Белым по черному (СИ) - Даниленко Жанна - Страница 10

И так Оля с Людкой во время занятий опять не разговаривали. Людка довольствовалась обществом одногруппниц, а Оля оставалась одна. Так было после первой и после второй пары, а потом Людка позвала её с ними в буфет, и Оля пошла, забыв обиды.

После пар, наспех перекусив в университетской столовой, девочки отправились в анатомку учить. А дальше всё как всегда. У лаборанта кафедры получили органы в эмалированных лотках и сели с учебниками и макропрепаратами заниматься.

Время текло незаметно, но Оле приспичило в какой-то момент выйти в туалет, она попросила соседку приглядеть за её лотком и побежала. Вернувшись, обнаружила, что соседки и след простыл, а с её лотка исчезла почка. Все остальные вещи, включая кошелёк и смартфон, оставались на своих законных местах. Так и не найдя потерянную почку, Оля понесла пустой лоток сдавать лаборанту. И, конечно, не получила назад свой студенческий билет.

— Вернёшь почку — отдам студенческий, — услышала она категоричный ответ.

Да уж, без студенческого жить невозможно, значит, нужно искать пути его забрать. Вот только где взять человеческий орган — вопрос сложный.

— Да не расстраивайся ты так, выкрутишься. Придумаем что-нибудь, — подбадривала подругу Людка. — Мне помнится, что у Димы вашего кто-то из знакомых на кафедре работал, да и у отца твоего наверняка приятели есть. Или, знаешь что, можно же в хирургии почку взять, ну полежит она пару дней в формалине, и отдашь лаборанту. Да не кисни ты! Это кто другой мог бы горевать, а у тебя-то всё схвачено.

Что ей вряд ли помогут найти неучтённую почку, Оля понимала точно, но попросить помощь было просто необходимо, да и вытащить свой студенческий из цепких рук лаборанта — тоже, а потому, распрощавшись с Людкой, она поехала в больницу поговорить с братом. Вот так поход за подарками накрылся окончательно.

Оля поднялась в отделение хирургии, но войти не смогла — эпидемия гриппа. Пришлось вызвать постовую медсестру и попросить пригласить Диму.

— Вы, девушка, по поводу кого? Чья родственница будете? — спросила постовая не очень-то дружелюбно.

— Так Дмитрия Сергеевича и буду. Я сестра его.

Та удивилась, видимо, о такой никогда не слышала, но провела Олю в ординаторскую.

— Дмитрий Сергеевич, тут девушка говорит, что родственница ваша. Узнаёте? Нет?

Дима встал из-за стола, подошёл и сжал Ольгу в медвежьих объятиях.

— Лёлька-то? Точно сестра. Заходи, Воробушек.

— Дим, ну что ты так при людях! — Оля засмущалась и зарделась. Не ожидала, что он назовёт её детским прозвищем.

— Садись давай, чай налить? Не замёрзла? Что привело тебя ко мне, малая?

— У меня почку спёрли. — Она опустила голову и говорила тихо-тихо, чуть не плача.

Ординаторская взорвалась хохотом, смеялись все, кто в ней находился, и Дима исключением не был.

— Серьёзно, что ли? Кто подшутил-то? — сквозь смех спросил брат.

— Не знаю. Может, поможешь?

— Как?! Пойду добровольца искать, кто собственной почкой с анатомкой поделится? Ты лучше подумай, кто на тебя зуб имеет из девчонок.

Она лишь плечами пожала.

— Может, у папы спросить? Он ещё здесь?

— Спросить-то можно, конечно, почку взять нельзя. Оль, ну ты же студентка уже, не ребёнок, взрослая вроде. Не пойдёт отец на должностное преступление, как бы он тебя ни любил. И нет его уже, результаты биопсии он перед самым твоим приходом занёс, одет был в пальто, чтоб сразу домой идти. Так что и ты домой собирайся, там и спросишь. Может, у него на кафедре кто есть знакомый. А лучше подружек попроси вернуть утраченный в процессе изучения орган. Им он совсем без надобности. Оля разочарованно распрощалась с Дмитрием и направилась в сторону метро. Вот чего все эти хирурги ржали? То ли каждый из них прошёл через такое и это какой-то ей неведомый студенческий обряд, то ли действительно она кому-то из одногруппниц насолила. Ещё бы понять — кому и чем. Надо Людке позвонить и спросить, может, она знает.

