Черная башня - Джеймс Филлис Дороти - Страница 51

Дэлглиш различил в его тоне брюзгливые нотки,

– Я знаю, от чего умер Майкл, – объяснил Эрик. – Я осматривал его в то самое утро. После последнего сердечного приступа это был лишь вопрос времени. Он потихоньку умирал.

– Как все мы, – заявил Уилфред. – Как все мы.

Эта религиозная банальная истина, похоже, вывела сестру Уилфреда из терпения. Она в первый раз вмешалась в разговор:

– Уилфред, не смеши людей. Уж я-то точно не умираю, и было бы совсем бессердечно сказать, что ты сам умираешь. Что до Грейс, то лично мне всегда казалось, будто она больна серьезнее, чем считают. Теперь, может быть, ты поймешь, что не всегда особенное внимание нужно именно тому, кто поднимает больше всего шума. – Она повернулась кДэлглишу: – А что произойдет, если Эрик не подпишет свидетельство? Придется снова вызывать полицию?

– Да. Вероятно, сюда придет самый обычный полицейский, коронер. Он возьмет на себя ответственность за тело.

– А потом?

– Распорядится, чтобы провели вскрытие. И в зависимости от результатов либо выдаст свидетельство, либо начнет расследование.

– Все это так ужасно, – вздохнул Уилфред, – так не нужно.

– Это закон. И доктор Хьюсон знает, что закон именно таков.

– Что вы имеете в виду? Грейс умерла от множественного рассеянного склероза, мы все это знаем. Ну и что, если у нее было еще какое-нибудь заболевание? Теперь Эрик не может ее вылечить или чем-то ей помочь. Что закон говорит об этом?

Дэлглиш принялся терпеливо объяснять:

– Врач, который лечил умершего во время его последнего заболевания, должен подписать и доставить в регистратуру свидетельство, где в должной форме описывается причина смерти. Ну, насколько доктор смог ее определить. Вместе с тем ему надлежит дать лицу, сообщившему о смерти – скажем, другому жильцу дома, где эта смерть произошла, – уведомление о том, что он выписал такое свидетельство. По закону врач не обязан сообщать о каждой смерти коронеру, однако на практике так делают всегда, когда возникают какие-либо сомнения. Врач отмечает в свидетельстве о смерти, что поставил коронера в известность, чтобы в отделе регистрации знали – надо подождать с окончательным заключением, покуда не придут уточненные данные от коронера. По пункту третьему указа от тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года коронер должен проводить специальное расследование всякий раз, как его уведомят о том, что во вверенном ему округе находится тело человека, который, возможно, умер насильственной, неестественной или же внезапной смертью, причина которой неизвестна, или же в заключении, или при прочих обстоятельствах, описанных в других пунктах указа. Таков, если уж вы решили это выяснить со всеми утомительными деталями, закон. Грейс Уиллисон умерла внезапно, а мнение доктора Хьюсона о причине смерти на данный момент неизвестно. Лучше всего ему уведомить о смерти коронера. Это означает вскрытие, но за ним не обязательно идет расследование.

– Нет, я и подумать не могу о том, чтобы ее разделывали на столе в морге. – Уилфред заупрямился, как ребенок.

Дэлглиш холодно произнес:

– «Разделывали» не самое подходящее слово. Вскрытие – процедура хорошо организованная и довольно аккуратная. А теперь, с вашего позволения, я вернусь к своему завтраку.

Внезапно Уилфред предпринял почти физическое усилие совладать с собой. Он выпрямился, скрестил на груди руки в широких рукавах сутаны и на несколько мгновений замер в молчаливом раздумье. Эрик Хьюсон озадаченно поглядел на него, а потом перевел взор с Дэлглиша на Джулиуса, точно ища поддержки и руководства. Уилфред снова заговорил:

– Эрик, позвоните коронеру. В обычных обстоятельствах Дот обмыла и одела бы тело, однако сейчас лучше подождать указаний. Когда позвоните, сообщите всем, что я хочу поговорить с домашними сразу же после завтрака. Миллисента, тебе бы стоило найти Дот и посмотреть, как там она. А сейчас мне бы хотелось побеседовать с вами, Джулиус, и с Адамом Дэлглишем.

