Пограничник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич - Страница 62

Всё, решено. Заеду в Аквилею, поищу педагогов там, поспрашиваю падре и других грамотных ребят. Среди купцов много преподавателей, причём часто крепостных — можно просто выкупить кого-то. А пока…

Оглядел гору свёрнутых в трубку пергаментов на соседнем столике — он так и назвался, «столик для пергаментов». Стало тошно. Скривился, встал, и, мысленно перекрестясь, пошёл на выход.

Замковый двор. Народу — тьма! Слово «тьма» в нашем языке означало всего лишь численность одного тумена, по легенде десять тысяч человек (фактически, разумеется, меньше). Но тут использую «тьма» как аллегорию — полный двор народа. Человек триста или четыреста — всё население замка, гарнизон, все окрестные мастеровые, и из посёлка кто мог прийти. Сегодня даже кандальников на стройку не выпустили, кроме условно вольных бригад, которых я помиловал, за кем не нужен пригляд надсмотрщика. Все были здесь, некому следить.

Для сегодняшней церемонии вчера из подручных средств начали делать помосты — один для высоких гостей, трибуну, и отдельно сцену для выступления. Ну и что, что во дворе замка воняет конским навозом — плевать, ощущение торжественности витало в воздухе, сочилось из всех щелей. Люди приоделись — зелёные, синие, красные одежды. Цветные и белые чепчики дам. Шляпы сеньоров. Ожидание на лицах чего-то клёвого, необычного, но несомненно хорошего. Их граф любит устраивать шоу, народ это дело обожает — в отсутствии телевизора, радио и даже грампластинок куда денешься? Тут даже театра нет — театральные подмостки на откупе у странствующих артистов. Из регулярных развлечений только поход в церковь, где поёт церковный хор, и поверьте, люди относятся к этому искусству очень даже серьёзно, знают всех солистов и крутых вокалистов своего региона. И тут я — развлекуха за развлекухой! Ах да, ещё казни тут считаются культмассразвлечением, но их не практикую. Как, впрочем, их недолюбливал и мой папочка (бать, ты нереально палился!)

С красными глазами стояли не только работяги Андроника, делавшего мне всю ночь требюше. С такими же стояло более полусотни женщин всех возрастов, и замковых, и поселковых, и просто жён и сестёр вольных членов обслуги и спутниц жизни солдат. Этой ночью напряг ВСЕХ, кого нашёл, как недавно в Аранде, когда шил прапора Валуа и Плантагенетов. Сегодня работы было больше, куда больше, и людей требовалось поболее. Но вроде все справились, и полученные прототипы мне с утра зашли.

Поднялся на сцену. В замковом дворе воцарилась тишина. Оглядел стены — на них также собралась тьма народу, но там воины. Мои, замковые и баронские. Для них местное шоу тоже диковинка, которую нельзя пропустить. Потом ведь не простишь себе! Так что на меня смотрело примерно шесть сотен пар глаз, не меньше, если не больше. Со всех ракурсов. Акустика в замковом дворе хорошая, но всё равно надо говорить погромче. И я начал.

— Дорогие жители графства Пуэбло, гости, проезжие путешественники — все-все, кто собрался здесь в этот час! — Одобрительный гул толпы — хорошее начало. — Сегодня я собрал вас всех здесь, чтобы вы стали свидетелями эпохальных событий. Именно так, эпохальных, ибо после них в мире начнётся новая эпоха. Во всяком случае, для нашего графства, богом забытого, но после сегодняшних изменений у нас появится шанс подняться с колен на ноги и занять то место под солнцем, которого мы достойны.

Снова гул, а кое где и рукоплескание. Актуальная тема. Люди устали бояться. Люди устали от безнадёги. Люди устали жить в тотальной нищете и тотальном страхе. Все хотят спокойного будущего, уверенности в завтрашнем дне, и молодой мальчишка в графском кресле, непоседливо рассекающий по окрестностям, что-то делая, строя и местами воюя, показывая врагам мать Кузьмы — их надежда. На защиту и быт, надежду на то, что у них есть будущее. Я должен делать, что делаю, ради них. Ради того, чтобы оправдать блеск надежды в этих глазах. Ради того, чтобы их дети родились и выжили, и стали кем-то, а не были угнаны в степь в рабство. А значит всё, что сделано, сделано правильно.

