Камни последней стены - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 31

– Я думала, вы действительно итальянец, – грустно улыбнулась женщина. – Вы даже внешне похожи.

– Мне многие об этом говорят.

– Как вас зовут?

– Извините. Я не представился. Обычно меня называют Дронго. Так и называют – Дронго.

– Это ваше имя? Красивое.

– Нет. Но меня так называют.

– Вы хорошо целуетесь, – вдруг сказала она, глядя ему в глаза.

– Вы тоже.

Молчание длилось долго, секунд двадцать. Затем она, не спуская с него глаз, поднялась, подошла к нему и села на колени, обхватив своими ногами его ноги и приблизив к нему лицо.

– У вас есть еще час? – спросила она.

Он понимал ее состояние. Сегодня она выговорилась, сегодня она выплеснула из себя некий энергетический заряд, который носила в душе много лет. И теперь образовавшуюся пустоту она хотела заполнить нежностью, чтобы сохранить память об этой встрече на всю жизнь. Она осторожно дотронулась губами до его губ. На этот раз поцелуй был более глубоким и долгим. Она, не сказав ни слова, начала снимать с него галстук, расстегнула рубашку. Он обхватил ее руками и начал поднимать юбку. На ней были чулки вместо колготок, словно она была готова именно к этой, единственной в своей неповторимости, встрече. Он осторожно поднял юбку еще выше. Она наклонилась к нему.

– Да, – сказала она, – здесь. Сейчас.

Он вспомнил про микрофон в своем кармане. Достать его сейчас из кармана означало оскорбить женщину, нанести ей страшную душевную рану.

«Какие мы все сволочи», – подумал Дронго с отвращением. Он чуть привстал, освобождаясь от пиджака, в котором был микрофон. И бросил пиджак в угол, подальше от кресла. Она удивленно взглянула на его пиджак, потом понимающе улыбнулась. Очевидно, она поняла все, о чем он ей не сказал. Они молча прошли в другую комнату, где была кровать. Больше им в этот момент ничего не было нужно.

За одиннадцать дней до начала событий.

Берлин.

10 октября 1999 года

В три часа дня, когда в Лэнгли было еще раннее утро, Кардигану позвонил сам Джордж Тенет. Находившийся в кабинете советника посла Майкл Кардиган взял трубку, уже предчувствуя серьезный разговор. Сегодня был воскресный день, и появление Тенета на службе невольно подтверждало исключительную важность полученного сообщения.

– Наши ребята работали всю ночь, – сказал Тенет после обычного приветствия. – Только что мне доложили, что ваши сведения полностью подтвердились. Мы сообщили в Бельгию о необходимости ареста этого типа. Невозможно подсчитать ущерб, который он нанес нам своей деятельностью.

– Я все понимаю, сэр.

– В Министерстве финансов завтра начнут готовить деньги, – подтвердил Тенет. – Думаю, вам не нужно тянуть с решением этого вопроса. Соглашайтесь на любые условия, Кардиган. Если продолжение списка хотя бы наполовину окажется столь обнадеживающим, как и первая фамилия, мы добьемся самого крупного успеха в своей истории.

– Мы ждем его звонка. Сейчас наше представительство проверяет его досье.

– Хорошо. Если будут новости, немедленно сообщайте. Я рассчитываю на вас, Кардиган.

Директор повесил трубку. Кардиган вышел из кабинета советника и отправился в офис Давида Страуса, где его уже ждал Филипп Данери с материалами по Барлаху. Кардиган сел в кресло, наблюдая, как Данери раскрывает папку с данными. Кроме них в кабинете был только Страус, посвященный в детали операции.

– Он ушел на пенсию, – пояснил Данери. – Существовал некий лимит на получение очередной должности и звания. Он в него не входил. Новой должности ему не давали, а на старой он уже оставаться не мог. Его отправили на пенсию, но, очевидно, решили использовать. Есть материалы, которые позволяют считать, что он был осведомителем «Штази».

– Вы проверили, с кем именно он работал? – спросил Кардиган. – Нам очень важно знать, с кем он работал. Может, таким образом мы сможем выйти на бывших сотрудников «Штази», предоставивших ему эту информацию.

