Книга камней - Джеймс Лэйна Дин - Страница 39

— Какой красивый, — пробормотал его брат, не отрывая взгляда от Камня.

Затем он вскинул глаза на Джессмин: — Ты тоже очень красивая!

Он покраснел и опустил глаза.

— Спасибо, — поблагодарила королева, наклоняясь, чтобы погладить этого большого ребенка по руке. — Как вас зовут?

— Меня — Рэйфл, — ответил за обоих Раф, — а это — Кил, наполовину мой брат… и ваш, миледи. Тот самый, которого мой отец мечтает посадить на трон вместо вас.

Его ответ взволновал ее, но Джесс не подала вида.

— Замечательно, что мы наконец-то встретились, — она улыбнулась Килу с неподдельной искренностью.

— Я не хочу быть королем, — сказал Кил, уставившись круглыми глазами на тяжелый скипетр, лежавший рядом с королевой. — Я хочу быть бароном. — Затем он признался: — Я не очень сильный.

— Некоторые считают, что я тоже не очень сильная, — добавила Джессмин.

Раф почувствовал скрытую боль в словах брата. Да, он был медлительным и неуклюжим, но то, что он глубоко переживал происходящее, потрясло Рафа. Сегодня Кил показал, что он способен на самые разнообразные эмоции — страх, радость, тревогу. Это намного превосходило его представление о Киле. Братья опять были вместе, и совсем ничего не значило, что Раф вырос и повзрослел, а Кил так и остался ребенком.

Королева снова перевела взгляд на Рафа:

— Благодарю за ваше предупреждение, милорд. А теперь могу я что-нибудь сделать для вас?

— Я надеялся получить ваше позволение танцевать с леди Д'Лелан сегодня вечером, — попросил Раф, не успев придумать ничего другого. — Но, кажется, ее нет здесь.

Д'Гулар заметил, что лицо Гэйлона Рейссона еще более помрачнело, и удивился, почему. Но королева светло улыбнулась:

— Сандаал не смогла присутствовать сегодня, но я передам ей, что вы спрашивали о ней. Уверена, что ей будет приятно.

Раф совершенно не был в этом уверен, но поклонился и повел Кила обратно к своему столу. Обед продолжался до глубокой ночи. Ближе к концу король прошептал что-то на ухо королеве и покинул зал. Уже основательно напившийся Раф проследил взглядом, как тот подошел к двери и исчез в темном коридоре.

Кил уже спал, уронив голову на локоть, его храп был едва слышен за шумом голосов, и Раф позавидовал этому мирному сну. Союзники Лэйна и Макалана все еще сидели на своих местах, не желая уходить раньше братьев Д'Гулар, — и все это из-за проклятого Рафа, который торчал здесь так долго. Конечно, его отцу сообщат обо всем этом, о дерзости младшего сына, о его конфиденциальной беседе с королевой. Хэррен, несомненно, будет в ярости, но Рафу уже было все равно.

Тейн проснулся в темной комнате и на мгновение вообразил серые каменные стены вокруг него. Но ночь была слишком теплой, и запахи совсем другие. Занкос. Минутная боль от тоски по дому обожгла его. Все здесь были добры к ним, и слуги и рабы говорили по-виннамирски, хотя Катина обучила Тейна ксенарскому наречию еще по дороге сюда. Даже маленький Робин общался с окружающим миром на забавной смеси двух языков.

Принцы имели все, что они пожелают. Все, кроме свободы. С тех пор как они приехали, уже более недели назад. Тейну не было позволено навестить свою ласонскую пони. Дэви больше не приходил к нему, хотя ежедневно приводили множество ксенарских детей, чтобы играть с принцами. Но принц и наследник больше не считал себя ребенком, и детская возня раздражала его.

Ночной бриз донес обрывок отдаленной мелодии. Где-то далеко, за запутанными коридорами дворца, взрослые праздновали мамину коронацию. Робину и Тейну позволили посмотреть саму церемонию с резного железного балкончика в Палате Совета. Роза рассказала им, что Совет раньше использовался как театр, и в нем ставили пьесы. Кроме бродячих актерских трупп, виннамирцы не знали других развлечений. Пьесы были чем-то таинственным, о чем Тейн читал только в книгах.