Получив заряд уверенности, продолжил:

— Сегодня я объявлю о нескольких нововведениях, каждое из которых пошатнёт привычные устои, укрепит наше графство и его способность защитить себя, и, надеюсь, в скором времени сделает нас богатыми и здоровыми, а не бедными и больными.

Снова гул. Моя фразочка про «богатых и здоровых» тоже стала мемом, причём мем этот лихо распространяется по королевству от таверны к таверне.

— Первым делом я учреждаю… — Я затаил дыхание, как конферансье профессиональных спортивных соревнований. — …Легион Пуэбло!

А теперь тишина. Народ не ахал, так как все уже давно об этом легионе знали. Легионеры, кстати, тоже были во дворе замка, но не все — около двух сотен, плюс/минус. Остальных разместили в деревушке, которую я уже переименовал в «Вест-Пойнт» — там будет база академии, резиденция Вольдемара. Тушевались — непривычно всё бывшим крепостным и кандальникам, но уже привыкли к тому, что они как минимум вольные, и требовали относиться к себе с уважением. Но заподлянки всё равно от жизни ждали — привычка вторая натура.

— Жезл! — бросил я в строну, где стояла пацанва «группы поддержки», сегодняшние помощники.

Парнишки и несколько девчонок, все из замковой детворы, члены семей слуг и бойцов, здесь расквартированных. Не мелюзга, постарше, самый возраст для подобных приключений и «мы графу помогали!» Вынесли мне палку с бронзовым, отлитым по спецзаказу мастером Соломоном… Красивым двуглавым орлом. Эскизы отправил ещё из под Картагены, после бегства из Луз-де-ла-Луны, а позавчера полученный прототип утвердил, и он отлил в «чистовом» виде.

— Это — жезл первого легиона Пуэбло, — прокомментировал удивлённо охающей от восторга толпе. Со времён Основания местные забыли о легионных штандартах. Рыцарской коннице они не нужны, не в той мере, а пехота тут — мясо, ополчение для охраны стен. И теперь я возвращаю легенду, подтверждая гуляющий вовсю по замку тезис о возвращении императора.

— Сегодня в консулате графства, — продолжал я, — будет утверждён и подписан устав этого воинского подразделения. Легион будет делиться на когорты — полки, у которых у каждого будет своё собственное боевое знамя. Сейчас же я представляю общий, самый главный легионный символ.

— Также, — продолжил, дав толпе прогудеться, — вызываю сюда сотника Вольдемара.

Наставник спустился с трибуны, перешёл сквозь редкую толпу и оцепление замковых отроков, поднялся ко мне.

— Я, Рикардо, сто семнадцатый граф Пуэбло, назначаю легатом нового воинского подразделения Вольдемара сына Ингвальда по прозвищу Тихая Смерть.

Одобрительный гул. Шаг ожидаемый, про него также все знали. — Но это ещё не всё. — Вытащил меч, вытянул в сторону.

— Наставник? — Тихо, почти шёпотом. Это ж личное обращение.

— Уверен? — нахмурился в сомнении он.

— Это не обязательно, — покачал головой, — но так будет лучше.

— Я был другом твоего отца. Но никогда ему не присягал! Харальд доверял мне больше, чем жизнь, и без присяги.

— Ты можешь отказаться, не неволю, — парировал я. — И это никак не отразится на моём к тебе доверии. Но я создаю КОМАНДУ. И ты станешь её полноправной частью, а не «другом графа».

Раздумья, пауза. Морщинка на лице. И результат:

— Согласен. С этой стороны ты чертовски прав! Ты умеешь убеждать, Ричи, — усмехнулся наставник, после чего неспешно отцепил с пояса меч и кинжал, положив на помост рядом, тут же оставил и шляпу, опустился на колено. Склонил голову. Зритель замер, воцарилась тишина, лишь кое-где проскальзывали женские голоса закоренелых болтушек.

— Падре! — бросил я, и ждущий команды вместе с пацанвой с этой стороны сцены отец Антонио с библией в руках поднялся на помост и встал фронтально к нам. Я же возложил меч на левое плечо наставника.

— Рикардо, граф Пуэбло! — начал он. — Я, Вольдемар сын Ингвальда из Эскалоны, клянусь в верности и препоручаю тебе свою жизнь, члены мои, тело мое, твердыни и владения мои. И да поможет мне в честном служении Господь наш!