Черная башня - Джеймс Филлис Дороти - Страница 39

Потом, вечером, когда было меньше риска, что его потревожат какие-нибудь гости из Тойнтон-Грэйнж, Дэлглиш катил обратно в «Надежду», к знакомому, радующему душу запаху книг и горящего дерева. К его удивлению, Миллисента Хэммит была верна слову и не беспокоила его после первого визита. Очень скоро коммандер отгадал почему: она жить не могла без телевизора. Потягивая вино и разбирая книги отца Бэддли, он слышал через камин слабые и нераздражающие отзвуки ежевечерней увеселительной программы: внезапный взрыв смутно знакомой рекламной мелодии, нестройный гул голосов, отрывистые выстрелы, женские крики и победоносные фанфары в конце фильма.

Адама не покидало чувство, будто он завис между старой и новой жизнью, прикрываясь недавней болезнью от необходимости принимать решение, от любых нежелательных усилий. Думать о Тойнтон-Грэйнж и его обитателях не хотелось. Он сделал все, что мог. И теперь лишь ждал дальнейших событий. Как-то раз, взглянув на пустое ветхое кресло отца Бэддли, он непочтительно вспомнил известную басню о философе-атеисте, который, к своему изумлению, после смерти предстал пред Господом Богом.

– Господи, ты же не представил мне убедительных доказательств!

Если отец Бэддли хотел, чтобы Дэлглиш хоть как-то действовал, ему надо было представить более весомые улики, чем пропавший дневник и взломанный замок.

Поскольку Дэлглиш не оставлял распоряжений, куда пересылать почту, то и не ждал никаких писем, кроме ответа от Билла Мориарти. А этот ответ собирался забрать из почтового ящика сам. Однако это послание пришло в понедельник, ро меньшей мере на день раньше, чем он ждал. Дэлглиш провел все утро в коттедже, а к почтовому ящику отправился после ленча, в половине третьего, чтобы забрать свою порцию молока.

В ящике оказалось одно письмо, простой конверт со штемпелем Скотланд-Ярда. Адрес напечатан на машинке, звание отправителя не указано – Мориарти всегда отличался осторожностью. И все же, поддевая болыпим пальцем отворот конверта, Дэлглиш задумался: достаточно ли осторожно он вел себя? Ничто вроде бы не указывало на то, что письмо вскрывали. А вот заклеено оно удивительно слабо и открылось слишком легко. И больше в почтовом ящике ничего не лежало. Кто-то, наверное, Филби, уже забрал корреспонденцию Тойнтон-Грэйнж. Странно, что он заодно не забросил письмо в коттедж «Надежда». Возможно, следовало написать, чтобы Билл отправлял письмо в Уорхэм до востребования. Мысль о том, что он повел себя неосторожно, раздосадовала Дэлглиша. «Дело в том, – думал он, – что я даже не знаю толком, что именно расследую, да и веду ли следствие вообще. Поэтому и о мерах безопасности вспоминаю только урывками. Мне не хватает ни терпения выполнять работу как следует, ни мужества и силы воли отказаться от нее». К тому же в нынешнем настроении стиль Билла раздражал коммандера сильнее обычного.

«Рад снова увидеть твой изящный почерк. Тут у нас царит всеобщее ликование по поводу того, что слухи о твоей неминуемой кончине были преувеличены. Собранные на венок деньги отложили до праздничной встречи. Правда, чего ради ты решил поохотиться в Дорсете в компании извращенцев? Если соскучился по работе, так ее и здесь завались. Тем не менее вот тебе информация.

Из вашей тесной компании у двоих имеются судимости. Ты, верно, знаешь про Филби. Два раза осужден за драки, в шестьдесят седьмом и шестьдесят девятом, плюс разнообразные мелкие приводы до того. Единственное, что удивляет, – это мягкость, с какой судьи вынесли ему приговор. Впрочем, глядя на его фотографию, я не слишком этим поражен. Должно быть, им казалось несправедливым слишком сурово наказывать человека, избравшего единственную карьеру, для которой он пригоден по своей физиономии и наклонностям. Я ухитрился перемолвиться насчет него словечком с «Открытой дверью». Они там признают его недостатки, но утверждают, что Филби очень способный, привязчивый и неколебимо верный. Ты там смотри, чтобы он к тебе не слишком привязался.

