Бои без правил - Сухинин Владимир Александрович "Владимир Черный-Седой" - Страница 14

Он оказался на расстоянии вытянутой руки от Ганги, когда неожиданно к ней устремился музыкант, он бросил свою дудку и обхватил орчанку руками.

Дворф в порыве благородного негодования бросился на снежного эльфара, и тут его закружило. Он окунулся в темень, сердце его от страха екнуло, а когда зрение восстановилось, он оказался на берегу реки висящим на дереве. Это его и спасло. Внизу под деревом лежала свернувшись огромная, как сказочная саламандра, ящерица. Она подняла голову и высунула длинный раздвоенный язык. Затем глаза, покрытые белесой пленкой, открылись, и они уставились на дворфа. Ящерица нервно забила хвостом и стала кружить вокруг дерева.

Башмунус на всякий случай залез по веткам повыше и привязал себя поясом к стволу дерева. После этого стал оглядывать окрестности.

На другом берегу он увидел орчанку. Та пинала ногами эльфара. Обрадованный дворф закричал. Но ветер относил его слова о помощи в сторону. Зато вместо помощи к дереву подбежали на крик еще две ящерицы, и они втроем стали неотрывно смотреть на дворфа, словно гипнотизируя его.

Башмунус плюнул на них и крикнул:

– Не дождетесь. Не слезу…

Ближе к обеду ему захотелось сильно пить. Ярко жарило, накаляя все в округе, огромное местное светило. Листья дерева частично закрывали дворфа, но это мало ему помогало. От жажды он стал жевать большие листья. В них оказалось много горьковатого сока, но это помогло ему продержаться до вечера, а вечером у дворфа начались галлюцинации. Посол находился в полуобморочном состоянии.

Вокруг него закружились маленькие крылатые человечки. Они облепили его, как мухи, и он слышал их негромкий щебет.

– Большой эльф без крыльев! – удивленно проговорила почти голая маленькая летунья. – Кто это?

– Это, наверное, бушмен, – предположил летун, и тот тоже был голый, только, как и у летуньи, его пах прикрывал листочек.

– Нет, у бушменов нет бороды, и они черны как ночь, а этот белый и с бородой. Он похож на божественного гнома.

– Точно, это гном! – в один голос защебетали все маленькие человечки.

– А давайте он будет нам богом! – предложила та самая летунья, что заговорила первой.

– Богом! Богом! Ура! У нас появился наш бог! – загомонили летуны и закружили хоровод вокруг дворфа.

– Какой это бог?! – раздался недовольный голос над ухом у Башмунуса.

– Самый настоящий! Он появился тут из воздуха! – гневно проговорила первая летунья. – Так появляются только боги.

– Откуда ты знаешь, как появляются боги?! – прожужжало над ухом у дворфа. Тот махнул рукой и ухватил что-то мягкое, что пискнуло у него в руке.

Башмунус поднес руку к глазам и разжал ладонь. На ней лежало маленькое толстенькое тело человечка. Человечек сложил крылья и не двигался. Рука у дворфа была обмазана чем-то липким. Он брезгливо положил тело на ветку и стал вытирать неприятно пахнущую руку.

– Вонючка, – проворчал он и обратился к сложившей руки у груди летунье: – Это кто такой вонючий?

– Он нас видит! – воскликнула в восторге та. – Он точно бог. Смертные нас не видят. И он поймал Гаденуса. А тот обделался. Ха-ха! Гаденус обделался от страха.

– Ха-ха, ха, – радостно закричали все летуны вокруг.

– Я буду его жрицей! – важно произнесла летунья и села дворфу на плечо.

– Почему ты? – возмутился летун.

И другие летуны его поддержали:

– Почему ты? Почему ты? Мы тоже хотим.

– Мальчики не могут быть жрецами! – веско заявила новоприобретенная жрица.

– Это почему еще? – возмущенно загомонили летуны.

– Потому что наш бог мужчина, и у него должны быть жрицы.

– Да! Да! Он мужчина! – радостно загомонили летуньи. – Только мы можем быть ему жрицами, а вы найдите себе богиню и станьте жрецами у нее. – Летуньи окружили дворфа и оттеснили летунов.

– Почему вы решили, что он мужчина? – не сдавались летуны. – Может, это девочка.

– У девочек нет бороды, и он носит штаны! Вот! – решительно отмела сомнения в принадлежности к мужскому полу летунья.

