Упавшее небо II (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 16

Меня вынесло к самым эскалаторам — благо, я тут не одну сотню раз прошел туда и обратно. Москва — не тот город, где наличие автомобиля означает преимущество в возможностях передвижения. Скорее уж наоборот. А вот метро меня успешно возило куда надо еще со студенческих времен. В общем, в этот раз перемещение вышло куда более контролируемым, чем прошлое. И гораздо более эпичным!

Уж не знаю, зачем окты тусили на ступенях крайне неудобных для них подъемников, но к источнику радио- и прочих сигналов они кинулись не хуже тех, что были в самом подземном коридоре. И точно так же во мгновение ока остались без энергии. Словно в замедленной съемке я увидел, как без всякой видимой причины рушаться на пол успевшие спуститься и бегущие мимо юниты, а те, что еще оставались на крутом спуске — словно марионетки с обрезанными нитями уже беспорядочно катяться вниз. Пришлось даже отпрыгнуть, чтобы не задело.

— Здесь Жаров, я у эскалаторов, — в рацию на всякий случай предупредил я, если вдруг дистанционная телеметрия сбилась. — Движения после проведения эксперимента более не наблюдаю.

— Вас понял! — отрывисто бросил мне через эфир сам Синицин.

Сзади уже слышался торопливый топот множества ног: бойцы, выбиваясь из сил, тащили оружие, чтобы занять временную точку обороны, пока другие будут чинить ворота. А я — всё. Фу-ух, словно гора с плеч…

…На самом деле, конечно, прежде, чем пакет документов для Национального центра управления обороной был сформирован — и мне, и всем другим причастным пришлось провернуть адову прорву работы. Которую ни отложить нельзя было, не переложить на чьи-то плечи. Досталось даже простым солдатам — каждого заставили писать отчет, а потом, на всякий случай, подписаться о неразглашении. А еще генерал-майор пинками загнал всех на медицинское и психологическое освидетельствование. И правильно сделал — а то какой-нибудь умник из научной группы обязательно заявил бы, что мы тут все… газа надышались, например. Но времени для работы эта канитель, понятное дело, не добавила.

— Что ж, коллега, могу вас только поздравить: никогда не видел более здорового человека вашего возраста! — снял с носа и сложил простые, без системы дополненной реальности, очки военврач. Мне он живо напомнил Батеньку, разве что словами-паразитами так не сорил. — Когда, говорите, руку-то сломали?

— Три дня назад, — вздохнул я. Начинается. Надо было втихаря избавится от фиксирующей шины, а не только от иммобилизующей конечность повязки. Наверняка б полковник от медицины подумал, что запись о травме неправильно внесли.

— Н-да? Ну тогда поздравляю: вам это “украшение” совершенно не нужно. Даже следов на костях не осталось, — он вытащил из медицинского саквояжика молоток, примеряясь гипсу. — У вас раньше подобные… проблемы так же быстро проходили?

— Да, повезло с генами, — привычно соврал я чистую правду.

Работая в государственном секторе не иметь дела с врачами совсем никак не получалось: диспансеризация после известных событий начала двадцатых годов стала столь же обязательной, как в веке девятнадцатом посещение церкви. Благо, всего лишь раз в полгода, а не каждое воскресенье.

— Понятно, понятно, — гипс уже успел отправится в мусорное ведро. — Что ж, на этом у меня всё. Как жаль, что до томографа сейчас никак не добраться…

Последнюю фразу он произнес себе под нос, но я услышал и на ходу оглянулся. Пожилой доктор, видимо, так и не смог привыкнуть к очкам и потому рассматривал рентгенограмму моей грудной клетки на экране, увеличив зону, где грудина соединялась с первой парой ребер. Я непроизвольно потер грудь: вот что значит действительно большой врачебный опыт: на рентгене мягкие ткани отражались весьма своеобразно. Особенно те, что складывались в небольшие тонкие образования, вроде вилочковой железы. Которая у нормального человека переставала работать годам к двадцати пяти, полностью заменяясь жировой тканью. И пересадка которой от молодой крысе старой давала последней “вторую молодость”, возвращая половое поведение и продлевая жизнь на треть. Хорошо, что томографы до сих пор дорогие, сложные и громоздкие, а то даже не знаю, что пришлось бы делать…

— Молодой человек, вы ко мне?