– Мы проверяем по нашей картотеке. Это очень сложно. Агентурные дела осведомителей были получены нами не в полном объеме. Некоторая часть копий досталась западным немцам, а они не хотели тогда с нами делиться. Мы уже несколько лет пробуем восстановить все записи. Поэтому сейчас наши люди проверяют все его связи. Сегодня днем он выходил из дома и ездил в западную часть города.

– Он с кем-нибудь встречался?

– Не думаю, сэр. Мы его не «вели». Плотного наблюдения не было, чтобы не спугнуть. Однако он нигде не останавливался. Хотя два раза входил в магазины, один раз был в интернет-кафе. Мы полагаем, что он мог связаться через Интернет со своими сообщниками, хотя, возможно, он почувствовал наблюдение и просто морочит нам голову. Ведь вполне можно было позвонить и договориться о встрече. Однако он никому не звонил. Сейчас он обедает в небольшом кафе на Мейеринк-плац.

– Если бы у вас было несколько профессионалов, мы смогли бы проверить его квартиру, – задумчиво произнес Кардиган. Потом покачал головой, словно отвечая на свой вопрос: – Нет, его нельзя пугать. Если он почувствует, что в доме были посторонние, он может оборвать все контакты или исчезнуть. Такие деньги ему заплатят и другие страны. Он может подумать, что в его доме побывали сотрудники местной контрразведки.

– Мы полагали, что осторожно можно устроить обыск в его доме. Разумеется, только осмотр, чтобы он ничего не понял.

– Нет, – твердо возразил Кардиган. – Мне поручена эта операция, и я не хочу, чтобы она сорвалась. Шансов найти нужные нам документы один на миллион. Он не такая важная птица, чтобы ему доверили хранить столь важные документы. К тому же его используют как связного, а значит, понимают, что риск быть обнаруженным у Барлаха есть. И нормальный профессионал ни при каких обстоятельствах не станет держать в доме своего связного важные документы, которые он готов продать. Поэтому никакой самодеятельности, мистер Данери. Выполняйте только мои распоряжения.

– Разумеется, сэр, мы все понимаем.

Страус неприятно улыбнулся, слушая этот диалог. На его лысой голове блестели капельки пота. Он достал платок, вытер голову и сказал Кардигану:

– Говорят, утром в посольство вам позвонил мистер Тенет.

– Господи Боже ты мой, – всплеснул руками Майкл. – Мистер Страус, неужели у вас есть свои осведомители и в американском посольстве? Или среди окружения мистера Тенета?

– Нет. Просто мне сразу докладывают, если из ЦРУ звонят кому-либо из сотрудников нашего посольства. Мне ужасно не хочется, чтобы в один прекрасный день выяснилось, что среди моих людей оказался и вражеский агент. Или стукач, который сообщает о моих действиях нашему руководству, Кардиган. Для меня это очень важно. Я привык работать, не оглядываясь.

– Я тоже, – сказал с вызовом Кардиган. – А сейчас выясняется, что вас информируют о каждом моем шаге, о каждом телефонном звонке.

– Это всего лишь превентивные меры безопасности. Не забывайте, Кардиган, что мы находимся в городе, который сорок лет был центром борьбы против нашей страны. Восточный Берлин был столицей государства, которое официально провозгласило своим главным приоритетом противостояние с нашей страной.

– Это было давно.

– Мы до сих пор работаем с последствиями сорокалетнего хонеккеровского режима, – резонно возразил Страус. – Можете мне поверить, Кардиган, но я делаю все, чтобы максимально подстраховать вас и не допустить никакого провала. Отвечать в случае поражения мы будем вдвоем.

– Уже второй час дня, – взглянул на часы Кардиган. – Когда вы сможете дать мне список сотрудников «Штази», с которыми мог общаться Барлах?

– Сегодня вечером, – кивнул Данери. – Мы обрабатываем все поступающие к нам данные.

– Сегодня вечером он должен мне позвонить, – напомнил Кардиган. – Надеюсь, у нас все будет в порядке.

– Увидим, – загадочно улыбнулся Страус.

И он оказался провидцем. Барлах позвонил ровно в семь часов вечера. Кардиган снял трубку, уже зная, кто именно звонит. Телефон показывал номер, откуда был звонок.