Град на краю (СИ) - Вильданов Тимур - Страница 31

— Ну, в Уфе найду, чем заняться, — говорила накрашенная дама, — Сейчас поезд в Белорецк идёт. Билет я купила. Как меня достала жизнь тут! Как достала возня с приезжими! Господи, ну разве это жизнь? Я понимаю, дом, мы тут выросли, но не всю же жизнь тут? Ну ведь это безумие, иметь возможность уехать и остаться! Только работа, работа. Там ведь всё по-другому — театр, искусство. Я понимаю, раньше нельзя было выбирать, но сейчас-то никто не держит! Даже в Белорецке в тысячу раз интересней, чем тут.

— Эльвира, я всё понимаю, — сказала её собеседница. Её ладони лежали на столе, кожа белёсая, обожжённая удобрениями, — конечно, езжай.

Ким обратился вслух. Судя по всему, дама в дорогой одежде была прошлой помощницей коменданта. Он слышал про неё от охранников — те не понимали, как комендант смог отказаться от такой роскошной женщины.

— Сестричка, вот и ты туда же, — сказала Эльвира раздражённо. — Что за глупая привязанность к Сибаю?

— А дочь?

— А что дочь? Пускай остаётся с отцом. Ей с ним лучше, — сказала она, посмотрев в сторону.

Они замолчали.

— Ладно, рада была увидеть напоследок. Мне пора спать, — сказала фермерша, — поезд уходит в рабочее время, я не смогу проводить тебя.

— Опять ты спать. Почему не можешь с сестрой провести время? Ну и проводить тоже могла бы. Что там случиться, если пропустишь свою вахту? Что изменится? Получаешь там мизер…

Ким услышал звук отодвигаемого стула. Через минуту Ким услышал, как Эльвира хохочет уже с офицерами за столиком. «Одно и то же, — подумал Ким зло. — Все стремятся в Уфу, думая, что если там богаче жизнь, то и у них всё будет отлично. Хотя у такой, как она, точно всё будет отлично…»

Ель вернулся, от него пахло вишней и водкой.

— Почему тебя дальше рынка не пускают? Ты не гражданин что ли? — спросил его Ким.

— Нет, конечно. Горожанином стать почти невозможно. Даже Освальд, хоть и в Совет входит, не горожанин. Хотя во Внешнем городе нас человек пятьсот, кто живёт тут лет по пять. Крутимся, как можем, но всё равно второй сорт.

Ким иронично поднял бровь.

— Думаешь, у меня так просто? — взорвался Ель. — Уфимские уверены, что мы должны кормить их бесплатно. Алкоголь мы может брать только из города, еду тоже. Хотя могли бы закупаться в других местах, но стоит так сделать, даже Освальд не прикроет. Комендант обернёт всё так, что нас толпа сожрёт.

— М-да, — неопределённо промычал Ким.

«У кого-то бриллианты мелковаты, у кого-то щи жидковаты», — подумал он.

— Да. А ведь я местный! В деревне родился, в семи километрах, — жаловался кабатчик. — У меня на глазах город строился. Но Совет решил, что вы, кто город строил, граждане, а вот вы из деревень — нет. И теперь мы второй сорт. Да и у шахтёров так же, там куча народу, которые уже лет по пять на заработки ездит и за сезон добывает больше, чем местные. Расимыч все уши прожужжал, что таким нужно давать гражданство, но Совет упирается.

— Не боишься такое мне говорить?

— Поверь, я вашего брата повидал. Где ты стукача с золотыми руками видел? Точнее, рукой, — Ель рассмеялся над своей шуткой.

Ким старательно улыбнулся, хотя ему хотелось одеть тарелку на голову кабатчику.

— А народники тут есть?

— Ох парень, молчал бы ты, — сказал Ель вполголоса. — Уфимские из тебя дурь выбьют, если только заикнёшься. Тут часто люди пропадают.

Ель посерьёзнел, смотря куда-то в сторону зала. Ким проследил тоже высунулся, в зал зашли и сели у бара две девушки.

— А кто это?

Ель нахмурился.

— Карина. Помощница коменданта, будь она неладна.

Ель вышел с кухни и угодливо заговорил с ней. Девушка была в обычном для Сибая сером рабочем комбинезоне. Вот только есть люди, на которых что не одень, и оно сидит как коза на заборе, а на ней даже рабочая роба выглядела соблазнительно.

