Упавшее небо II (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 6

— Ну, с десяток других часов он на всякие штуки на моих глазах обменял… Я вам воду во фляжку налью, хватит? Ну и тазик оставлю… если вдруг понадобится.

— Тазик тоже сойдет, — кивнул я.

Раз нет электричества, связь, надо полагать, если какая и работает, то только проводной телефон. Интересно, инфу обо мне пошлют в эту самую “перевалку” на отдельном носителе или придется ждать, когда планшет вместе с расчетом поста ротируют? Блин. Ну что: не сказать, чтобы я прямо так спешил. Каждый день умирает куча людей, но если не отдыхать, то спасти я не смогу вообще никого. А я, если что, уже почти двое суток на ногах — два часа в полглаза в пещере под хранилищем не в счет. Вот и посплю.

Глава 5 без правок

Когда за мной пришли, я медитировал, сидя в позе Лотоса… конечно, нет. Позы для йоги полезны для растягивания связок, разработки суставов и упражнения мышц, но вот злоупотреблять ими я бы никому не порекомендовал. Естественное положение тела потому и естественное, что подобрано в качестве оптимального в ходе эволюции: никакие сосуды не пережимаются, по периферической нервной системе к скелетным мышцам идет минимум импульсов, потому максимально расслабляются. Так и получается полноценный отдых. Для человека, не имеющего возможности воспользоваться мягким матрасом или хотя бы подушкой — это лежа на спине.

Конечно, бетон подземной трансформаторной будки совсем не то месте, где стоит спать, соприкасаясь с ним половиной поверхности тела — тепло будет уходить и запросто можно заболеть. Ведь иммунитет это клеточная функция тела человека, и эффективно он работает только при нормальной или повышенной температуре тела. В общем, в моем положении подремать сидя, причем спиной ничего не касаясь было бы не самой глупой идеей… если бы не одно “но”. “Ратник-3” спокойно заменил мне и одеяло, и слой термоизоляции.

Этот комплект по большому счету в принципе сделал возможными мои похождения под землей: я мог заходить в воду хоть по колено и не промокать, я мог перекатываться по любой поверхности и не думать о ссадинах и царапинах, я не боялся замерзнуть или упреть от перегрева. А я ведь и до попадания в Москву успел изрядно в нем побегать. И вот теперь он опять меня выручил, дав полноценно выспаться. Да, пол твердый — но это, пожалуй, было единственным неудобством. А, нет. Еще был тазик. Под конце своего восемнадцатичасового заключения я даже натянул маску-фильтр на лицо.

— С вещами на выход! — распахнул дверь давешний офицер… и тут же пожалел о своем широком жесте. — Парашу свою вынеси только. Да не разлей, блин!

Мечи мне, конечно, не вернули, как и нож. Про пистолет я вообще молчу. Но возбухать я не стал: в случае опасности клинки все равно находились в зоне моей досягаемости. Совершенно уверен, что успею их выдернуть из тюка, на который один из рядовых, снявшихся с дежурства, ничтоже сумняшеся пристроил свою задницу. Торчащие из свертка рукояти катан его ничуть не смутили.

Дрезина в этот раз подкатила другая, сделанная из полноценного вагона метро, от которого отпилили большую часть пассажирского салона, превратив в подобие кузова, который даже грузовой стрелой-манипулятором снабдить не забыли. Видно, трудягу-ЗиЛка поставили на другое, менее нагруженное направление, взамен пригнав грузовой транспорт повместительнее и с собственным краном. Двигал все это добро на колесах пристроенный сразу за кабиной дизель от грузовика — благо, вентиляция в тоннелях даже продолжала работать.

То ли чтобы не растрясти воздвигнутые друг на друга ящики, откуда-то притащенные сталкерами, то ли просто не особо резвая без подключения к внешнему электропитанию штуковина двигалась более чем вальяжно. По моим прикидкам на три-четыре километра мы потратили аж двадцать минут. Во всяком случае, примерно так я насчитал по белым табличкам на стенах тоннеля, заменяющих в подземке столбики с разметкой на железной дороге. Делать всё равно было больше особо нечего, мотор в чисто символическом кожухе производил слишком много шума, который, вдобавок, еще и переотражался стенами тоннеля, делая разговоры некомфортными.