Миллисента Хэммит дважды привлекалась к суду за мелкие магазинные кражи – в шестьдесят шестом и шестьдесят восьмом годах. В первый раз защита, как принято, ссылалась на проблемы климакса, так что дело ограничилось штрафом. Во второй раз она тоже легко отделалась. Все произошло через пару месяцев после смерти ее мужа, отставного майора, так что суд проявил сочувствие. Наверное, сыграли свою роль и заверения Уилфреда Энсти, что она переедет жить в Тойнтон-Грэйнжи он будет за ней приглядывать. С тех пор ничего подобного не повторялось, поэтому либо его надзор оказался достаточно надежен, либо местные лавочники посговорчивее, либо сама миссис Хэммит поднаторела и больше не попадается.

Это все официальные данные. Остальные чисты, по крайней мере по сведениям Центрального архивного управления. Хотя если ты разыскиваешь злодея поинтереснее – а я сомневаюсь, что Адам Дэлглиш тратит свои таланты на Алберта Филби, – то позволь посоветоватьДжулиуса Корта. Мне кое-что рассказал о нем один приятель из министерства иностранных дел. Корт – блестящий выпускник классической школы в Саутси, после университета поступил на дипломатическую службу, снабженный всеми обычными побрякушками, но почти без денег. Работал в парижском посольстве в семидесятом году, где давал показания по знаменитому делу об убийстве, когда Алейна Миконнета обвиняли в смерти жокея. Ты должен помнить эту историю, она широко освещалась в английской прессе. Все казалось ясным как день, и французская полиция прямо слюной исходила от радости, что поймала Миконнета. Он сын Тео д'Эстейра Миконнета, владельца крупной фабрики химикалий под Марселем, так что они положили глаз и на папашу, и на сына. А вот Корт дал своему любовничку алиби. Самое смешное, что они вовсе не любовники: медицинское обследование показало, что Миконнет – воинствующий гетеросексуал. В посольстве возник зловещий шепоток, явственно звучало слово «шантаж». Истории Корта никто не верил, но и опровергнуть ее не могли. Мой информатор считает, что Кортом двигало всего-навсего желание позабавиться и заставить сильных мира сего кусать локти. В чем он и преуспел. Восемь месяцев спустя его крестный отец совершенно мирно и законно скончался, оставив ему тридцать тысяч фунтов, так что Корт бросил службу. И говорят, он очень умно распорядился деньгами. Вот и все, что у меня есть. Худого про него ничего не известно, кроме разве что тенденции быть слишком услужливым по отношению к друзьям. В общем, за что купил, за то и продаю».

Дэлглиш сложил письмо и сунул его в карман куртки. Интересно, гадал он, многое из этого известно в Тойнтон-Грэйнж – да и вообще, известно ли хоть что-то? Впрочем, Джулиуса Корта это едва ли волновало. Его прошлое – его личное дело, он свободен от удушающей опеки Уилфреда. Тогда как Миллисента Хэммит связана двойным долгом признательности. Кто, кроме Уилфреда, знает о двух этих постыдных и жалких инцидентах? Сильно ли она разволнуется, если эта история получит распространение в Тойнтон-Грэйнж? Он снова пожалел, что не оставил почту до востребования.

Вдали показалась машина. Дэлглиш поднял взгляд. «Мерседес» на полной скорости ехал со стороны моря. Джулиус нажал на тормоза, и автомобиль резко остановился буквально в дюйме от ворот. Выскочив наружу, Корт принялся дергать за тяжелые створки, выкликая Дэлглиша.

– Черная башня в огне! Я видел дым с дороги. У вас в коттедже есть грабли?

Дэлглиш тоже налег плечом на ворота.

– Не думаю. Там ведь нет сада. Но я нашел в сарае метлу.

– Лучше, чем ничего. Поедете со мной? Вдруг понадобится паша помощь…

Дэлглиш быстро скользнул в машину, а ворота так и оставили нараспашку. Джулиус покатил к «Надежде», не считаясь ни с рессорами автомобиля, ни с удобствами своего пассажира. Добравшись до места, он бросился открывать багажник, а Дэлглиш побежал к сараю. Там среди оставшегося от прошлых жильцов разнообразного хлама обнаружились метла, два пустых мешка и, как ни странно, старый пастушеский посох. Дэлглиш зашвырнул все это во вместительный багажник. Джулиус уже успел развернуть машину и завести мотор. Дэлглиш снова прыгнул на сиденье рядом с ним, и «мерседес» рванулся вперед.