Станешь моей? (СИ) - Чер Алекс - Страница 2

Девственницы редко кончают с первого раза, особенно когда грубо, когда вот так жестоко, на разрыв. Но в эту я верю.

– Снимай платье, – усаживаю я её на колени не выходя.

Трясущимися руками она избавляется от него, подчиняясь.

Из-под кружевного белья освобождаются острые грудки. И упругие, возбуждённые от боли соски вызывают одно желание – их ласкать. Нежно, любяще. Они заслужили эти трепетные прикосновения.

– Расслабься, – шепчу я ей едва слышно, скользя рукой вниз. – Расслабься. Постарайся.

Она такая худенькая, что мне кажется я чувствую собственный член сквозь кожу её живота. Клитор – это безотказно. Её мягкий бугорок уже высунулся из складочек навстречу моим требовательным пальцам. И боль девушки уже притихла.

Немного ласки и она входит в ту стадию, где всё смешалось: боль и возбуждение, принятие и отрицание, желание и отторжение. Она любит меня и ненавидит. Она хочет меня и мечтает, чтобы это быстрее закончилось.

Увы, это закончится только тогда, когда мне скажут, что достаточно. Когда спрятанный в одну из камер маячок загорится красным. Когда голосующие у своих экранов пользователи будут удовлетворены, и какой-нибудь богатый клиент не потребует продолжения банкета и не заплатит ещё.

Мои пальцы скользят по её клитору, мои член двигается внутри неё, мои ягодицы сжимаются на каждый толчок. Её губы приоткрываются, голова закидывается. Но второй рукой я сжимаю её шею, и в этом удушающем захвате заставляю её одновременно испугаться и кончить.

Раз за разом дёргаясь в оргазмических судорогах, она хватается двумя руками за мою ладонь, пытаюсь вздохнуть. Пытаясь от неё освободиться, хрипит, выгибается, бьётся в моих руках. Я бы и сам засомневался не предсмертная ли это агония, если бы не чувствовал ритмичные сокращения её узкого влагалища.

Увы, недоступная мне роскошь – кончить вместе с ней. Но порадоваться за неё мне это не мешает.

«Ну что, господа ублюдочные зрители? – кошусь на ставшую фиолетовой и мигающую, но ещё не красную лампочку. – Закончим красиво?»

– Иди сюда.

Встаю, поднимаю, подтягиваю её к себе и намотав на руку волосы, чтобы слегка оттянуть её голову назад, жадным поцелуем впиваюсь в губы.

«Отвечай, дурочка, отвечай! – уговариваю я её плотно сомкнувшийся рот. – Отвечай покорно, безвольно, благодарно. Если ты сейчас меня укусишь или влепишь пощёчину, этот чёртов огонёк вновь загорится зелёным. И они будут платить и платить, пока ты будешь сопротивляться. Пока в поту, крови, слезах я не заставлю тебя сдаться. Пока не сделаю ручной, послушной, сломленной. Пока не подчиню. Отвечай!»

– Спасибо! – облегчённо выдыхаю я в её примкнувшие к моим губы, всё же дождавшись этого разрешающего прекратить её мучения «светофора». – Ты была великолепна.

– Ненавижу тебя, – выдыхает она яростно.

– Тс-с-с, – предупреждающе шепчу я. – Твоё шоу окончено. Ты – свободна!

Глава 1. Ева

– Лор, да прекрати ты уже плакать, – глажу я по голове рыдающую на моём плече подругу, сидя в её комнате на кровати. – Ты жива. Здорова. Вернулась домой. Всё хорошо. Забудь!

– Не могу, – всхлипывает она. – Я так любила его, а он… – срывается её голос.

Но она может не продолжать, я эту историю уже слышала: изнасиловал её. Грубо. Жёстко. Хладнокровно.

– Я понимаю. Но всё же бери себя в руки, Лор. Жизнь продолжается.

– Это нечестно, Ев, – завывает она. – Неправильно. Несправедливо.

– Несправедливо, – поднимаю я её с плеча и подаю коробку бумажных платков, – это порок сердца у моего брата. Мальчишке пять лет. Ему бы бегать, прыгать, на велике с ветерком, а он с бабушкой по двору за ручку гуляет. Несправедливо, – выдираю я подряд несколько салфеток и всовываю подруге в руки, – что мать у меня горбится на двух работах, и я ей помогаю, но мы едва сводим концы с концами. А вот когда мой отец в горячей точке погиб – это справедливо, хоть и очень тяжело. Потому что он знал, что это может случиться, когда выбрал карьеру военного. Рисковал и выполнял приказ. И мама знала, когда выходила за него замуж. А в твоём случае всё ещё справедливее. Ты сама поехала на это шоу. Сама подписала контракт. Там было что-нибудь о насилии?

