Зависимый-2. Я тебя верну (СИ) - Макнамара Элена - Страница 19

— Мама! Посмотри, мама! — радостный визг Алисы отвлекает нас обоих.

Вновь заглядываю в зал и вижу, что дочка ловко прыгает в скакалку.

— У неё получается, — с восторгом выдыхает Тася, зажимая рот ладонью.

Тихо всхлипывает. Её небесно-голубые глаза затягивает влажной поволокой.

— Конечно получается. Она же наша дочка, — говорю негромко.

— Твоя, Спартак. Она настолько твоя, что иногда даже страшно.

— Это плохо? — мой голос предательски дрожит.

Мы не смотрим друг на друга. Наши восторженные лица обращены к Алисе. Мы воодушевлённо показываем ей "класс", когда она не сбиваясь прыгает в скакалку должно быть уже тридцать раз.

— Нет, не плохо, — тихо отвечает Тася. — Иногда я даже завидую её упорности. Сама я часто не могу на что-то решиться…

Алиса заканчивает скакать, убирает инвентарь обратно на стеллаж и смотрит на меня в томительном ожидании.

— Мне надеть перчатки?

— Конечно, — улыбаюсь.

Поворачиваюсь к Тасе, машинально убирая телефон в карман штанов.

— Разберёшься на кухне?

Она кивает и сразу уходит. Я прохожу в зал и на целых полчаса растворяюсь в дочке…

А ещё в том, что за стенкой Тася хлопочет на кухне. Именно так должна выглядеть семья в нормальном понимании. Такой семьи у меня никогда не было.

— Ну что? Устала? — опустившись на колени, проверяю пульс Алисы, приложив два пальца к её запястью.

Девочка тридцать минут боксировала и теперь выглядит вымотанной, но при этом счастливой.

— Устала, — признаётся Алиса. — Но уходить так не хочется.

Она надувает губки, чем вызывает у меня улыбку. Вновь. На самом деле рядом с ней я постоянно улыбаюсь.

— Там мама должна чай нам приготовить. Ты любишь чай? Или может молочка тебе погреть?

Расшнуровывая перчатки, заглядываю в зелёные глаза дочки, которые лучатся счастьем.

— Ну что, молочка будешь, да? — легонько щёлкаю её по носу пальцем.

И тут же вздрагиваю, когда она внезапно обвивает моё запястье обеими руками…

Не знаю, что именно хочет сделать. Да и сама напугалась судя по лицу. Ей словно инстинктивно хочется меня обнять.

Ведь бывает же такое, верно? Она же может чувствовать кровную связь со мной?

Я подвигаюсь к ней ближе. Осторожно тяну на себя руку и Алиса её отпускает. Я сжимаю её плечики и глядя в глаза, тихо шепчу, теряя голос от напряжения:

— Ты знаешь… ты самая лучшая ученица… Такая маленькая, но у тебя всё так здорово получается. Не уверен, что я мог так же, когда был в твоём возрасте. Мне с тобой очень повезло, Лисёнок.

Осторожно притягиваю Алису к себе поближе. И она вмиг обвивает мою шею тонкими ручками. Прижимается мягкой щёчкой к моей щеке. И вот у меня опять щемит сердце.

— Спасибо, — выдыхает дочка.

Она больше ничего не говорит, но и не отстраняется.

Я поднимаюсь с колен, держа её на руках.

Моё сердце переполнено нежностью. Так хорошо, что даже больно. Я наверное любил свою дочь, ещё даже когда не знал о её существовании. А теперь эта любовь слишком стремительно наполняет мои вены, бурля и циркулируя к самому центру грудной клетки.

Неспешно несу Алису к кухне. Не хочется её больше отпускать. Ни сейчас, ни когда-то позже.

Под ошеломлённый взгляд Таси переступаю порог и застываю возле накрытого стола. Тася заварила чай и даже нашла у меня хлеб и яйца. Сделала гренки. А ещё просто обжарила ломтики хлеб и намазала джемом. Понятия не имею откуда у меня взялся джем…

— Алиса будет пить молоко, — говорю невозмутимо, пока опускаю дочку на стул.

— Ммм… джем! — протягивает Алиса, кажется, забывая о напитке.

Схватив бутерброд, сразу его откусывает. И вновь блаженно мычит. Ещё бы столько калорий сейчас потратила. Неудивительно, что хочет сладкого.

Мысленно ставлю себе галочку забить холодильник всякой всячиной. Пусть потом Тася фильтрует что можно, а что нельзя.