Тейн откинул простыню и сел на кровати. Сквозь окно струился лунный свет, превращая знакомую комнату в таинственную пещеру, населенную неведомыми чудовищами. Робин заворочался в своей кроватке, и няня, спящая около колыбели Лилит, издала низкий стонущий звук, от которого у Тейна побежали мурашки по коже. Сон окончательно покинул его, но валяться в постели, уставившись в темноту, не представлялось ему привлекательным занятием.

На цыпочках он подкрался к двери в коридор и приоткрыл ее. Здесь по стенам мерцали масляные светильники, и музыка доносилась гораздо явственнее. Красные плиты пола холодили его босые ноги. Тейн было пошел на звук, но потом сообразил, что риск быть застигнутым и водворенным обратно в спальню будет гораздо большим вблизи банкетного зала; поэтому он повернул в обратном направлении. Многочисленные темные коридоры и переходы манили его. Этой ночью таинственный, неизведанный мир дворца принадлежал только ему. Три этажа поднимались ввысь, один меньше другого, под высоченным сводом купола.

Тейн вытащил ближайший светильник из подставки и направился к первому лестничному пролету наверх. Комнаты наверху были еще не закончены, завалены всяческим хламом и старой штукатуркой. Кое-где в углах проглядывали черные обугленные стены — свидетельство могущества его отца. Но жители Ксенары, подобно муравьям у разрушенного жилища, были неутомимы в своем желании все восстановить и начать жизнь заново.

Проходя вдоль следующего коридора, принц застыл, прислушиваясь. Слабый звук привлек его внимание. Возможно, мышиный писк. Плотная тишина охватила его, и вместо праздничной музыки до него доносились приглушенные звуки Занкоса снаружи дворцовых стен, одинокий удар корабельного колокола. Город никогда не спит, как говорил Великий посланник.

Еще один небольшой пролет привел Тейна на самый верхний этаж под открытый купол. Открывшийся отсюда вид поразил его. Занкос раскинулся под ним так близко, что казалось, к нему можно было прикоснуться рукой. За освещенными окнами он видел женщин в ярких одеждах, а улицы внизу были переполнены празднично одетыми людьми. Внутреннее море, пустынное и темное, простиралось на юге. Откуда-то слышалось ржание лошадей, сонные ночные звуки. Соджи была где-то среди них, и внезапно Тейн более чем когда либо захотел оказаться дома, в Каслкипе, вместе со своими старыми товарищами и Дэви. Там его мама тоже была королевой, но там она была счастлива.

Принц и наследник Виннамира и Ксенары перегнулся через металлические перила и глубоко вдохнул влажный и соленый морской воздух, напоенный ароматом ночного жасмина. Великий посланник говорил, что однажды это королевство будет принадлежать ему.

Сзади раздались торопливые, скользящие по плитам шаги. У Тейна даже не было времени оглянуться и увидеть своего преследователя.

Гэйлон застал Дэви одного в его комнатах. Ничего не изменилось. Юноша все так же лежал на кровати, стискивая в руке амулет, с лицом застывшим и пустым. За прошедшую неделю его щеки утратили свой свежий цвет, и день ото дня он становился все бледней. Так он может проспать всю свою жизнь, и король Виннамира ничем не мог ему помочь. Почему же Сандаал так безжалостна к нему?

Принадлежавшая Дэви «Книга Камней» все еще лежала в раскрытом сундуке. Золотое тиснение обложки было ручной работы, руны вырезаны тщательной и искусной рукой. Древний том, намного более древний, чем тот, который был у короля. Какой странный и опасный подарок для юноши, мечтающего о колдовстве больше всего на свете. О, если бы только Дэви сперва обратился к Гэйлону! Впрочем, от сожалений сейчас не было никакого толка.

Камень в руке короля засветился голубым светом, но не его собственные эмоции были тому причиной. Он повернулся к неподвижно лежащему человеку на кровати и заметил лазурное сияние, пробивающееся сквозь стиснутые пальцы Дэви.

— Дэви? — Гэйлон рухнул на колени около ложа, опасаясь даже поверить. — Дэви…

Невидящие глаза герцога распахнулись. Потом ужас наполнил их. Он попытался дотянуться до короля, но рука его бессильно упала на одеяло.