Цветочек. История о заигравшемся лицедее. Том 1 (СИ) - Гичко Екатерина - Страница 41

Глава XIX. Истинный наагалей?

По улицам, едва освещённым розоватым рассветом и залитым предутренним туманом, торопливо шёл закутанный в плащ человек. Немногочисленные прохожие сонно позёвывали и не обращали на него никакого внимания. Тут бы глаза на мощённой дороге свести и не вряхаться в столб, обмотанный маскирующими слоями тумана.

Один раз человек торопливо нырнул в проулок, едва заслышав стук копыт. Стуку копыт вторил скрип колёс, и вскоре в туманной завесе обрисовался силуэт тяжеловоза, везущего большую бочку с водой. Прячущийся мужчина досадливо сплюнул и уже хотел выйти из укрытия, но из тумана донеслось что-то похожее на бряцание металлических ножен. Ещё мгновение спустя молочная муть посерела и выпустила из своего нутра двух вразвалочку шагающих мужчин.

Человек в плаще подождал, пока стражники пройдут, и заспешил дальше.

В западной части города из-за близости к реке по утрам — да и по ночам — висел самый плотный туман, пахнущий тиной и рыбой. Поэтому здесь так любили прятаться вольные: туман скроет от глаз, а запах — от нюха. Уже из-за вольных тут и стражи было много, но местные жители одинаково боялись и разбойников, и защитников. Поди пойми, кто там в мути шагает! До смешного доходило! В прошлом месяце стражника и обокрали, а его товарища, бросившегося на помощь, задержал как вора другой патруль.

Добравшись до крепко склоченной калитки, мужчина в плаще скользнул в маленький дворик и остановился перед небольшим, но аккуратным домиком, в котором полагалось бы жить небогатому, но приличному горожанину.

Дверь открыла бабулечка в цветастом платке. Ничего не спрашивая, старушка посторонилась, пропуская гостя, и так же молча зашаркала в сторону кухоньки. Гость же, перескакивая через ступеньки, поднялся на второй этаж и нетерпеливо, нервно постучал в чердачную дверь.

— Входи, — тяжело обронили изнутри.

Гость рывком распахнул дверь и замер на пороге, осматриваясь.

Чисто выметенный чердак уже заливала утренняя заря через окошко в крыше, но полумрак всё ещё клубился у стен и в углах. По центру комнаты стоял кособокий стол, рядом два колченогих табурета, а у дальней стены, почти под окошком, окованный железом сундук, на крышке которого высился глиняный горшок с высохшей палкой какого-то цветка.

Вот перед сундуком, задрав голову к окну и заложив руки за спину, и стоял Рясий.

Гость с грохотом захлопнул дверь и сделал два яростных шага вперёд. По крепко стиснутым кулакам было видно, что он просто в бешенстве, но даже злость не вынудила его подойти ближе.

— Ты рехнулся?!! — рявкнул он. — Соображаешь, что сотворил?! Взрыв в центре города, под самым носом у стражи! Да они теперь землю носом рыть будут, лишь бы отмыться от грязи, в которую их мордой ткнули! Совсем уговоров не чтишь? Я же велел: никакого шума!!!

— Заткнись, — низко, угрожающе, продолжая стоять спиной к гостю, протянул Рясий.

— Тёмные! — гость нервно отёр руками лицо под капюшоном. — Дворец качается от слухов, Моззи соглядатаев по всему городу разослал и на каждого таким пытливым взором смотрит! Он меня сегодня у ворот отловил и елейным тоном так поинтересовался, мол, куда собрались уважаемый. А, к любовнице! Так к ней ночью надо, чего поутру шататься да сон портить. А вдруг эту ночь не с вами провела, чего расстраиваться… Еле отбрехался, что потому и бегу, чтобы паскуду на месте преступления застать!

Рясий не ответил, но под розоватым отсветом зари казалось, что его лысина наливается краской.

— Если до этого они едва шевелились, не зная точно, придумал наг эту историю или нет, то теперь взялись всерьёз, — продолжал распаляться гость. — Может, залечь? — начал он рассуждать вслух. — Отложить на годик или два…

— Закрой свою трусливую пасть! — рявкнул Рясий. — Ничего мы откладывать не будем! Я этого сухлядатая, — вольный с наслаждением выплюнул троллье ругательство, — хвостатого лично в последний путь провожу. На своём горбу натаскаю дровишек для погребального костра и спалю живого вместе с его бабой!

Вольный резко обернулся, и гость осёкся. По лицу Рясия наискось через правый глаз тянулась багровая полоса, словно его кнутом по роже перетянули. Полоса уродливо вспухла, а глаз вообще не открывался.

