Инженер страны Советов - Панов Евгений Николаевич - Страница 12

– Здрасте, – увидев, что я обратил на нее внимание, девица расплылась в улыбке до ушей.

– День добрый, – только и успел произнести я, как в разговор вступила Татьяна, при этом едва не шипя как кошка.

– Чего тебе, Зинка? Иди куда шла и не мешай людям работать!

– Так я, может, до вас и шла. Вот с постояльцем вашим познакомиться да за покупками в наш коопторг пригласить. Может, ему папиросы надо, а у нас только завоз был. Да и другого чего для мужчин есть… – При этих словах бюст заметно колыхнулся.

– Благодарствую, но папиросы мне без надобности, – поспешил я ответить, так как видел, что Татьяна готова буквально взорваться, – не курю я. Ну а насчет остального, то там видно будет. Может, и зайду что прикупить.

– Так вы заходьте. Любого спросите, где наш магазин находится, так вам скажут. Меня Зинаида зовут. А вас?

– Михаил, – я слегка кивнул головой.

– Так вы заходьте, Михаил. Я вас буду ждать! – Зина победно улыбнулась и пошла вдоль улицы, выписывая бедрами так, что едва не снесла ими пробегавшего мимо пацаненка.

– Зинка-шалава, – зло прошипела Татьяна.

– Да не обращай на нее внимания, – махнул я рукой. – Любопытная она только очень.

– Ага, любопытная. Ни одного более или менее стоящего мужика мимо себя пропустить не может. Говорю же, шалава. – Моя напарница по сельхозработам просто пылала от праведного гнева.

– Ну вот видишь. Сама же говоришь, что стоящего, а я-то побитый весь, будто забулдыга какой. Глянешь, так чистый вурдалак.

– Да ты… ты… ты такой… вот… – Татьяна не нашла слов и замолчала, покраснев при этом.

– Да брось ты. Обычный я. Давай лучше еще парочку рядков выкопаем и баней займемся, а то Федор вернется, а мы ничего не сделали….

Федор вернулся ближе к вечеру, когда уже вовсю смеркалось, с какой-то веселой злостью. С подводы, на которой он приехал, к воротам полетели пара объемных тюков и свернутый матрас.

– Ты чего это разбушевался? – Я как раз вышел из бани, которую пропаривал перед помывкой.

– А все, уволили меня. Как только нас арестовали, так завхоз, вражина, своего родственника пристроил на мое место. Не ждал, что я вернусь. Думал все, в Сибирь меня упекут. Да вот хрен вот ему! – Федор, похоже, слегка принял на грудь. – Хотел было рожу ему раскатать в блин да потребовать свое место назад, но уж больно родственника его жалко. Нормальный вроде мужик, семейный. Плюнул я на них и расчет взял. Так что принимайте постояльца. Пару-тройку дней отдохну, по дому дела кое-какие переделаю и пойду в артель к Филиппычу устраиваться. Давно он меня уже к себе зовет.

– Да какой же ты постоялец, дядя Федя! – Татьяна выскочила на шум из дома. – Твой же дом, так что живи на здоровье. Я сейчас тебе в комнате постелю, а завтра сам выберешь, где тебе удобнее.

Баня удалась на славу. Федор совместно с пришедшим со службы Николаем в четыре руки исхлестали меня вениками так, что ноги не держали. Зато после, когда сидели, остывая, в предбаннике и пили ядреный квас, почувствовал себя как заново родившийся. Как говорил (или только еще скажет?) товарищ Сталин, жить стало лучше, жить стало веселее, товарищи.

Со службы Николай принес обещанные чертежные инструменты, логарифмическую линейку, пользоваться которой в свое время нас, оболтусов-студентов, научил старый преподаватель сопромата в университете, и десяток листов белой бумаги примерно нулевого формата. Качество бумаги, конечно, не очень, но на безрыбье сойдет и такая.

На следующий день я с утра попытался было помочь докопать картошку, но был изгнан с огорода со словами, что и так почти всю накануне выкопали, мне надо заниматься серьезными делами, а не в земле ковыряться. Тем я и занялся. И тут меня ждало первое и достаточно приятное открытие: оказывается, я прекрасно помнил все расчеты, что мы делали, когда строили вертолеты в моем будущем, все чертежи были будто бы перед глазами, а вся документация времен работы в Кумертау на вертолетном заводе тоже будто вчера прочитана. Нет, память не стала абсолютной, как у большинства попаданцев из книг, она стала ярче, что ли. Стоило слегка поднапрячь извилины, и в голове всплывало, казалось бы, давно забытое. И вот на лист ватмана (буду так называть) легла первая линия, а на отдельном листе появились первые строчки расчетов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я так увлекся, что пришел в себя, когда кто-то чуть заметно тронул меня за плечо. За моей спиной стояла Татьяна и с каким-то благоговением смотрела на не совсем ей понятные линии и столбики цифр. За окнами смеркалось. Это что же, я весь день проработал? Только тут я почувствовал, насколько проголодался. Слона бы съел.