— Да, я погрею молока. Я там у тебя видела, — с заминкой отзывается Тася.

Приближается к холодильнику, достаёт бутылку с молоком, наливает в чашку, ставит в микроволновку…

Пока она суетится по кухне, вспоминаю, что мне пришло письмо от приятеля из органов.

Достаю телефон из кармана. Мазанув по экрану, разблокирую его и сразу захожу в почту. Там несколько документов и я нажимаю на самый первый.

То, что написано сверху мне сразу не нравится. Девичья фамилия Таси — Зайцева. Понятно, что она официально вышла замуж и у неё сменились инициалы… Только вот фамилию которую теперь она носит, я очень хорошо знаю.

В шапке документов подпись:

Ложкарёва Таисия Сергеевна.

Ложкарёва…

У того сукин сына, которого я избил шесть лет назад… Который накатал заяву… Сорвал жирный куш на своё дрянное лицо, чтобы поправить его пластикой… В тот день он лапал мою девочку. Лапал. Гнида!..

У него такая же фамилия.

Ложкарёв Андрей Степанович. Я предпочитаю помнить такие детали.

Бросаю взгляд на Тасю. Она не могла выйти за него замуж!! Потом смотрю на Алису. Мою дочку не мог воспитывать этот урод…

Твою ж мать… не мог!!

В рассудке помутнение.

Кажется я теряю связь с реальностью…

Глава 12

— Алис…

Голос Спартака звучит с каким-то надрывом.

Я стою спиной и к нему, и к дочери, поэтому просто прислушиваюсь.

— Как зовут твоего… папу? — выдавливает он вдруг.

Не успеваю даже никак отреагировать. Да и морально подготовиться тоже.

— Андрей, — отвечает Алиса невнятно, должно быть, набив полный рот хлебом.

В этот момент микроволновка громко пиликает. Рывком открыв дверцу, хватаюсь за чашку с молоком и сразу отдёргиваю руку.

— Ай…

Она чертовски горячая!

Шиплю от боли и дую на палец. За спиной странным образом становится тихо, и я боюсь повернуться.

— Мамочка… ты обожглась? — доносится испуганный голосок Алисы.

Я невозмутимо открываю кран и подставляю палец под ледяную воду. Вновь шиплю от боли. Тем не менее, к дочке поворачиваюсь с улыбкой и беззаботно отвечаю:

— Да, немного… Но уже всё в порядке.

А потом я вижу лицо Спартака, и моя улыбка сползает с лица.

Он смотрит на меня таким взглядом… Уничтожающим! Как на предателя! С болью и ненавистью!

Мало ли Андреев на свете?! Почему он ТАК на меня смотрит?

— Спартак… — с моих губ срывается отчаянный шёпот.

Взгляд мужчины просто убивает. Каплю за каплей вытягивает из меня жизнь… И веру в то, что у нас могло хоть что-то наладиться.

Он меня ни за что не простит. И я не знаю, чего хотела больше: его прощения сейчас или его любви раньше.

Я на ощупь выключаю воду. Словно загипнотизированная, не могу отвести взгляда от его лица, черты которого за считанные секунды заостряются, наливаясь яростью.

В его глазах бездна. Агония.

Зарождающееся безумие!

Таким я Спартака уже видела. Именно в таком состоянии он избил Андрея.

— Ложкарёв Андрей Степанович, — тихо чеканит Спартак, не сводя с меня взгляда.

Сердце совершает кульбит и ухает в пропасть. Моё лицо бледнеет от страха, и Спартак это отчётливо видит.

Наш зрительный контакт обрывается мгновенно.

Мужчина вскакивает со стула и стремительно вылетает из кухни. Секунд пять я в нерешительности переминаюсь с ноги на ногу. Потом, метнувшись к полкам, нахожу пульт от плазмы и включаю детский канал.

— Смотри-ка, твой любимый мультик! — с трудом натягиваю улыбку на лицо, приближаясь к Алисе. — Посмотришь?

Дочка тут же забывает обо всём на свете, увидев на экране «Машу и медведя». Я быстро извлекаю чашку с молоком из микроволновки. Переливаю его в другой стакан, чтобы оно остыло. Ставлю стакан перед дочкой и чмокаю её в висок.

— Посиди здесь немного, ладно?

Мой голос звучит слишком надрывно. А радостное оживление в нём фальшивит.

Алиса переводит взгляд на меня, смотрит внимательно и задумчиво.

Вновь чмокаю её в висок, провожу ладонью по волосам. И она снова отвлекается на мультик. А я на негнущихся ногах выхожу из кухни.