Мой первый роман про... (СИ) - "Чинара" - Страница 11

Вопрос вызывает новый приступ паники, а перед глазами маячат записи эл-кливов… Слишком рано я позволила себе посмотреть ему в глаза, слишком рано. Отказаться было бы самым правильным решением, сказать твердо «не хочу». Нет. И уехать, забыв остров Кео и единственного мужчину в своей жизни. Но мой рот считал иначе:

— Хочу. — шепнула как можно тише, но он услышал и широко улыбаясь протянул мне руку.

— Давай я покажу тебе остров.

Если бы я верила в оллеуия, то сказала бы, что его сейчас плотно оплетает мою.

Ученые, занимавшиеся темой влечения и любви, много веков бились над вопросом как именно зарождается чувство и вывели особые волны оллеуия, возникающие лишь между предначертанными, как громогласно заявляли они. На мой взгляд распространяя глупую сказку, хоть и подтвержденную множеством гамма-снимков.

Ее нежелание принять меня в своем теле действует на меня странно. С одной стороны, мне следует радоваться, а с другой… от этого стремление дотронуться до нее и сделать своей только нарастает, вынуждая задать, казалось бы, невинный и вполне логичный вопрос о прикосновениях.

К тому же своей просьбой она превращает мой многолетний план в шелуху, и теперь, крепко держа ее за руку и знакомя с островом, я улыбаюсь, но в душе с сожалением провожаю разлетающиеся и тщательно заготовленные действия.

— Здесь очень красиво. — раскрасневшись заявляет лисичка после часового похода, и я с удовольствием отмечаю, что ее дрожь и волнение ушли на второй план, а ушки перестали топорщиться в преддверии опасности.

— Рад, что тебе нравится, Кэсси. — удачно подлавливаю ее, когда девушка неожиданно оступается. — Ты должно быть устала с дороги. Пойдем в дом?

Мои руки плотно лежат на ее талии, сдерживаемые от мысли спуститься ниже. И приоткрывшая взволнованный ротик Кэсси совершенно не помогает, одаривая меня вполне определенным плотоядным взглядом.

На секунду сознание молниеносно скользит по мыслям остальных Дарителей. Кто-то, как и я показывает остров, кто-то кормит своих осчастливленных, а кто-то… стоны и новые толчки, на пляже, у дерева, в доме, крики «прошу еще!», шлепки, движения языка по телу, затвердевшие соски, широко раздвинутые бедра… Для нее не успело пройти и секунды, а я, отряхнув голову, пытаюсь отделаться от того, что невозможно. Ведь я не только здесь сейчас, а везде там.

— Хочешь есть? — крепче сжимая ее руку, спрашиваю.

— Да. — смущенно кивает девушка. — И можно мне принять ванну?

— Конечно. — непринужденно улыбаюсь в ответ. — Я помою тебя. — ведь именно так я отвечал сотням другим.

Дом выполнен из марсового темного стекла, подстраиваемого под день и ночь. Внутри напоминает один из «особняков мечты», которым владеет только королевская родня. Комнаты огромны и белоснежны, пол-шелев дарит необходимую температуру каждому посетителю, не забывая массажной волной воздействовать на стопы.

Когда мы останавливаемся в купальне, меня вновь одолевает нервная дрожь. Понимание необходимости озвучить, что я волне могу помыться сама борется с острым желанием ощутить касание влажных и этих несравнимо больших и крепких пальцев на своем теле. Он всего лишь тебя искупает, искушает подсознание. Стандартная процедура, и ничего более.

Даритель, ничуть не смущаясь, легким движением снимает с себя рубашку и сбрасывает брюки, оставаясь в белых шортах. И я впустую убеждаю себя не смотреть на каждый миллиметр такого мощного и крепкого тела. А взгляд нестерпимо спускается туда. В глупом предвкушении. Ожидая, что он спустит шорты, и я увижу…

Но ноги мужчины бесшумно ступают ко мне, и тело вздрагивает, когда он без усилий, кончиком пальца проводит по тета-шву платья, послушно расстегивающемуся под его воздействием и полностью обнажающему меня. Ткань падает на пол, и я обхватываю себя руками, стараясь прикрыть грудь.

— Все хорошо? — участливо интересуется, гладя меня по волосам и дотрагиваясь до уха.

