Дереза. Любовь зла (СИ) - Соломина Мария - Страница 47

А она. Ишь ты! В глаза смотрит и взгляд не отводит. Озорной и немного дерзкий. И понимает все, видит вертикальный зрачок его глаз, а значит знает кто сейчас перед ней.

- Это квас. - добавляет уже совсем тихо и все же отводит глаза. Стоит, потупившись, разглядывает свои босые ноги. - В жару хорошо жажду утоляет.

Он все-таки взял кувшин и сделал несколько жадных глотков.

Девчушка не уходила, ждала. Знамо дело - кувшин в крестьянском хозяйстве вещь нужная! И лишь когда он передал ей опустевший кувшин, споро поклонилась, пролепетала что-то и сиганула вверх по тропе, словно гнались за ней.

- Чудная! - промолвил он чуть слышно, а Ветер снова тихонько заржал, соглашаясь с хозяином.

Еще тогда на берегу он дал себе зарок - коль встретит ее снова, обязательно спросит имя. И не только имя.

***

И снова река воспоминаний неумолимо несет его через годы. Снова лето и берег той же реки, только место другое. Здесь у самого берега раскинулись березовые рощи, и деревенские девушки в самую короткую ночь лета будут водить хороводы да песни петь в честь Матушки Лады, а после плясать у священного костра да венки на воду пускать.

Но он здесь не за этим. Тропа уводит вдаль от берега, и конь ступает тихо, как кошка. На высоком холме лежит белый камень. Из тех, что разложили по земле сами Боги (по крайней мере, именно так отец сказывал), способных судьбу править. Только нужно знать, когда к такому камню приходить за советом аль с просьбою. И слово надобно знать заветное.

А сейчас его терзает один и тот же сон: объятый пламенем Черный замок, пустой трон в гулком зале и два выбеленных временем драконьих черепа по бокам от него. Почему они не в родовой усыпальнице? Кто позволил глумиться над предками, выставив их на всеобщее обозрение, словно охотничий трофей?

Боги должны дать знак, направить его. Ведь не выстоит эта земля без дракона сильного и справедливого. Без него будут терзать ее другие звери, слабые, но не менее опасные.

Но камень молчит, только впитываются алые жертвенные капли в серые трещинки, словно камень пьет кровь. Вот уже его поверхность становится девственно -белой, словно и не окропили его больше часу назад кровью. Даже рубец на ладони не успел до конца затянуться, белый шрам - как напоминание о принесенной жертве и неполученных ответах. Трещины на камне тоже затягиваются, зарастают... поверхность становится гладкой и начинает светиться.

Услышали ли его Боги?

Кромка неба светлеет, а поверхность камня гаснет, только последняя искорка взлетает с него в воздух светлячком, и неспешно плывет в сторону леса, словно манит за собой. И он последовал за этой последней надеждой обрести ответ, тихо вел на поводу коня и боялся сделать резкое движение. Вдруг эта искра погаснет... И что тогда?

Светлячок вывел его к тихой заводи, почти скрытой от основного русла реки маленьким островком, заросшим ракитником. Здесь, на склонившемся над самой водой стволе ивы, сидела девушка и пыталась выловить из воды почти затонувший венок. Рука никак не дотягивалась. Тогда девушка решила достать ногой, задрала повыше подол расшитой рубахи, так, что стала видна светлая кожа бедер. Ноги ее были длинные и стройные, а посему ей все же удалось поддеть венок носком и подтянуть поближе, а потом уж и рукой достать.

Значит она, как и другие деревенские девушки гадала на суженого, вот только ее венок вода занесла совсем не туда. Видать, русалки пошутили.

Ночная птица с уханьем пронеслась над рекой, девушка вздрогнула и обронила венок. А он пошел на дно, словно из камня создан был, а не из цветов лесных, заветным словом заговоренных.

Что там в простонародных суевериях это значит? Если венок потонет - жди беды.

Он не думал долго. Он, признаться, совсем не успел подумать. Только плащ и сапоги скинул и нырнул в омут с разбега. А всплыл уже у самых ног красавицы с венком в руке. Та лишь ахнула и лицо прикрыла ладонями.

Любомира. Так ее звали.

Но для него она была просто Любушкой, Любой. Пусть и кликали ее родные да подружки Миркой.

