина, потому что в выражении его лица нет и намека на веселье. Его голубые глаза холодны, неумолимы и напоминают мне голубые глаза Стивена, какими я видела их в последний раз, когда мужчина смотрел на меня, как на незнакомку.

— Ах, это, должно быть, Любитель Птичек, — бормочу я, в основном себе, но достаточно громко, чтобы тот услышал.

Блондин сжимает губы и быстро встает.

— Чарльз, остановись! У нас безбилетник!

Улыбающийся парень протягивает мне руку.

— Давай, детка. Игра окончена.

Я качаю головой и глубже вжимаюсь в угол. Честно говоря, не знаю, что делаю, знаю лишь, что не хочу вылезать, не зная, на что способны эти ребята.

Автобус замедляется и сдвигается, как я предполагаю, съезжая на обочину дороги. Глубокий, грубый голос спрашивает:

— Почему мы останавливаемся?

Парень с протянутой рукой указывает на меня, и вскоре парень с растрепанными каштановыми волосами опускается на уровень моих глаз. Он смотрит на меня и хмурится, затем пихает друга и говорит:

— Вы, придурки, завтракаете без меня? — Он вскакивает, и я в ужасе наблюдаю, как парень скользит на сиденье скамейки, возясь с застежкой-молнией на своей ширинке. — Моя очередь!

Прежде чем я успеваю закричать, тело парня исчезает, когда какая-то невидимая сила отрывает его от сиденья. Прикрываю рот от внезапного насилия, а затем с изумлением смотрю, как в поле зрения появляются босые, обтянутые джинсами ноги белокурого Любителя Птичек.

— Попридержи коней, Итан, или, клянусь Богом, я сломаю тебе челюсть, — рычит блондин.

Взгляд Ирокеза снова смягчается в моем направлении.

— Нам нужно, чтобы ты вылезла оттуда.

Приближается звук тяжелых шагов, и я вздрагиваю, надеясь, что это не Итан.

В поле зрения появляется пара знакомых ботинок и джинсов, и мне становится немного легче дышать. Когда добрые глаза мужчины со стоянки встречаются с моими, его брови сходятся вместе.

— Я помню тебя. Меня зовут Чарльз.

Чарльз намного старше остальных мужчин. Он должно быть владеет этим фургоном.

— Послушайте, мне действительно очень жаль. — Мысль о том, чтобы разочаровать этого человека, вызывает у меня тошноту, вероятно, потому, что он очень похож на моего дядю, который каждый день рождения водил меня в зоопарк. — Мне нужно было выбраться оттуда, и мне некуда было идти, и…

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе говорит он. — Почему бы тебе для начала не вылезти оттуда и не перекусить.

Мой желудок урчит как по сигналу.

— Давай же, — говорит Чарльз таким голосом, словно зовет запуганную собаку.

Лучший способ заставить дикое животное прийти к вам — предложить пищу.

Так вот значит, как я выгляжу? Как какой-то бешеный зверек? Мне не нужен ответ на этот вопрос. Я, наверное, и пахну также.

Осторожно разгибая сведенные судорогой мышцы, слегка морщась, когда кровь приливает к моим ногам после нескольких часов, проведенных в неудобной позе, и вылезаю из-под стола. Пожилой мужчина предлагает мне руку, но я отказываюсь, рассчитывая на собственные силы. Я может и ослаблена, но не слабачка. Пристально смотрю на четверых мужчин, каждый из которых смотрит на меня по-разному. Тот, у которого леденящий взгляд голубых глаз, — моя самая большая угроза. Он более опасен, чем парень, который думал, что получит минет, а это о чем-то говорит.

Блондин делает шаг вперед.

— Как ты попала в автобус? Ты здесь с Нью-Йорка? Ты что, воровала у нас прямо из-под носа?

Я драматично протягиваю руки.

— Ты меня поймал. Да, я воровала. Видишь, сколько всего украла? — Я показываю на свои карманы, на свой узкий, грязный свитер. — У меня в заднем кармане твой пятидесятидюймовый телевизор, а твои мешочки с бриллиантами засунула себе в нижнее белье.

Тихий смешок раздается от одного из парней, но тот, кто обвиняет меня в воровстве, напрягается.

Парень с птичьим фетишем оглядывает меня с головы до ног и смеется, но не думаю, что это потому, что он находит меня забавной.

— Я знаю, как это работает. Женщины воруют грязные носки и нижнее белье, чтобы выставить их на аукцион на eBay.

— Не знаю, с какими женщинами ты тусуешься, но это отвратительно.