Закон Рипли (СИ) - Хведчин Андрей - Страница 30

Его долей давно стала она. Та, что сейчас лежала обнаженной на мягкой перине. Длинные ноги цвета бронзы сжимали одеяло. Копна вьющихся шоколадных волос веером раскинулась на подушке. Маленький ротик с пухлыми губками немного приоткрыт. Сопит.

Казалось бы, что еще нужно для счастья? Но…

Даррос устало вздохнул и облокотился на холодный камень подоконника. Всмотрелся в огни самого большого города континента. Как на волнах смольного океана, застыли в едином моменте тысячи прямоугольных окон домов горожан. Немногочисленные трубы гончарных и кузниц мирно спали, работа в них шла только днем. Белоснежные свечи башен втыкались в бездонное небо, по которому рассыпались как искры бенгальского огня сверкающие звезды. Соборы Мироздателя и маяк. Всего одиннадцать. В двенадцатой он находился сейчас сам.

— Опять не спишь? — послышался сонный голос Кальсы.

Он обернулся и увидел заспанное лицо любимой.

— Мысли гудят в голове, как рой разъяренных ос. Опять эти прятки… Недомолвки. Как долго это будет продолжаться?

Она лениво затерла заспанные глаза.

— Проклятье Кхола, Даррос. Опять ты за свое. Ты же знаешь, никому лучше не станет от того, что мы объявим о своих отношениях публично. Отец будет в ярости. А тебя могут исключить из Ордена. Какой в этом смысл?

— Ты права, безусловно… Но это… Не жизнь. Я устал скрываться в тени соборных углов.

Она тяжело вздохнула и натянула на себя накрахмаленную простынь. Из окна повеяло ночной прохладой.

— Когда я стану королевой. — Повысила она тон. — Мы сможем делать все, что захотим.

— Ты предлагаешь ждать смерти твоего отца? Мироздатель, помилуй мою черную душонку. Я не хочу так! Да и старик полон сил! Ему еще жить и жить. О чем ты говоришь…

— Давай не портить друг другу настроение. Наслаждайся текущим моментом, тем что есть. Разве Мироздатель не учил довольствоваться малым?

В этот раз был его черед вздыхать. Правда была на стороне Кальсы. Он сам виноват, что некогда поддался искушению и увлекся дочкой короля. Нарушил кодекс Ордена и продолжал укрывать это. Происходящее диктовали обстоятельства. Но и ее все устраивало, потому и не было мотивации что-то менять. И так могло продолжаться вечно.

— Ладно! — Согласился он, решив окончить эту игру вздохов.

Она озорно улыбнулась и поманила пальчиком его обратно в постель, но он даже не с двинулся с места. Одно дело закрыть неприятную тему. Другое избавиться от горького осадка.

Помещение, в котором они находились сложно было назвать комнатой. Хоромы… Более подходящее слово. Высокий башенный свод, гобелены на стенах, серебряные фужеры и картины в позолоченных рамах. То, о чем мечтали многие, давно стало для него клеткой.

— Ты надолго в столице? — Без настроения спросила Кальса и принялась рассматривать свои длинные ногти.

— Через неделю отбываю на север.

— Так быстро? — От удивления она поднялась на локтях и облокотилась на бархатную спинку постели. Ее волосы рассыпались по плечам едва прикрыв верхнюю часть пышной груди. — И когда мы увидимся в следующий раз?

— Не знаю… Светоч хочет, чтобы я направился в Кашшос. Но я само собой не горю желанием. Итак, пришлось оставить все дела на Мирке и мне это совсем не нравится. В недрах острова пробуждается скверна. В воздухе витает смрад старых богов. Я чую это. Многие, кто находится под моей защитой могут оказаться в опасности. Но Мэф стал слишком беспечен, чтобы признать это.

— Такова твоя «дхари». Раз Светоч сказал, значит такова воля святого Ордена. А что такое случилось на границе, что туда посылают именно тебя?

— Пустынники… — Сквозь зубы процедил он. — Несколько мелких отрядов лазутчиков были замечены дозорными на прошлой неделе. Вроде бы ничего серьезного, но наши считают, что несколько сильных бойцов на месте не помешают. Эдвиг и Данаэль уже там.

— Данаэль? — Она повысила голос. — А она какого Мэфа там делает?