— Тьфу, — с презрением сплюнул гость, — с полусонным нагом и бабёнкой не справились! Как вы собираетесь дворец грабить? С такими-то силами.

Рясий тяжело задышал и шагнул вперёд, отбрасывая в сторону стол. Тот проехал на ножках, накренился, но устоял.

— Полусонный?! — заорал вольный. — Да его пёрло как после настойки «Психованного вояки»! Чего вы ему там налили? Решил нас подставить?

— Да я ему своими руками подлил сонное! Если ищешь виноватого, то ищи среди своих шавок! Главарь, мать твою… Твои же подельники и споили ему чего-то, пока ты не видел. Крыс-то давно травил?

Рясий так-то не ждал от своих подчинённых собачьей преданности, но обвинения, что он якобы не заметил предательства у себя под носом, взбесили его, и мужчина с утробным рыком бросился на гостях. Тот бежать не стал, слишком уж зол был, и мужчины, вцепившись в грудки друг друга, закружили по комнате, распинывая табуреты.

Схватиться за ножи не успели.

Скрипнула дверь, и на чердак с подносом зашла старуха. Тяжело дышащие сообщники замерли и уставились на неё. Гость поспешил подтянуть малость сползший капюшон.

Бабулечка поискала глазами стол и засеменила к нему. Сгрузила на него кувшин с вином и разделочную доску с хлебом и мясом. Последним она вяла нож и, неожиданно грозно сверкнув глазами в сторону драчунов, всадила его в стол. Лезвие прошло разделочную доску насквозь и застряло в столешнице.

Гость ощутимо вздрогнул, у более привычного Рясия только желваки занемели и левый глаз дёрнулся.

Засунув поднос под мышку, старушка засеменила к двери.

Как только створка закрылась за её спиной, мужчины поспешил отпихнуть друг друга.

— Ладно, погорячились и Тёмные с ним, — Рясий, хмурясь, отёр лысину и поискал глазами табурет.

Уже вместе мужчины перетянули стол под окошко, уселись и за неимением стаканов по очереди приложились к кувшину. Напряжение ощутимо спало. Мужчины всё ещё были раздосадованы, но ругаться их уже не тянуло.

— Чего сейчас у вас творится? — не очень охотно поинтересовался Рясий.

— На ушах стоят, — так же неохотно ответил гость. — Лекарей душ на всех не хватает. Моззи город шерстит…

— Пусть шерстит, — Рясий вновь приложился к кувшину и отставил его на середину стола, — я своих распустил, чтобы глаза Мозоли не мозолили. А если кто и попадётся… — вольный проникновенно посмотрел под капюшон сообщника. — Мелочь ничего о нашем уговоре не знает, а тех, кто знает, я припрятал. Не всех, но остальных припрятал ещё надёжнее, — косая ухмылка не дала усомниться в том, как именно припрятал. — Чтоб дело обстряпать, нужно не так много думающих голов, а остальным нужно только делать то, что говорят. А у тебя?

— Я уже говорил, что действую один, — огрызнулся мужчина.

Рясий только хмыкнул, но спорить не стал.

— Допросить нага удалось? Должно же в этой авантюре что-то дельное быть…

— Да набрехал, — отмахнулся вольный. — Ненормальный он какой-то был, словно опоили действительно чем. Ничего дельного не сказал, лучше б не снотворным поили, а травили.

— Нага травануть, та ещё задача… — пробурчал гость и тоже соблаговолил снять повторную пробу вина.

— Плохо ты сработал, друг мой, — Рясий нехорошо прищурился. — Я, тебя когда про нага расспрашивал, ничего дельного не услышал. А тут мало, что он сам по себе подарок, так с ним в придачу ещё и девка идёт.

— Я рассказал всё, что смог найти, — вскинулся гость.

— Ну вот теперь я верю, что ты в одиночку работаешь, — довольно обидно отозвался вольный.

— И сразу предупредил, что он что-то непонятное! А Дейна… — гость замялся. — Да ничего в ней такого нет. Император приставил, но как охранитель она звёзд с неба не хватает. Кнутом, — капюшон развернулся в сторону вольного и голос зазвучал ехидно, — махать горазда, да. Но в драки не встревает, хотя её не единожды подначивали. С более сильными не связывается, предпочитает исподволь, хитростью устранить. Но хитрость времени требует, а в бою его нет. Ничего такого в ней нет, это ты просто из-за опухшей рожи по злости силу её преувеличиваешь.