– Миша, идемте ужинать. – Татьяна с некоторой тревогой посмотрела на меня. – Вы так заработались, что обедать не смогли до вас достучаться.

– Так, Таня, во-первых, давай на ты, хорошо? – И, дождавшись кивка от девушки, сопровождавшегося радостной улыбкой, продолжил: – А во-вторых, в следующий раз не бойся меня отвлечь, а то я человек увлекающийся, могу так сутки напролет сидеть.

На то, чтобы восстановить в памяти и перенести на бумагу расчеты и чертежи «Птаха», ушло пять дней. В качестве силовой установки я собирался использовать двигатель М-11, какие устанавливали на самолеты У-2. По весу и мощности он практически не отличался от двигателя, снятого в свое время со старой «восьмерки» и приспособленного на нашу вертушку. Да и освоен хорошо этот авиамотор промышленностью.

Расположение пилота и пассажира оставил тандемным. В отличие от вертолета из будущего на проектируемом мной было сдвоенное управление, что позволяло проводить обучение пилотированию, и предусмотрена установка пары пулеметов. Заодно набросал эскизы следующей модификации, больше похожей на вертолет Сикорского R-4, только с возможностью принять на борт кроме пилота еще пять пассажиров или груз соответствующей массы. Если первый был прототипом боевого ударного вертолета, то второй должен был стать прообразом транспортных и десантных машин.

И вот когда чертежи были закончены, я вдруг осознал, что в этом времени купить те же трубы и раздобыть сварочный аппарат практически невозможно. Во всяком случае мне как частному лицу. Да и покупать, собственно, не на что. Живу здесь на полном пансионе совершенно бесплатно.

И тут меня буквально пронзила мысль: а на какие средства, собственно, мы живем? Если только на денежное довольствие Николая, но не думаю, что оно настолько большое, чтобы содержать помимо себя еще троих взрослых людей. Федор пока не вышел на работу в артель, а у Татьяны возникли проблемы с трудоустройством в больницу: пока она пряталась, спасаясь от ареста, на обещанное ей место взяли другого работника. Конечно, главврач пообещал взять ее на работу сверх штата, но пока ничего не получалось. Так что вопрос денег встал очень серьезно. Пришлось даже поговорить на эту тему с Таней.

– Маловато денег, конечно, осталось, но ничего, до Колиной получки дотянем, – с оптимизмом ответила она. – Правда, маслица постного надо бы купить, но еще есть немного. Да и картошку выкопали, так что проживем. А не хватит, так у меня есть немного. Я себе на отрез на платье откладывала, так что при нужде возьму оттуда, а платье к весне сошью.

После этих слов я вышел во двор с пылающим от стыда лицом. Хорошо устроился, дармоед, сытно. На всем готовеньком. Люди в этом времени и так живут, мягко говоря, не богато, а тут еще я нарисовался. Захотелось буквально завыть от отчаяния. Прям хоть иди и клад ищи срочно.

Клад? КЛАД!!! Черт, как же я мог забыть? Ведь когда-то давно, еще в годы моей юности, тетка, одна из старших сестер моей матери, а их в семье было 11 детей, рассказывала, как буквально сразу после войны она, восьмилетняя девчонка, с подружкой ходила в лес за грибами и в распадке между камней нашла закопанный большой чугунок, доверху набитый золотыми монетами. Буквально за неделю до этого был сильный ветер, который повалил растущее рядом дерево, и корни выворотили из земли сокровище. Ну да им, детям, было невдомек, какую ценность они нашли, тем более что лукошки уже были полны грибов, а это куда более нужная вещь, чем какие-то желтые кругляшки. Ведь грибы можно съесть, а кругляшки невкусные. Взяли с собой по паре монет, чтобы похвастаться перед другими своей находкой, да пошли домой. Уже на следующий день монеты увидел отец и начал расспрашивать, где она их взяла. Со старшими сыновьями, прихватив соседа, с чьей дочерью она ходила по грибы, они перерыл в том распадке все, но ничего больше не нашли. Видно было, что кто-то побывал там раньше их. Как потом рассказывала тетя Валя, она променяла полный чугунок золота на лукошко грибов. А те две монеты, что она прихватила, очень даже им помогли. Времена были голодные, и каждая копейка была на счету[12].