Еще несколько мгновений он постоял у постели Грейс, закрыв глаза. Дэлглиш гадал: молится ли он? Затем Уилфред первым двинулся к выходу. Когда остальные последовали за ним, Джулиус шепнул, едва шевеля губами:

– Неприятные воспоминания о вызовах на ковер к начальству. Могли бы дать нам хоть завтраком подкрепиться.

В кабинете Уилфред не тратил времени даром.

– Смерть Грейс означает, что я должен принять решение скорее, чем собирался. Нельзя содержать приют только с четырьмя пациентами. С другой стороны, не могу же я уведомить никого из списка очередников, если Грэйнж закрывается. После похорон Грейс я соберу семейный совет. Думаю, надо подождать хотя бы до тех пор. Если не возникнет никаких осложнений, то это произойдет через неделю. Мне бы хотелось, чтобы вы оба приняли в нем участие и помогли нам принять решение.

– Уилфред, это невозможно, – быстро произнес Джулиус. – Ведь я в этом никоим образом не заинтересован. Ни с точки зрения закона, ни относительно страховки. Это просто не мое дело.

– Вы здесь живете. Я всегда считал вас членом нашей семьи.

– Очень мило с вашей стороны, и я польщен. Но это не так. Я не принадлежу к вашей семье и не имею права голосовать, когда принимается решение, которое меня никак не затронет. Если вы решите продать имение, я тоже скорее всего продам свой участок. Не слишком-то хочется жить на Тойнтон-Хэд рядом с лагерем для автофургонов. Впрочем, за меня не волнуйтесь. Я получу хорошую цену от какого-нибудь блестящего молодого администратора из Мидлэнда, которому ни к чему тишина и покой. Зато он устроит в, гостиной премилый коктейль-бар, а в патио установит флагшток. А я пригляжу себе другой коттедж где-нибудь в Дордоне, предварительно наведя справки, не заключал ли владелец имения сделки с Господом или с дьяволом. Простите, но я отказываюсь.

– А вы, Адам?

– У меня прав высказывать свое мнение еще меньше, чем у Корта. Для пациентов это дом. Так почему их будущее, пусть даже отчасти, должно решаться голосом случайного посетителя?

– Потому что я доверяю вашему суждению.

– И совершенно безосновательно. В таком вопросе лучше прислушайтесь к мнению вашего поверенного.

– А Миллисенту вы приглашаете на семейный совет? – спросил Джулиус.

– Разумеется. Возможно, она не всегда оказывала мне ту поддержку, на которую я надеялся, и все же она член нашей семьи.

– А Мэгги Хьюсон?

– Нет, – коротко ответил Уилфред.

– Ей это не понравится. И вы не боитесь задеть чувства Эрика?

– Поскольку, как вы только что дали понять, происходящее здесь вас никоим образом не касается, – величественно произнес Уилфред, – почему бы вам не предоставить мне решать, что заденет чувства Эрика, а что не заденет. А теперь, с вашего позволения, я пойду и позавтракаю вместе со своей семьей.

VII

Когда они вышли из комнаты Уилфреда, Джулиус резко, словно повинуясь внезапному порыву, сказал:

– Пойдемте ко мне, позавтракаем. Во всяком случае, глотнем чего-нибудь покрепче. Или, если для спиртного слишком рано, хотя бы кофе выпьем. Я начал день с полного отвращения к самому себе и просто не могу находиться один.

Предложение звучало почти просьбой, на которую не так-то легко ответить отказом. Дэлглиш произнес:

– Дайте мне пять минут. Хочу кое-что осмотреть. Встретимся в холле.

Еще с первой экскурсии по дому он помнил, где расположена комната Дженни Пеграм. Наверное, для этой беседы можно было выбрать более подходящее время, но ждать он не мог. Коммандер постучал и услышал в ответном «входите» нотки удивления. Дженни сидела в инвалидном кресле перед зеркалом, распустив по плечам золотистые волосы. Вытащив из бумажника анонимное письмо, Дэлглиш остановился у нее за спиной и положил листок на столик. В зеркале их глаза встретились.

– Это вы напечатали?

Она скользнула по письму взглядом, даже не поднимая бумаги. Глаза ее вспыхнули, по шее волной растеклось красное пятно. Дженни со свистом втянула в себя воздух, хотя голос ее оставался спокоен.