Куда идем мы… - 4 (СИ) - Нестеров Вадим - Страница 19

Гуа обвела присутствующих глазами.

– Мне никто ничего сказать не хочет?

Присутствующие молчали.

– Понятно, – с каким-то даже удовлетворением кивнула Гуа. – Тогда у меня еще одно сообщение. Пришли контрольные анализы наших Психов – я на всякий случай взяла у них кровь, мочу и прочее еще раз спустя четыре часа. И знаете, что мне пишут? Анализы и того и другого по-прежнему на сто процентов соответствуют генетическим показателям Психа. Но есть нюанс. Организм объекта А стремительно распадается.

И она внимательно посмотрела на одного из обезьян.

– В эксперименте что-то пошло не так, Анатолий Матвеевич, – сказала она ему. – Вам осталось жить часов шесть, не больше.

– Анализы покажите, – глухо сказал разоблаченный самозванец. – Быстрее всего падает гемоглобин?

– Да, – сверившись, подтвердила Гуа.

– Этого он больше всего и боялся.

– Кто он? – не понял Штанский.

– Мужик, предоставивший основу для преобразования. Штаны, не тупи. Я не Анатолий Матвеевич Безенчук, я Псих. Анатолий Матвеевич превратился в меня. Вы зря боялись этой разработки, она мало подходит для оперативной работы. Это, конечно, превращение в другого – но навсегда и со стиранием прежней личности. По сути, Головастик разработал своеобразный способ самоубийства – он мечтал стать Психом, теперь есть второй Псих, но Головастика больше нет. Он умер, когда переродился в меня. Я не смогу с вами поделиться этой магической технологией – я о ней почти ничего не знаю. Во мне есть кое-какие остатки его личности, но это не знания, а скорее эмоции.

Страх. Злость. Стыд. Сожаление. Мечта.

Человек хотел стать большим ученым, облагодетельствовать человечество, но в итоге стал колдуном-разработчиком, всю жизнь работавшим на всяких бандитов. У человека гибкая психика, она подстраивается под изменившиеся обстоятельства. Как правило, людям не составляет труда обмануть себя и убедить, что не мы такие – жизнь такая. Даже если человек предает все то, во что он верил раньше – он очень быстро искренне начинает считать, что то, прежнее было плохим, а то, за что он топит сейчас – единственно верное.

Но Головастик был ученым, причем не шарлатаном-болтологом, а практиком, который должен давать результат. А главный принцип, по которому живут ученые – подвергай все сомнению. Вот и маялся бедный Головастик годами. Никак ему не удавалось себя убедить, что все хорошо, что он живет правильной жизнью. Рано или поздно его настигало прозрение, и он понимал, что все его самооправдания – фуфел. Что на деле спустил он свою единственную жизнь в унитаз, разменял на служение бандитам за деньги.

А когда он про проект Системы плюс узнал – его конкретно накрыло. Вот, мол, люди не просто так жили – небо коптили, люди человечество спасти пытаются.

Технологию смены личности он считал своей лучшей магической разработкой, и когда мы подошли поближе – просто убил себя, превратившись в меня. Вот только магия оказалась не до конца отлаженной. Как выяснилось, личность садится на основу, но очень ненадолго. Потом – взрывное отторжение и распад.

Больше я вам вряд ли что могу рассказать, я просто не знаю. Я так и не восстановил его планы и до сих пор не знаю – что он собирался делать, превратившись в меня. Я, например, так и не понял, зачем он отрезал голову тому бедолаге-разбойнику. Понятно, что для того, чтобы Психа из паломников выгнали, но зачем ему это было надо? Вопросы, одни вопросы. А ответов я уже не узнаю – тупо не успею дожить.

Оказывается, быть созданием доктора Франкентейна – не лучшая в мире судьба.

И псевдо-Псих грустно улыбнулся.

Штанский, похоже, был потрясен.

– Зачем он так? – спросил он. – Зачем это все? Почему он просто не пришел ко мне, раз так проникся идеей Системы-плюс? Неужели бы ему дела не нашлось? Да такому гению…

Неожиданно ему ответил не голем доктора Головастика, а настоящий Псих.

