Упавшее небо II (СИ) - Плотников Сергей Александрович - Страница 10

Лезвие клинка в моих руках давно потухло, но закрепленный на шлеме “Ратника” налобник удержался на месте, и света хватило. ВСЕ киборги, находящиеся по ту сторону стены, лежали на полу без движения. Словно я не одного из них перемкнул, а сразу всех… что, кстати, объясняет яркие визуальные эффекты — столько энергии через катану прошло. И прошло не в пустую.

Круговой рез я направил под углом к горизонтали с расчетом как располовинить и обезножить оказавшихся рядом со мной врагов, так и тех, чтобы были ближе всего ко мне по ту сторону дыры в стене. Дальше эффект должен был иссякнуть… кто ж знал, что окты способны в отрыве от питающего их на поверхности энергополя соединяться в энергетическую сеть локально. В итоге фиолетовый свет прорезал все: врагов, ближайшие колонны, стену с отсутствующими воротами у меня за спиной над головами у сержанта и Сайдукова, стену передо мной и колонны за ней, косо вошел в пол…

Кр-р-р-х.

Упс.

— Ходу отсюда!!! — заорал я, не глядя вкидывая катану в ножны. С её металлом что-то случилось, но смотреть было некогда. Как и на расползающиеся по подрубленным стенам трещины. Надеюсь, до путевого тоннеля обвал не дойдет.

Глава 8 без правок

— Давайте еще раз, Александр Сергеевич, — устало потер лоб военный комендант станции “Площадь Ильича”, одновременно другой рукой подвигая к себе планшет. — Вы — ученый, доктор физико-математических наук, профессор, член-корреспондент Российской академии наук…

— Область интересов — физика высоких энергий и физика Пространства, — кивнул я. — Все правильно.

— Двенадцать дней назад вы были приняты на должность внештатного гражданского специалиста по распоряжению командира военной части номер… — мой собеседник на всякий случай зачитал данные с экрана, хотя, могу поспорить, уже успел выучить их наизусть, потому что допрос — или опрос, как посмотреть — зашел уже на шестой круг. Что меня самого вполне устраивало: со своей стороны я справился с поставленными самому себе задачами с опережением и теперь ход был на стороне представителей власти. Военной, так как гражданские институты вторжением октов были целиком и полностью выведены из строя. — …принимали участие в разведывательных рейдах как эксперт, потом вас подрядили к разработке… кустарного оружия ближнего боя.

— С резаками — это была моя инициатива, майор, то есть прошу прощения, подполковник Семенов её поддержал, — уточнил я. — Громоздкая штука получилась и требующая от пользователя силы, ловкости и некоторой тренировки, но рабочая.

— Вы говорите сейчас вот про это устройство? — уточнил комендант, поворачивая ко мне экран.

— О, вижу, ребята смогли разобраться с проблемными местами, — удовлетворенно заключил я, разглядывая чертеж и снимок приложенный к нему снимок газореза. Там, кстати, так и было написано: “Газовый резак конструкции А. Жарова”, так что старлей мог бы и не переспрашивать. — Да, именно про него.

Прежде я не имел дела с программами, позволяющими автоматизировать дачу показаний с последующей фиксацией, но к шестому кругу “беседы” уже автоматом добавлял формализованные ответы, чтобы ПО планшета могло их распознать и зафиксировать. Не без ошибок, но все лучше, чем от руки заполнять протокол или потом приносить на подпись расшифровку аудиозаписи.

— Бывшие при вас образцы холодного оружия не имеют ничего общего с устройством, которые вы разработали, — это, разумеется, был не вопрос.

— Катаны мне сделали взамен утраченной по личной просьбе. Нужен был инструмент для продолжения исследований, — пояснил я. — Газорез именно оружие, простое и эффективное, но он, к сожалению, для проведения экспериментов не подходит. И нет, я не вмешивался в процесс создания своих клинков, только задал кузнецам ориентиры и проконсультировал по размерам и параметрам. К счастью, они оказались достаточно квалифицированными и справились даже лучше, чем я предполагал! Потому что предыдущий меч у меня просто развалился в руках, а эти выдержали.

— То есть вы уничтожали юниты врага клинками типа “катана” для проведения научных экспериментов? — вроде как все тем же отстраненно-усталым голосом переспросил у меня комендант, но на такие фокусы на мне уже давно не проходили.