Та самая Сортировка оказалась не переквалифицированной в склад станцией, а проездным оборотным тупиком перед, судя по всему, “Авиамоторной”. Что неожиданно, там вполне себе горел центральный свет… через три плафона на четвертый, но горел. И ого, даже светофоры работали! Получается, это только во всяких боковых тоннелях были проблемы с сетями? И откуда ограничение по аккумуляторам для электронных устройств — не так уж их заряд и много энергии потребляет, н-да. Наверняка что-нибудь дурацкое вроде нехватки зарядных станций. Хм, или так специально ограничивают число работающей электроники на руках у тех, кто работает близко к поверхности.

Один из двух путей нетупикового тупика использовался в качестве временного склада, точнее, использовались стоящие на нем низкобортные платформы и необычного форм-фактора грузовые вагоны. А я ведь даже и не подозревал, что у Московского Метрополитена есть такой подвижной состав. Дрезина совсем уж медленно проползла половину сцепки и затормозила напротив одной из платформ. Машинист полез за рычаги манипулятора, солдаты с больше угадываемыми, чем слышимым из-за шума двигателя матами поднялись с нагретых местечек ему помогать со стопами и перегрузкой. Мне же махнул рукой лейтенант. Ну пошли.

Помниться, в детстве мне всегда хотелось узнать: что там, в тоннелях метро за пределами станций? Ведь на скорости поезда в темноте за окнами почти ничего и не разобрать, кроме тянущихся змеями по стенами кабелей. А уж прогуляться вдоль рельсов без риска — вообще казалось несбыточной мечтой! С тех пор мне пришлось не только побывать в различных подземельях, но и лично поучаствовать в проектировании и постройки подземной инфраструктуры для попавшего под контроль моего клана в ином мире не такого уж и маленького города. А теперь вот и по рельсам иду… бойся своих желаний, как говорится.

Шли мы, оказывается, к старому пассажирскому вагону, на скорую руку переделанному в… пост наблюдения и контроля? Что-то типа того. Мониторы показывали вид с нескольких камер на устья тоннелей и площадку тупика. Рядом высвечивалась схема движения на участке со всем светофорами. А еще была сколочена стойка типа барно и оставлена мягкая лавка-диван плюс работала локальная сеть.

— Посиди немного, — махнул мне рукой офицер. — Дежурный, мне нужна информация на Александра Жарова, мы подавали вчера депешу в комендатуру.

— Сейча-ас, — мужчина в синей форме железнодорожника подвинул к себе вторую клавиатуру. — Жа…ров. Да, что-то есть в системе, ща распечатаю…

Я откинулся на спинку старой сидушки, судя по краске на внутренних салона вагона, помнящей еще советские времена. Еще и двух недель не прошло, а окты успели откинуть нашу цивилизацию лет на тридцать даже там, куда им хода нет. “Принтер, распечатаю.” Я в последний раз что-то печатал год назад, и это были контуры зверушек и цветов для раскрашивания. Юре прямо срочно захотелось порисовать перед сном, а все свои магазинные книжки-раскраски он как раз извел…

В этот раз боль была такой сильной, что мне потребовалась секунда, чтобы загнать её туда, откуда я её случайно выпустил. Не то, чтобы я старался не заводить привязанности в этом мире, оно само так получалось из-за выбранной мною цели после возвращения в эту инварианту. Но дети, мои дети… там они остались без отца, но хотя бы под присмотром матерей и других женщин, которым я доверял всецело. Да и клановые мужчины, что люди, что демоны, уверен, все сделают, чтобы сберечь и достойно воспитать наследников главы клана. Потому всю свою любовь и нежность я тратил тех двоих, что родились в этом мире.

Ирина… сложно сказать, что я испытывал к ней что-то сильнее приязни. Но как и многие браки по расчету, наш оказался очень крепким и успешным. Она не пыталась изменить мне, я — ей, у нас родились прекрасные дети, в которых мы оба души не чаяли. Наверное, не будь у благоверной столь дурацкой реакции на моменты форс-мажора и которая меня каждый раз буквально вымораживала — я впустил бы её в свое сердце. Тем не менее, дочь академика Серова все же была для меня своей.