Вот с такими мыслями Оля возвращалась домой, зашла в булочную, купила любимые папины плюшки со смородиной — может, таким образом удастся к нему подлизаться. Хотя, конечно, затея провальная. Но попытаться-то стоит.

Ей осталось пройти через арку, а там мимо детской площадки и войти в подъезд, когда дорогу ей преградил парень с замотанным шарфом лицом.

— Постой, красавица, дело есть, — очень жёстко произнёс он и попытался схватить её за куртку.

Оля отступила на шаг, сумела увернуться и уже готова была бежать, как её сзади схватили, пытаясь зажать ладонью рот. Оля дёрнулась и со всей силы укусила зажимающую рот руку. Сзади раздался вопль боли и отборный мат, но тот парень, что был впереди, достал из кармана нож, нажал на кнопку, и Оля увидела выскочившие лезвие.

— Всё, сучка, не шевелись! — угрожающе произнёс тот, у которого был нож. — Слушай сюда и останешься практически целой. Ты нам должна, много должна. И ты всё отдашь, а что не отдашь, то отработаешь.

Оля молчала, оценивая ситуацию. Бежать не получится, кричать тоже. Но если они хотят денег, то сразу убивать не станут.

— Мало того что ты сто пятьдесят тысяч из квартиры тогда украла, так ещё мусорам сдала. Думала, что не найдём мы тебя? Зря думала. Теперь ты наша должница. Вернёшь триста тысяч рубликов, это справедливо. Сроку тебе три дня, через три дня сообщим место встречи, где отдашь деньги, и живи, пташка. А может, поиграем с тобой, чтоб не так сладко жилось и запомнила, что чужое брать нехорошо. Вот расслабилась бы тогда, удовольствие получила — и не было б у тебя проблем, красавица. А так вот. — Тот, которого она укусила, с силой пнул Олю в живот, она упала и свернулась калачиком, скуля от боли. — Это чтоб зубки в ход не пускала, стерва. Всё поняла? Полежи, отдохни, и если хоть одна тварь о нашем разговоре узнает — не жить тебе.

Оля продолжала лежать на мокром слякотном асфальте, хотя её обидчики давно ушли, вернее, уехали, потому как она слышала хлопанье дверьми и визг колёс отъезжающего автомобиля.

Зубы стучали от страха и холода. Но надо было вставать и идти домой, где её встретят мама и папа, которые ничего не должны узнать о происшедшем. А если она им расскажет, что с ней произошло, то те двое её точно убьют.

Какой скудный выбор, однако.

Она поднялась, попыталась отряхнуть налипший чёрный снег, но только размазала грязь по мокрой куртке и потихонечку добралась до подъезда. Открыла дверь и поднялась на лифте на свой этаж. Вошла как можно тише. Ей повезло, никто из родителей не вышел её встретить. Они что-то обсуждали, видимо, важное.

— Оля, ты? — раздался из кухни голос мамы. — Быстро мой руки и пошли ужинать.

— Да, сейчас, хорошо, — пообещала девушка и, стянув сапоги, прошла в ванную.

Куртка с юбкой отправились в стиралку, а Оля встала под горячие струи воды. Нет, родителям она ничего не скажет, но сейчас позвонит Людке, всё выяснит, а потом Мише. Может быть, он займёт ей такую немаленькую сумму денег, а заодно она узнает, когда же он, наконец, вернётся в Москву.

Живот болел, ужинать совершенно не хотелось, но она ковырялась в тарелке, делая вид, что ест, пока мама с папой были на кухне.

Как только родители ушли в свою комнату, выкинула еду в мусорку и вымыла всю посуду.

Наконец ей удалось закрыться в своей комнате. Вопросов у родителей её поведение не вызвало, да и про почку она у отца решила пока не спрашивать.

Людка на звонок не отвечала долго. Наконец в трубке раздался её сонный голос.

— Ну, и чего тебе не спится? Олька, говори и дай покой.

— Ты знаешь, в чём твои друзья меня обвиняют? Я не брала никаких денег, не брала!!! Зачем они со мной так?

— Да они чуть не сели благодаря тебе. Ты их заложила, и деньги-то действительно пропали. А тут ты в Дольче Габбана. Сопоставь, и вывод очевиден. Верни то, что у тебя осталось, потом поднакопишь, отдашь остальное. И разве тебя мама с папой не учили, что чужое брать нехорошо?

Оле казалось, что земля ушла у неё из-под ног.