Киму было достаточно одного взгляда, чтобы узнать её. В прошлой жизни он знал её как Свету. У неё изменился цвет волос, когда он последний раз видел её — она была блондинкой, изменилась фигура, она перестала сутулиться и сидела гордо и надменно, но это была она. Он не видел её три года, но узнал сразу.

* * *

…После спасения и дознания он провёл шестнадцать дней в больнице: «А плечо вывихнутое — это вас в лагере?.. Нет, это уже тут, охрана… А двух ногтей не хватает? Да, это тоже тут». Он был один в городе, у него не было связей с народниками, и всё, что оставалось, это ждать. Его вышибли из армии, на работу его тоже не брали, так что он бродил по Уфе, тратя мизерную сумму, выплаченную ему за увечье властями Республики, и пытался найти хоть какую-то работу.

Ячейки народников исчезли. Пока он был в плену, в городе была облава. Он пробовал осторожно выяснить у кабатчиков, кто мог быть связан с подпольем, но натыкался на молчание. Пару раз его били, но он не оставлял попыток. В один из дней ему подкинули в карман сообщение. Условным кодом там было сказано, что он должен быть на виду, и с ним свяжутся.

Он начал обходить дешёвые бары, медленно и скучно напиваясь. Однажды он зашёл в алкогольный сумрак заведения, и вдруг увидел её, сидящую за стойкой. Света, знакомая по подполью. Она была одета в дорогой брючный костюм, перед ней был бокал тёмного пива с осевшей пеной.

Ким сидел, глядя на девушку, она почувствовала его взгляд и мельком посмотрела на него. Словно вспомнив что-то, она быстро допила пиво, расплатилась и вышла. В Уфе бары размещалась в подвале древнего торгового центра, и можно было переходить из одно в другой, не одевая верхнюю одежду. Он шёл следом, через нескольких минут она зашла в другой бар и села за стойку. Видно было, что бармен спросил её, а потом поставил перед бокал тёмного пива. Ким вошёл следом, оглянулся, все столики были заняты, и он сел от неё через одно место за стойкой.

— Не подскажите, что можно заказать? — спросил он у неё.

Она скользнула по нему презрительным взглядом, подняла бокал.

— Пиво не советую.

Ким вспомнил, как два месяца назад Карим привёл её на встречу. Тогда их часть стояла на переформировании в городе, получая пополнение и оружие. Девушка прошла все проверки, за неё поручилось несколько людей. Она работала в торговой комиссии Уфы и могла быть очень полезной. Ким тогда удивился, у неё были светлые волосы, которые выглядели очень странно с азиатскими чертами лица. Когда Ким спросил, почему она хочет присоединиться, она открыла воротник рубашки, там был ожог и след от выстрела, словно по ней стреляли в упор. Она рассказала историю, что попалась группе пьяных вертухаев, а потом, наигравшись, они решили замести следы. Историю проверили, даже нашли одного из вертухаев в штрафной роте на Юге. Вот только когда она появилась, они с Каримом попали в плен, а остальное подполье было разгромлено…

Бармен был на другой стороне стойки, стоял, наклонившись к радио, и слушал матч. Карина молча пила пиво, было в этом что-то механическое. Словно дело было не в пиве, да и не в нахождении тут. Как и Ким, она ждала, отмеряя внутри минуты, живя в своём ритме. Кореец почувствовал, что пьян. Он почти не ел и полстакана водки стало перебором. Ким думал о заточке за поясом. Вот только кого он обманывает?

— Можешь погромче сделать? — попросил Ким. — Это же мотористы с армейцами играют?

Бармен кивнул и зал наполнил шум толпы и надрывный голос комментатора. Ким поднял стакан с водкой, наклонившись к Карине.

— Ведь это ты сдала нас? — сказал он зло.

Девушка не повернула головы, и тут Ким понял, что она в отражении бутылок смотрит, не следит ли кто-то за ними. Внезапно он понял, что это сидение — часть её легенды. Если кто за ней и следил, не смог бы отследить всех, с кем она контактировала за день. Ещё он понял, что это вряд ли операция охранки.

— Ты меня с кем-то путаешь, — сказала она безразлично. — Не знаю, кого ты ищешь, я впервые тебя вижу. Но если хочешь развлечься…

Она достала карточку, что-то на ней написала. Он взял кусок бумаги, там гостиница, номер и дата. Вот только в углу она сделала чёрточку, словно расписывала ручку и на секунду посмотрела ему в глаза. Это был условный знак у них с Каримом, указание тайника. Больше про него не знал никто.