– А может, это бородатая девочка, гномка! – высказал предположение один из летунов. Но тут сам дворф разрешил все сомнения, он приспустил штаны и с удовольствием помочился на ящериц.

– Ого! – в один голос воскликнули летуньи и покраснели. Они отвернулись и подождали, когда дворф закончит справлять малую нужду.

– Он точно бог! – не поворачиваясь, произнесла первая жрица. – Только у богов есть такое… Э-э-э… большое…. Э-э-э… Вот. В общем, большое… Э-э-э… Достоинство… Вот, – и она украдкой с огромным любопытством посмотрела на справляющего нужду дворфа.

– Есть хочу! – неожиданно проговорил бог, и летуньи встрепенулись.

– Наш бог хочет есть, – и закружились вокруг.

Через пару минут они успокоились и облепили дворфа. Он просидел в ожидании трапезы еще минут пять и спросил:

– Где еда?

– Где еда? – встрепенулись летуньи и снова покружились вокруг дворфа. После чего вновь умостились на нем.

Посидев еще минут пятнадцать, Башмунус понял, что кормить его не будут. Эти бестолковые летуньи не знали, чем ему помочь. Он поймал одну из них и стал рассматривать на предмет съедобности. Все как у людей. Ноги, руки, тело, сиськи и… крылья полупрозрачные за спиной.

– Он хочет сделать меня своей женой! – радостно защебетала летунья.

Дворф нахмурился и отпустил малышку. Такой жены ему не нужно, и есть их он не сможет. Он же не каннибал. Башмунус стал оглядываться в поисках пищи. Выше под листвой висел желтый плод, похожий на дыню. Дворф облизнулся и стал отвязывать себя от дерева. У него затекли ноги и руки. Он осторожно приподнялся и, держась руками за тонкий ствол верхушки дерева, встал на ветку. Несколько раз присел, разгоняя кровь, и помахал поочередно руками. Восстановив кровообращение, он, не обращая внимания на облепивших его существ, полез к плоду.

– Он тянет руки к нашему священному дому! – заверещали летуньи и суматошно стали летать вокруг дворфа. Он отгонял их, словно назойливых мух, и наконец дотянулся до плода и сорвал его. На вид он был таким сочным, мягким и прекрасным, что Башмунус не раздумывая впился в него зубами. Выплюнул корку и стал жадно и смачно рвать зубами кисло-сладкую мякоть. Сок обильно тек по его щекам и капал на одежду. Но Башмунус не обращал на это внимания. Он с рычанием зверя вгрызался в древесную «дыню» и, сплевывая в разные стороны кожуру, разгонял впавших в смятение летуний. Те в панике кричали и стучали кулачками по голове, носу дворфа. Дергали его за бороду. Пытались силой отобрать у него плод, но, после того как он чуть не сжевал одну из зазевавшихся летуний, они отступили.

Башмунус ощутил во рту что-то шевелящееся и выплюнул. Из рта вылетела летунья, вся облепленная комками плода и без фигового листочка. Она плюхнулась ему на колени и впала в беспамятство. Раскинув ручки и ножки, она лежала абсолютно обнаженная, что для дворфа было абсолютно безразлично.

Только теперь летуньи переключились на нее.

– Какой позор! Какой стыд! Это нарушение норм приличия. Сначала она выбрала бога, который слопал наш дом! Теперь разделась для него, негодница!

– Позор! Гнать ее!.. Вон отступницу! – Но маленькая фея лежала и ничего не слышала. Она приклеилась крылышками к штанам дворфа, а тот жрал, рычал и постанывал от удовольствия.

На поднятый им шум внизу разволновались ящерицы. Они забили хвостами из стороны в сторону и закружили вокруг дерева. Не выдержав, одна из ящериц напала на более мелкую, и вскоре к ней присоединилась еще одна. Они разорвали несчастную на куски и, задирая головы, стали жадно глотать кровавые куски. Сверху и снизу раздавалось одинаковое довольное чавканье.

Летуньи не выдержали и, гомоня, покинули дерево, а дворф доел плод, облизав руки, сыто отрыгнул и задремал. Ночью сквозь сон он слышал, как на другом берегу реки рычат и вопят твари. Но он так устал, что просто не обращал на это внимания. Его, наверное, не могли бы разбудить и корабельные залпы сотни орудий. Когда же наступило утро, он проснулся и огляделся. Внизу ящериц не было. Не было и приснившихся ему летающих человечков, которых он почему-то стал называть феями. За рекой он увидел орчанку и снежного эльфара. Ему надо к ним!