– Штаны, ты какой-то странный. Иногда умный, а иногда беспощадный. Тебе же русским языком сказали – у мужика совесть сбоила, а не мозги. Он с такими как ты, всю жизнь общался и наверняка знал вас как облупленных. Этот вариант ничем от работы на бандитов не отличался. Ну пришел бы он к тебе, ну посадил бы ты его на проект Системы Плюс. Ну трудился бы он на тебя, работал на доброе дело. До поры до времени. Я вот тоже на вас работаю, тоже важное и доброе дело делаю – Четверку в Москву веду.

Меня это как-то спасло от разборки на молекулы, когда вас припекло? Нет – меня пронырливость пташек Гуа спасла, которые быстро информацию нарыли.

Псих махнул рукой.

– Да я не жалуюсь, все-таки не первое столетие на свете живу. Знаю, что все подвиги совершаются по пояс в дерьме. Не бывает героев в белых одеждах. Они не в белом. Они просто вывозят, делая свое дело.

А от вас я еще не свалил по одной-единственной причине. Потому что ты, Штаны, «Цветок колдовства» все-таки купил.

Псих встал и спрятал посох в ухо.

– Ладно, пора мне. А то эти идиоты точно пацана угробят.

Повисла неловкая пауза.

– Гуа, ну что тупишь? – не выдержал Псих. – Где твой приказ вернуться, долго мне ждать? Псих свое слово никогда не нарушал.

– Куда ты собрался? – вдруг подал голос Псих № 2. – Успеешь к своим идиотам, ничего с ними за несколько часов не случится. У меня другое предложение.

– Слушаю, – отозвался Псих.

– Сначала мы с тобой поболтаем – пара часов у меня еще есть. Честно говоря, всегда мечтал поговорить с самим собой по душам.

– А потом? – настороженно спросил Псих.

– А потом ты меня убьешь, разумеется. Квест на самых сильных монстров локации тебе никто не отменял.

Глава восемьдесят четвертая. с. Курганка, дер. Надеждинка

(в которой ничего не происходит, кроме разговоров)

Окрестности с. Курганка

Муромцевский сектор

Омской локации.

56°43′ с. ш. 75°82′ в. д.

– Зачем мы сюда приперлись? – отплевывался Жир. – Глухомань же несусветная! Здесь и дорог практически никаких нет. И все этот обезьян психованный – это он нас сюда загнал, он настоял с большого тракта уйти!

– Помолчи, а? – поморщился Четвертый. – Ты же прекрасно знаешь про квест на сильнейших топов сибирских локации. Нам последний босс остался.

– Во-первых, – зло сказал свинтус, – не нам, а вам. В этот самый квест нас тот же самый Псих и втравил – единолично и ни с кем не посоветовавшись. Квест принимал он сам, добряки начислят ему, а впахивать приходится нам всем. А я вообще-то на дядю за бесплатно работать не люблю. Это раз. А два – нам в Сибири осталось еще две области – Омская и Тюменская за ней. И только потом – все! Сибирь кончилась! Начинается Урал-батюшка и просвещенная Европа-матушка. В Тюменской нельзя было квест доделать? Обязательно здесь комаров кормить?

– Ты думаешь, ты всем глаза открыл? – обозлился монах. – А то мы это без тебя не знали. Все и так в курсе, что у нас есть минимальный запас. Но мы уже как-то негласно договорились, нам пытаемся выбивать боссов в каждой локации, через которую мы проходим. А вдруг в Тюмени будет такой босс, которого не вывезем? Согласись – было бы странно выполнить четыре пятых квеста и слить финал из-за того, что кому-то не хотелось уходить с главного тракта. А уйти бы по любому пришлось. Все в один голос говорят, что самый крутой чувак в омской локации живет в районе Пяти Озер.

– Все равно Псих – нехороший человек! – не сдавался Жир. – А еще он меня нырять заставлял.

– Когда это он тебя нырять заставлять? – удивился рядом идущий Тот.

– Да вчера! – взвизгнул свин. – Когда мы в этом озере купались. Я ему, главное, как человеку говорю – Псих, у меня насморк. А вокруг – зима, вообще- то! А он мне – пасть, пасть…

– Порву? – уточнил Тот.

– Нет. Пасть, говорит, закрой и лезь в воду.

– Да не мог он тебя заставлять, потому что ты же сам залез! – продолжал удивляться Тот. – Еще и нас всех звал, орал – какая вода шикарная.