— Тоже, что и Эдвиг. Дают гарантию, что город в случае осады продержится достаточно долго, чтобы успела подтянуться подмога. Ну или в крайнем случае будет возможность открыть портал для Советника и его свиты.

— Пахнет жареным…

— Да, звучит и правда скверно…

— Может я поговорю с отцом?

Даррос рассмеялся.

— Шутишь? Еще не хватало его впутывать в дела Ордена. Последние годы и так идут нашим взаимоотношениям не на пользу. Так глядишь и выгонит из Совета… Нет, плохая идея. Позволь мне разобраться самому.

— Как скажешь… Тогда я, как всегда, буду ждать тебя здесь, в башне. Как твоя верная кошка. Мяу!

Но он так и не сдвинулся с места. Стоял и смотрел на блуждающий огонек маяка. Думал.

С каждым годом мир становился все беспокойнее. Тревога нарастала. Столь желанное благоденствие, десятилетиями хранимое Мэфом и Эмфилом могло пойти прахом в любой момент.

А Кальсу можно было понять… Молода, наивна, ей всегда не было дела до политических хитросплетений. В ее понимании любой вопрос можно было решить либо хитростью, либо силой. И только сильному даровалось право выбрать к какому варианту прибегнуть. Истинная дочь своего отца, просто еще не осознавшая своего предназначения.

Решившись вернуться в ложе, он развернулся в сторону любимой и опешил. Ее глаза превратились в два пылающих уголька, рот был сложен в трубочку, словно она окаменела прям по среди своего «Мяу». Мгновенье и вспыхнули простыни, озарив полутемное помещение кратковременной вспышкой.

Затем начали гореть гобелены на стенах, мебель. Обгорала кожа, запекалась плоть, некогда густая копна волос моментально опалилась, превратившись в белый пепел.

От ночного холодка не осталось и следа. В комнате стоял жар, будто он склонился над горном, на который непрестанно дули меха.

С треском заполыхало основание кровати, занимались шторы.

Запах был ему знаком. Так пахли умирающие в кровавой бойне города.

— Даррос… в окно. — Он подпрыгнул от неожиданности и обернулся на знакомый, но совсем потусторонний голос. За окном парила в воздухе Данаэль. Закопченные одеяния развевались на ветру, измученное лицо не выражало ничего кроме вселенской усталости и тоски. — Не могу больше… Давай же, быстрее… я следом…

— Ррарх бранх Дисарх! — Послышался голос Кальсы за спиной вместе с проникающей болью. Из его груди показалось острие клинка.

Место прокола заискрилось, засияло, словно тысячи ярких лучей в одночасье вырвались изнутри. Так пробивается светило сквозь стену грозовых облаков после затяжного ливня.

Он кричал… выл, а сияние словно лазером выжигало крест на его груди. Символ святого Ордена…

Напоминание о том, кто он на самом деле.

Он проснулся в холодном поту, скрутившись от жуткой боли, что разрывала изнутри. Пыталась вывернуть наизнанку, уничтожив последние остатки живого, что тлели в груди.

Чувство вины и утраты были так близко… Он не смог уберечь Данаэль, предупредить Кальсу и спасти Лантана. Они пострадали из-за него. Из-за его немощи.

Но пробил час искупления. Время жертвы.

Боль окатила жгучей волной, а агония переродилась в истошный крик, желая хоть как-то покинуть измученное тело.

— Тише Даррос, тише…

Расплывчатый силуэт Такса, маячил на фоне операционных ламп и покатого потолка. Холодный свет резал по кончикам нервов. Дышать было тяжело, от приступа мигрени можно испустить дух.

— К сожалению, из наркоза ты вышел раньше, чем планировалось… Большей части препаратов, что нам нужны на корабле нет. А те, что есть, давно просрочены… Сейчас придется потерпеть…

Его словно погрузили в котел с расплавленным металлом, а затем вынули огарки и бросили на колотое стекло. Он опять попытался закричать, но и на это не хватило сил.

— Главное, чтобы твой мотор выдержал. Постарайся пожалуйста успокоиться. Запасного сердца у нас на корабле нет… Так что…

Над головой появился один из манипуляторов автоматического корабельного лекаря и боль локализовалась в области правого плеча.

— Дивлюсь твоей смелости… Я на этой развалюхе бы точно не согласился на модернизацию корпуса.