Второстепенный (СИ) - Потапов Андрей - Страница 34

Под утро мы снялись с якоря и по фрахтовательскому велению пошли вместо Нанши опять в Гонконг.

Неоспоримая логика наших нанимателей привела к двойному променаду мимо берегов Китая и провальной попытке зайти в порт, поставившей на уши – без преувеличения – все азиатские правительства. По всем восточным странам разлетелась молния: подвергать особо тщательной проверке суда с проблемными движками. Мы были первоисточником этого решения, поэтому стоило готовиться к наплыву инспекций.

Георгий старался не потерять лицо. Последние три дня – и стармех отправится домой на вольные хлеба с легкой руки суперинтенданта. Трудно в этой ситуации оставаться полноценным начальником для машинной команды.

Но главному инженеру это удавалось. Экипаж предпочел не обсуждать произошедшее, и главенствующая роль стармеха сохранилась. От него шел заряд уверенности даже во время обеда в столовой. С таким опытом и знаниями без работы Георгий не останется.

Из всей команды только капитан позволял себе докучать инженеру разговорами о замене.

– Приезд нового мастера откладывается, – сказал Василий, набирая очередную ложку супа. – Вместе нас отправить домой не могут.

– Ясно, – ответил Георгий, поражая меня своей выдержкой.

– Ну вы же там сможете устроиться? Наверное, придется оббегать много контор.

– Мне уже три предлагали трудоустройство, – стармех вежливо улыбнулся. – Или четыре.

– А, ну хорошо, хорошо, – больше Василий не смог ничего сказать.

Замены моряков – штука странная. Раньше бывало, что один экипаж сходит на берег полным составом, а другой приступает к работе. Никакого дискомфорта у арматоров это не вызывало: напротив, они считали подобное одним из немногих возможных вариантов существования судна.

Сейчас появилось множество условностей, а компании стали пренебрегать своим уставом, чтобы оправдать непоследовательную логику решений.

В родных пенатах фирмы набрала популярность фраза из электронного письма, нечаянно выдуманная ради очередной отмазки, почему человека не отправляют домой: “У нас третьего механика и второго помощника на одном континенте не меняют”. Написана реплика была с такой милой непосредственностью, что никто не ставил под вопрос мнение офисных работников об интеллектуальных способностях личного состава. Естественно, экипаж подхватил ее, передал остальным морякам, и те пронесли крылатую фразу сквозь года, словно наследие великой империи.

Вдаваясь в логистику трансфера моряков, не могу опустить замечательный случай, свидетелем которого я стал лично. На заре моего становления, как вахтенного помощника, довелось садиться на судно в должности офицера-практиканта, проще говоря, – джуниора. Я тогда менял парня, который получил повышение и должен был стать третьим помощником, но на другом судне. Оба парохода стояли в Пусане на расстоянии полукилометра.

Задача: провести замену так, чтобы новоиспеченный штурман попал с одного плавсредства на другое в кратчайшие сроки.

Очевидное решение: списываем парнишку с одного судна, даем пятнадцать минут перекатить чемодан и тут же садим на другое.

Реальность: списываем парнишку и отправляем домой, в Приморский край, по маршруту Инчхон – Москва – Владивосток, чтобы через неделю он точно так же полетел в обратном направлении и сел на пароход в шаговой доступности от изначального местонахождения. Удобно, дешево, а главное – никто не возразит. А то стремно.

Совместная замена капитана и стармеха вызывала у начальства еще большую панику. Если на борту сразу два новых начальника – жди апокалипсиса. Добавим к этому верных замов в лице старпома и второго механика. На выходе получим четырех всадников, прибытие которых заставит судно сгореть, утонуть и наткнуться на айсберг. И все одновременно.

Так, по моему скромному убеждению, видит ситуацию любая контора в мире. Особенно наша.

– Приятного аппетита, – проронил Георгий перед тем, как выйти.

Я выждал немного, собрался с духом – и заговорил:

– Василий Петрович, хотел спросить насчет характеристики…

– Да-да, – отозвался капитан высоким голоском.

– Почему у меня двойки за физическую кондицию и опрятность?

