Как приготовить дракона - Ярошинская Ольга - Страница 8

– Предпредпоследний ссыльный, – кивнул Франтик. – И еще один утопился от тоски в Лоханках, но там табличку не стали вешать, некуда. Городничий предлагал вбить столб, но в каком именно озере утоп бедолага – никто не помнит.

– А есть вообще шанс уехать отсюда живым? – поинтересовался он.

– Франтик, сгинь, – сердито отмахнулась от него Кэти. – А вы, герен, не торопитесь уезжать. Смотрите, вон тот каменный дом, напоминающий древний замок, принадлежит городничему, рену Кухту. С ним и его дочкой вы уже знакомы. Мэриан – чудесная девушка, правда ведь?

– О да, – согласился он, с иронией глядя на мрачный серый дом, на который какой-то местный скульптор-самоучка налепил толстых горгулий.

– Молодая, красивая, из хорошей семьи, – с воодушевлением продолжила Кэти и, понизив голос, добавила: – Единственный ребенок. Большое приданое.

– Вы что же, сватаете меня? – Гарри так поразился, что остановился, и Франтик врезался ему в спину.

– Почему бы нет, – ответила Кэти. – Если будете делать свадьбу у меня в таверне, сделаю скидку.

– А я готов выступать бесплатно! – подхватил Франтик. – Если потом вы у себя в столицах расскажете друзьям, мол, есть такой самородок в Лоханках…

– И что же, репертуара хватит? – засомневался Гарри, обернувшись.

– А то! – горячо подтвердил певец, раскрасневшись. – У меня сто листов исписано мелким почерком. А то и двести!

– Я бы ознакомился с вашими стихами, – покивал он.

– Так я принесу, – загорелся Франтик. – Я сбегаю! Одна нога тут, другая там. Вы куда сейчас? К озерам?

– Давайте не будем спешить, Франциск, – перебил его Гарри. – Выберите пять самых лучших песен и презентуйте их вечером за ужином. Согласны?

Франтик ударил себя кулаком в грудь и убежал прочь.

– Зачем вы даете ему напрасную надежду? – укорила его Кэти.

– Почему же напрасную? – возразил Гарри. – Голос у него, конечно, на любителя, но стихи вроде ничего. Томные ночи, нежные красавицы – на такое всегда есть спрос. А вы разве не хотели бы уехать отсюда?

– Нет, – отрезала Кэти. – Итак, дом рена Кухта – это и есть городская управа. На обратном пути зайдете к нему подписать бумаги. Мэриан наверняка тоже там…

– Кушает, – пробормотал Гарри, и Кэти сердито на него зыркнула.

– А вот и Лоханки, – она обернулась в другую сторону, и ветер взметнул синие ленты на ее шляпке, – Наши чудесные озера.

Три озера, раскинувшиеся в долине, и правда выглядели примечательно: одинаковые, круглые, точно кто-то вырезал их с помощью циркуля, решив проделать дыры, чтобы потом выбраться на поверхность из-под земли, а может и вовсе – из другого мира…

По спине пробежал холодок, лопатки отчаянно зачесались, и Гарри, втянув воздух, довольно улыбнулся. Там было опасно. То, что надо.

ГЛАВА 5. Прыжок

Гарри плелся по Лоханкам без всякого энтузиазма, и было до обидного ясно, что ни школой, ни театром мне его впечатлить не удалось. Но потом, завидев озера, он словно ожил: побежал вперед, чуть не выпрыгивая из сапог и принюхиваясь, как охотничий пес.

– Вода чистая, как слеза ребенка, – слегка запыхавшись, говорила я, едва поспевая за ним. – Рыбалка отличная, Виктор может вас сводить.

Гарри не отвечал, а только кивал на мои слова, а потом свернул к острым белым скалам, торчащим из-под земли точно кости гигантского животного.

– Пляж лучше на правой Лоханке! – воскликнула я, но дракон уверенно забирал влево.

Он остановился, только забравшись на верх утеса и, глянув вниз, присвистнул.

– Омут, – выдохнула я, опершись на березку, а потом и вовсе села на пенек и, сняв шляпку, принялась обмахиваться.

– Глубокий? – спросил Гарри, обернувшись.

– Очень, – подтвердила я. – Дна не достать. Посмотрите, какая вокруг красота. Берег словно ножом срезали, такой ровный.

– Угу, – промычал он, пройдясь вдоль края, а мне отчего-то захотелось оттащить его подальше.