— К вам, — вздохнул я. Табличка на двери какой-то подсобки, спешно переоборудованной в кабинет, гласила: “военный психолог”. Чуть не ляпнул “спасибо за комплимент”, но вовремя прикусил язык. Кстати говоря, сам временный хозяин кабинета тоже явно не так давно выпустился из профильного вуза, лет пять, может, назад.

— Так, Александр Жаров, — нашел меня в своем списке мозгокрут. — Гражданский?

— Так точно, — чего он так удивляется? Все ж про меня в базе есть.

— У меня ограничен доступ к данным на время проведения обследования вашей группы, — пояснил он, чуть поморщившись. — Только фамилии, имена и звание. Потому прошу ничего не рассказывать мне о том, почему вас объединили в группу и для чего. Лишь отвечайте на мои вопросы и выполните предложенные мною задания.

— Ясно, — Синицин хорошо так соломки подстелил, отнесся к делу максимально серьезно. Есть чему у мужика поучится даже мне, при всем моем специфическом опыте.

Мне выделили монитор-терминал, совсем как военврача, на который мой визави выводил нужные ему изображения, просил сам меня что-то схематично набросать по заданной теме или запускал тесты, где нужно было проставить галочки. Ну и без беседы не обошлось. Я старался отвечать быстро и не задумываясь, понимая, что в противном случае добрый доктор мозгокрут попытается выяснить, что же именно я хочу скрыть. А у меня и так времени отнюдь не дофига, да и устал я уже прилично…

—…Небо?

— Потолок.

— Победа?

— Будет за нами!

— Оружие?

— Меч.

Психолог сбился с ритма быстрых вопросов-ассоциаций, у него дернулась щека.

— Что, все так ответили? — понял я.

Ну да, психологические приемы, если они правильно исполнены, работают на человеке даже если он про них знает. Именно потому один психолог может обследовать другого, например. Но, бывает, коса находит на камень.

— “Хатуль мадан”, — подсказал ему я.

— Что “хатуль мадан”? — посмотрел он на меня с подозрением.

— Ну, та интернет-байка про русского призывника в израильском военкомате*, — мне почему-то казалось, что армейский-то психолог точно должен был знать эту историю. И он её действительно вспомнил, когда я начал пересказывать начало.

— Александр, если бы я проводил ваш опрос удаленно, не видя лица, сказал бы, что вам лет сорок, а не двадцать пять, — покачал головой он. — Нам этот рассказ на втором курсе на лекции приводили в пример, как… а, не важно.

— Мне — сорок, — признался ему я. — Это правда.

— Верю, — по тону собеседника четко было слышно, насколько он мне “поверил”. — Благодарю за желание помочь, но мы отвлеклись…

— Жаров тут? — Синицин бесцеремонно распахнул дверь, заставив лейта вскочить.

— Тащ генерал-майор!

— Вольно, — отмахнулся старший офицер и всучил мне в руки Куро. — Держи свою железку. Пришлось лично у научников отнимать, чуть не запаковали вместе с той, второй. Лично пришлось отнимать! Храни при себе, я не хочу, чтобы мы, если что, остались с голым задом против тварей.

— Мне сказали, к медикам с оружием нельзя…

— Говори всем, я разрешил, — раздраженно махнул рукой он. — Щас приказ сляпаю.

И не прощаясь, вышел за дверь. Только тут я заметил, с каким странным выражением лица мозгокрут неотрывно пялится на катану в моих руках.

— Александр, полагаю, на сегодня все. Я вас больше не задерживаю, — с голосом у психолога тоже что-то случилось, словно он внезапно охрип. Уже через закрывающуюся дверь я услышал, как лейтенант сам себе вслух повторяет: — Хатуль мадан. Хатуль мадан…

[*Первоистичник байки-рассказа: https://neivid.livejournal.com/287773.html?style=mine]

Глава 13 без правок

Под землей быстро теряется ощущение дня и ночи. Как я слышал от спелеологов-любителей, если пореже пользоваться часами, организм сам собой переходит на двухсуточный ритм: день сна, день бодрствования. После прохождения медкомиссии и ударной работы над подготовкой документов в штаб у меня были все шансы это проверить — бывший ранее комнатой отдыха для сотрудников метрополитена закуток мне выдали в полное распоряжение. С раскладушкой, матрасом к ней, собственной раковиной и дверью, отлично отсекающей звуки из коридора! Спи да спи, казалось бы. Но… То ли я на самом деле не так уж и устал, то ли опять модификация генома сработала, но десяти часов мне хватило.