А она называла его Рэн. И вплетала в его черные, как смоль, волосы васильки, которые так напоминали цветом ее глаза.

Это было вопиюще неправильно для окружающих. Простая деревенская девушка и наследник королевства, дракон. Он знал, что там, в столице, многие дворяне мечтали (да что там мечтали, планировали!) отдать ему своих дочерей. И даже не в жены, в наложницы. Лишь бы получить больше влияния при дворе драконов. А простым смертным это ох как непросто!

Это было правильно для него. Вся его драконья суть тянулась к этой девушке, он даже помыслить никого другого рядом не мог. И ведь чувствовал, что это взаимно.

Как говорил некогда его отец - когда встретишь ту, особенную, сразу поймешь, что это она. И никого другой не нужно будет.

А в столице было неспокойно. Слишком многие знали о сакральной силе Драконьей луны и готовили дочерей. В былые времена уже не раз бывало, что избранницу дракона пытались убить. Однажды это даже удалось. Ведь до свадьбы девушка была простым человеком, уязвимым и к ядам, и к кинжалу.

До Драконьей луны оставалось пятнадцать лет.

Любомире было семнадцать.

Все-то подружки ее уже повыскакивали замуж, а она все ждала своего Рэна... Ведь обещалась! И женихам отказывала.

Матушка плакала, батюшка начал злиться, обещаться силой замуж выдать. Эка блажь! Почитай в осьмнадцать лет в девках ходить!

Имрэнбальд посватался. По человеческим обычаям.

Недоверчиво родня невесты смотрела на чужака. Все-то в образе его вызывало сомнение. Видно было, что не крестьянин. А кто и откуда? Но лишних вопросов задавать не стали. И так честь семье оказывает - перестарка забирает. А то где это видано! Уже младшеньких замуж отдавать надо, да и женихи им сыскались хорошие, а эта все в девках сидит, семью позорит.

Свадьбу тоже сыграли простую, человеческую. Со жрецом, застольем на скошенном лугу, так, что вся деревня гуляла, да богатыми откупными роду, что отдал за невесту. Не сильно, к слову, богатыми, чтоб не вкрались простым крестьянам подозрения.

Счастье любит тишину. Так говаривали. А еще говорили, что всем драконам присуще прятать свое сокровище.

Вот и он далеко унес свою Любушку, к самому Большому Камню. Здесь в лесах уже давно подготовил ей домик, и все сговорено у них было. В тишине и уединении будет ждать его Любушка пятнадцать лет, чтобы стать его законной женой перед Богами и разделить с ним вечность. И хранить себя для первой ночи под светом багровой луны.

Что для него, бессмертного, были эти пятнадцать лет? Лишь миг! Обернувшись драконом, за несколько часов преодолевал он расстояние, что всадник будет скакать несколько дней, чтобы увидеть милые сердцу глаза, яркие, словно осколки летнего неба. Он не сразу заметил, когда появились первые морщинки в уголках этих глаз, а ланиты утратили былой румянец, когда волосы любимой подернуло первым серебром.

Он учил ее. И грамоте, и другим знаниям об этом мире. Истории драконьего племени, которую люди знали лишь частично. Ровно столько, сколько положено им было знать. Но, как получилось, и этого оказалось слишком много.

В год, когда должна была взойти на небе Драконья луна, а он наконец - сочетаться законным браком с возлюбленной, Черный замок словно очнулся ото сна, распустился множеством пестрых цветов благородных девиц на выданье. На все -то торжества спешили высокопоставленные подданные в сопровождении юных дочерей, так и льнули красавицы к наследнику на каждом пиру, спеша понравиться.

А потом начались склоки. Кого-то отравили завистницы, кого-то прокляли. Но все прекратилось, когда ко двору явились норманды, а князь Харольд представил свою сестру Уну, девушку, доселе невиданной красы, словно сама Богиня луны благословила ее повелевать людскими сердцами.

Вот только его сердце было преданно другой.

Но толпа уже прочила на трон красавицу Уну.

Он не давал никаких обещаний, даже не намекал на предпочтение и другим девушка оказывал больше внимания, но людская молва свое баяла. Вот уже во всей столице говорили о том, что скоро у них будет новая королевна. И выбор сей одобряли. Словно завороженный был весь город...