– Неудивительно, что прежние ссыльные нашли здесь свое пристанище, – продолжила я. – Так и бывает, Гарри. Судьба иногда преподносит сюрпризы. То, что казалось наказанием, становится высшей наградой.

– Вы так расхваливаете ваши Лощинки… Еще немного – и я подумаю, что вы решили цены взвинтить, – заметил он.

Скинув сапоги, Гарри стянул и носки и с наслаждением прошелся босиком по траве.

– Один из ссыльных, тот, что утопился, был драконом, – сказала я, сама не зная почему.

Я ведь хотела, чтобы он полюбил Лоханки, а теперь говорю об утопленниках. Язык мой – враг мой. Но то, как Гарри смотрел в омут, очень мне не нравилось.

– Вот как? – переспросил он. – Значит, я тут не первый дракон?

– В театре даже есть картина, на которой нарисован дракон, летящий над озером.

У него толстое брюхо с золотой чешуей, короткие кожистые крылья, как у летучей мыши, а щеки круглые, как у рена Фейреха. Интересно, какой дракон получается из Гарри? Точно без брюха. Вон какой живот плоский. А глаза у герена Шпифонтейна оказались лазурного цвета, словно безоблачное небо, раскинувшееся над нами.

– А у вас большие крылья, Гарри? – вырвалось у меня.

– Полагаете, размер имеет значение? – со странной улыбкой спросил он.

– Думаю, да, – неуверенно ответила я. – Для скорости, маневренности полета…

– И вы, значит, хотели бы взглянуть на моего дракона, – понял Гарри, и я часто-часто закивала.

Виктор обзавидуется! И Мила! И все! А может, он прокатит меня над Лоханками? Только представив ветер, свистящий в ушах, я покрылась мурашками от восторга. А Гарри, глядя на меня, принялся неспешно расстегивать рубашку.

– Что вы делаете? – напряглась я.

– Раздеваюсь, – невозмутимо ответил он. – Это чистый шелк. Вы ведь не хотите, чтобы моя рубашка порвалась при обороте?

Я кивнула, а потом пожала плечами. Не хочу, наверное. Хотя какая мне разница?

Сняв рубашку, Гарри повесил ее на сучок березки, а я быстро отвела взгляд. Еще не хватало, чтобы герен подумал, что я на него пялюсь. Он снова подошел к краю утеса, а я посмотрела ему в спину. Красивая спина. Широкие плечи, узкая талия, никакого жира, кожа гладкая такая, чистая, ни родинки…

– Правда, это вам дорого обойдется, – заявил Гарри.

– Что? – не поняла я.

– Вы хотите увидеть дракона, – пояснил он, повернувшись ко мне, – но, согласитесь, это уникальное зрелище. Когда еще следующего пришлют? К тому же оборот потребует от меня усилий. Так что, скажем, пять золотых.

– Я дам вам в рог подуть, – тут же предложила я. – То на то выйдет.

Гарри усмехнулся и взялся за завязку штанов.

– Я передумал. Рог – явно фальшивка.

– Ну, знаете, я пока тоже не уверена, что ваш дракон потянет на пятерку, – возмутилась я.

– Обижаете, – сказал Гарри, снимая штаны.

Я быстро закрыла глаза рукой, но потом, растопырив пальцы, выглянула. Гарри стоял ко мне спиной, в голубых трусах в цвет глаз, и смотрел куда-то вдаль.

– А что насчет поцелуя? – вдруг предложил он, не оборачиваясь.

– Мои поцелуи не продаются, – с достоинством произнесла я, хотя в глубине души и зашевелился червячок сомнений: да, поцелуй – это очень интимно, но пять золотых!

– Я так и понял, – кивнул Гарри, а потом разбежался, оттолкнулся от края утеса и спрыгнул вниз.

Ахнув и вскочив с пенька, я подбежала к обрыву, отпрянула из-за взмывшей утки, всполошено улетающей прочь, а потом посмотрела вниз. По темной воде расплывались круги, но Гарри не было видно. Кристально прозрачная вода озера под солнечными лучами блестела серебром и искрилась так, что глазам больно. Вся, кроме омута, уходящего вглубь круглым черным провалом.

Прикусив губу, я отчаянно всматривалась вниз, а после скинула сапоги. Плавала я хорошо, с самого детства. У нас в Лоханках все дети плавают как лягушата и воды не боятся, но от омутов даже самые отчаянные сорванцы инстинктивно держатся подальше. Да что говорить, даже утки – и те через омут не плавают!

Прямо в центре черной дыры вынырнул Гарри и помахал мне рукой.