— Я уничтожал — и буду уничтожать — октов для защиты себя, своих близких и своей Родины, — глядя ему в глаза, твердо сказал я. — Любым доступным для того оружием, отдавая предпочтение наиболее эффективному. Как и любого другого врага, осмелевшегося напасть на нас! До тех пор, пока Верховный Главнокомандующий не сообщит о безоговорочной капитуляции противника или пока до последней гадины! Это мой гражданский долг и мое гражданское право.

Ч-черт. В последнее время я слишком легко подотпускаю эмоции, стоит дойти до болевой точки — не в бою, конечно, вот так, в разговоре или в мыслях. Накопилось. А я ведь просто хотел выразиться так, что не подкопаешься. А в итоге комендант аж побледнел от ноток в моем голосе.

— Для меня как для мечника нет большой разницы между резаком и катаной, — вдохнув и выдохнув, уже спокойно сказал я. — Металлический клинок в этом смысле даже удобнее, у него не кончается газовая смесь и заряд аккумулятора. Так что я проводил практические изыскания не в ущерб боевой своей эффективности, как члена боевой группы. А вот несомненная польза от моих практических исследований уже была получена. В последнем бою именно благодаря им так быстро удалось купировать продвижение юнитов врага и заблокировать проход, откуда они лезли.

— Да, я съездил к устроенному вами завалу в боковом тоннеле, — с непонятной интонацией подтвердил военный управленец. — В связи с услышанным полагаю, что вы не считаете предоставление заведомо ложных сведений о себе командиру группы быстрого реагирования для получения доступа на поле боя противоправным деянием.

Так, а вот это что-то новенькое. Надо отдать должное моему визави: в каждый круг “не будем называть это допросом” он добавлял нечто новенькое. Профи. Недаром на старлея спихнули собачью работу комендантом такого военно-гражданского объекта, как станция подземки во время конца света. И он, очевидно, справлялся. Вот, на меня кучу времени нашел опять же.

— Стоп-стоп. Что из сказанного мною лейтенанту Хорёву вы расцениваете как ложь, — выставил вперед раскрытую ладонь я. — Что меня прислали регистрироваться у вас? Что я могу и собираюсь усилить его группу после регистрации?

— Александр Сергеевич, вы понимаете, что сейчас уже не то время, когда на суде можно было десяток заседаний разбирать смысл сказанной фразы? — поднял он глаза на меня. — Не надо играть словами. Вы сказали так, что командир группы понял вас нужным вам образом.

— Тогда я вообще не понимаю смысл разбирательства, — откинулся на спинку стула я, демонстративно скрещивая руки на груди. После того, как Котегава и Хироэ с её мамой в течении нескольких лет полоскали мне мозги на тему замороченного японского этикета, нафиг никому не нужного кроме представителей старых кланов, на важных переговорах я вообще отучился жестикулировать и демонстрировал то или другое как бы естественное движение только осознанно. Иногда это очень помогало, как вот сейчас, например. — Я — ученый, в кратчайший срок сумевший вскрыть уязвимость нашего врага, в определенных условиях. За такое в военное время не допрашивают, а сразу дают награду, премию, лабораторию и пинка немедленно продолжить изыскания дальше! А вы тут к моим словам придираетесь.

Это была хорошая подача. На самом деле я не хотел выкладывать этот козырь на стол, и комендант, и я знали, что он у меня есть. Как будто я не понимаю, почему меня, гм, собеседует самая большая шишка в этой части метрополитена, не доверив одному из своих помощников или вообще тому офицеру, что дисципларкой тут занимается? Я ведь действительно в одиночку обрушил несколько подземных помещений с одним лишь клинком в руках. И свидетели этого имелись. От такого нельзя просто отмахнуться.

Военное положение дает офицерам много автономности и власти на местах, вплоть до возможности расстреливать некоторые категории лиц без суда и с минимальным следствием. Но и спрашивать за косяки будут точно так же. Потому мужику очень-очень надо было правильно классифицировать произошедшее, потому как в случае успеха это автоматически означало рост на звание как минимум и серьезную награду, а неудача вполне могла отправить в тот же самый отряд быстрого реагирования рядовым. И доклад обо мне уже ушел наверх: никак нельзя было задержать, ведь кто-то еще по-любому тоже стуканул.