По неведомой причине во всех компаниях приняли советскую пятибалльную систему оценивания качества работы. Каждый квартал наши судовые начальники отправляли в электронной форме отзывы на подчиненных. Я знал, что ничего хорошего ждать не следует – и не прогадал: капитан припомнил мне все промахи, занизив оценки везде, где только можно, даже в абсурдных вещах.

– Ну наконец-то ты спросил, – отозвался Василий. – Я уж думал, будешь молчать до конца.

– Нет, не буду.

– Ты должен уметь постоять за себя. Я заметил твою склонность к самобичеванию: когда ты ошибаешься, то сразу сворачиваешься в клубок и начинаешь во всем винить себя, при этом забрасывая остальную работу. Но она никуда не девается.

– Наверное, вы правы, – замялся я.

– Вот тебе и пример. Ты его сам только что привел, – мастер выдержал небольшую паузу. – У меня из-за этого и лежит целая стопка твоих объяснительных.

Пожалуй, я и правда страдал от неуверенности в себе, подставляясь при любом удобном случае. Если бы дело ограничивалось одной убитой лебедкой, было бы еще нормально. А так – в обход требований капитана заряжал баллоны дыхательных аппаратов в одиночку и сам себя сдал; провел еженедельную инспекцию спасательных средств за полчаса – просто потому что устал – и умудрился погореть на этом.

Каждый промах оборачивался целой лекцией и составлением бумаги на самого себя. Чувство неприязни нарастало, как снежный ком, и вылилось в отзыв с острой критикой, которую компания оценит по достоинству – можно не сомневаться.

Цепочку размышлений прервало внезапное признание:

– Я намеренно оставил такой отзыв, чтобы проверить твою реакцию. Вечером удалю его и сделаю новый.

– Неожиданно, – удивился я. – Но зачем?

– Чтобы ты усвоил урок, – обобщенно ответил Василий. А какой именно – не уточнил.

"Зачем было мотать мне нервы?" – спросил я про себя.

– Спасибо, – ответил я вслух.

У моей личности будто случилось раздвоение. Моя праведная сторона искала справедливости, а начавшему прорезаться реалисту не хватало духу высказать то, что я чувствую на самом деле. Побеждал страх сделать ситуацию еще хуже и обострить конфликт.

Если разобраться, рабочие отношения все равно строятся на личных. Чем-то я не понравился Василию с самого начала. Да и неудивительно: приехал неизвестный парень, впервые попавший в эту компанию; внешне неуверенный, еще не выпустивший из мыслей дом; в папке с документами беспорядок. Мало у кого первое впечатление стало бы положительным. Тем более, у Василия с его тонкой психической организацией.

– А за что "спасибо"? – задал резонный вопрос капитан.

– Ну, что удалите характеристику.

– Это ты себе говори "спасибо". Ты имеешь право высказывать недовольство.

– Хорошо, – неуверенно ответил я.

"Да не имею", – подумал я.

Вспомнился Алексей Тихонович, мой строгий издатель. Еще при первой встрече я был недоволен тем, как он себя позиционирует: большой босс, который знает, что писать, лучше меня самого. А я пошел на попятную, сдался. И теперь корплю над сюжетом, который вообще меня не трогает. Умудрился же внушить себе, что книга начала чего-то стоить, поверил в персонажей, а на самом деле ничего не изменилось: я все так же не хочу писать о том, что меня не занимает.

Книга стала скатываться в пошлую графоманию. Сюжет провисает, сплошные главы-наполнители. Серетун – и тот со скуки начал вытворять вообще невесть что и организовал катание пьяных героев на коровах. Умопомрачительный юмор, надо сказать. Я и то лучше шучу, нежели сбрендивший волшебник, который довел прекрасную девушку до тошноты, пусть и случайно.

А всему виной неумение говорить "нет". Желание быть удобным для каждого и не создавать проблем. С точки зрения выживания популяции я – вид, который тормозит эволюцию. Бегая антилопой по диким африканским полям, я бы сам полез в слюнявую пасть гепарда: ну не голодать же ему. И не просто дал бы себя съесть, а нашел бы сначала внушительный булыжник, чтобы сточить рога, а то бедный пятнистый убийца порежется. Вряд ли бы у меня вышло, но я бы точно пытался.