– Да, было. Наверно, было, – сморкается она, прекращая плакать. – Я невнимательно читала. Но, меня предупреждали, да. И заплатили неплохо. Только, Ев, – качает она головой, словно я чего-то не понимаю. – Всё равно. Это так обидно. Ты бы его видела, какой он…

– Я видела, – показываю я на открытый ноутбук, где в режиме нон-стоп идёт у Лорки это шоу. И она ещё умудряется старые выпуски пересматривать. – Да, парень красивый, но не более. Не понимаю, с чего там с ума по нему все сходят. Некоторых аж шатает, – смотрю я как раз «раздачу цветов», где девушку на подиуме едва успевают подхватить, так она переволновалась, пока получила свою вожделенную розу.

– Он вблизи совсем не такой, как с экрана. От него и правда качает. Он как наркотик. Хочется вены себе расцарапать ногтями, если его не видишь, – вздыхает она. – Хотя сейчас мне уже получше.

– А перестанешь это смотреть и будет совсем хорошо, – захлопываю я ноут. – А заплатили «неплохо» – это сколько?

Я отстраняюсь от неё, вытаращив глаза, когда она шёпотом называет сумму.

– Сколько?!

«Ничего себе! – не верю я своим ушам. – Это же я смогу и за операцию брату заплатить. И маме… И бабушке… Да что там! Главное, я в универе восстановлюсь, который пришлось бросить за неуплату».

– Ло-о-ор, – боюсь пошевелиться я, осознавая, что ведь это мой шанс вылезти с семьёй из этой ямы. – А ты знаешь, как связаться с организаторами шоу? На кастинг попасть?

– Конечно, – округляет она глаза. – Ты тоже хочешь?

– Не знаю ещё. Мне замуж без надобности, но если платят там по-честному, то почему бы и нет. Меня только одно беспокоит: там друг друга не убивают из-за этого Адама?

– Не убивают, – хмыкает она. – Но, если что, там в контракте всё написано, разберёшься. Я поняла только, что в суд подать нельзя, и в полицию обратится тоже. Местоположение и всё, что происходит на шоу держится в строжайшем секрете. На частном самолёте привозят, так же возвращают обратно. Даже не знаю Америка это, Галапагосы или Австралия. Но тепло. Девчонки со всего мира. И мулатки, и китаянки, и темнокожие. Некоторые даже по-английски плохо говорят.

– А кастинг пройти трудно?

– Кастинг ты точно пройдёшь. Ты у нас красоточка. Тебе ещё и дополнительно за девственность сумму поднимут, как мне. Только, – запинается она, – не боишься?

– Так я же предупреждена, а значит, вооружена. И вообще, я за себя постоять могу. Продам эту чёртову девственность подороже.

– А знаешь, что? – оживляется Лорка. – А давай! Я же тебе всё расскажу. Всему научу. Мне хоть и нельзя, но пошли они все. Я там за два месяца столько всего узнала. Держись меня, – сжимает она мою ладонь. – И точно не пропадёшь.

– Только что я матери скажу?

– Так это у них тоже продумано. Выдадут документы, что ты на уборку персиков или клубники в Японию, например, укатила.

– А что там тоже хорошо платят? – удивляюсь я.

– Не столько, – улыбается Лорка. – Не дрейфь, подруга! Езжай, и покажи им всем! Особенно этому Адаму!

Глава 2. Адам

Месяц спустя…

– Адам, вставай! – слышу я сквозь сон. Или мне это снится? – Дам! Вставай, чёртов соня! – падает на голую задницу что-то холодное и металлическое, заставляя дёрнуться.

Твою мать, нет, не снится!

– Какого хера, Эв! – скидываю я на пол штаны, пряжка на ремне которых и заставила меня проснуться.

– Ты знаешь сколько мы вчера заработали? – падает он в рабочее кресло у стола, заставив его заскрипеть и отъехать.

– Хочешь сказать, ты заработал?

– Ну, работал-то ты, так что не прибедняйся, твоя доля тоже вышла немаленькая.

– Сколько? – встаю я, ничуть не стесняясь ни утреннего стояка, ни этого засранца, что тоже не обращает на меня никакого внимания, тыкая в экран смартфона.