Я никому не разрешаю их трогать, даже Эмили.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Для большинства животные уши всего лишь модифицированный орган слуха, для меня же одно из сильных зон возбуждения, по которому нежно проходятся пальцы Дарителя. Закрыв глаза, прикусываю нижнюю губу и с силой свожу ноги, понимая, что наверняка заливаюсь краской. Не знаю, осознает ли он насколько чувствительно для меня его прикосновение, но через секунду мужчина берет меня на руки и молча несёт к округлому бассейну. Он садится и бережно устраивает меня лежать на своих коленях. Вода подстроена под необходимую мне температуру, а также наполнена криносами, позволяющими моему телу без усилий держаться на поверхности.

Не заметив откуда появилась в его руке мягкая ова-губка, ощущаю ее приятное прикосновение к шее, нежно опускающееся ниже и заставляющее меня прикрыть глаза, когда поверхность намыливает правую грудь и переходит к левой. Ласковые движения проходят по животу и вновь поднимаются вверх к шее, рисуя причудливые тропы на моем теле, с каждым новым прикосновением все больше расслабляющимся и одновременно наполняющимся сладостной судорогой.

Его руки скользят вверх и вниз, снова и снова, деликатно обходя место между ног, где разгорается пламя. Первый, второй, третий и последующие разы я благодарна ему за вежливость, но там так сильно ноет, что меня начинает охватывать странное разочарование. И в момент очередного путешествия его руки внизу, я чуть дергаю бедрами, желая ощутить хотя бы малейшее короткое касание …

Удивленная собственной неожиданной дерзостью, открываю глаза и с испугом смотрю на него. Мужская рука, держа губку, замирает над моим телом, глаза встречаются с моими и по звуку, я понимаю, что ова падает в воду, а на шею ложатся намыленные пальцы, увеличивая в теле скопившееся напряжение. Стальные глаза поражают, в них виднеется пустота, но она будто прячет что-то… что-то…

Не успеваю додумать, зажмурившись от прикосновения к груди. Пальцы нежно поглаживают затвердевший сосок. Я снова прикусываю губу, но не могу побороть стон, а мужчина тем временем чуть приподнимает меня, опускаясь ниже в воду, разворачивает меня лицом к себе, раздвигая мои дрожащие ноги и ловит ртом мои губы, заставляя сознание плавится еще больше. Пальцы обеих рук обхватывают соски и слегка оттягивают их, лишая меня остатков контроля. Это все так ново, необычно… весь этот жар и тяжесть внизу живота.

Мне страшно от непонятных ощущений, в руках неизвестного Дарителя… Но еще больше пугает мысль, что это может прекратиться…

— Пожалуйста, … — молю я, сама, не зная, о чем прошу.

— Ты все еще не хочешь быть осчастливленной? — измученно звучит в ухо шепот Дарителя.

Хочу. Очень хочу. Но я мотаю головой.

— Хорошо. — он наклоняет мою голову к себе и, когда влажным языком проходится по уху, я вскрикиваю и испытываю двойное наслаждение, ощущая, как его рука спускается, наконец, туда, и прикасается к разгоряченной, пылающей плоти. Сладостные волны судорогами несутся по телу. Не представляю, как он делает это со мной, но я извиваюсь на его пальцах, а жар наполняет все больше и больше. Разум покидает, оставляя лишь жадность, воплотившуюся в моих потерявших стыд просьбах:

— Еще…пожалуйста…еще…

— Давай, Кэсси… — шепчет мужской голос. — Кончи

Мои тихие стоны превращаются в громкие крики, и очередное его прикосновение превращает тело в сотни длойских-огоньков.

Когда-то давно она создала себе десятерых сыновей. Точнее они никогда не были ее сыновьями, выполняя роль любовников. Но обнародовать их истинные обязанности не позволяло ее лицемерие. Ведь она распространяла о себе иные легенды, и похоть никак не шла к светлому наряду. Влюбившись еще в пору своей молодости, она не сумела получить ответа от женатого, позволившего себе слабость с ней лишь раз. Но для нее та ночь явилась откровением, и, придя к власти, она уничтожила обидчика, забрав необходимый биоматериал. И когда не стало ни одного помнящего его лица, у нее появились сыновья. Точные клоны отвергнувшего ее возлюбленного. И она возлежала с каждым, надеясь и веря… Так долго лелея темную мечту… Но ни у одного не проснулась к ней оллеуия.