Дай мне любить тебя (СИ) - Роман Виолетта - Страница 21

Оглядевшись, только сейчас понимаю, что нахожусь в нескольких метрах от той стены, откуда всегда убегаем в город.

— Мне надо. — голос свой не узнаю. Птаха корчится.

— Ты хоть знаешь куда идти, а?

Смотрю ему в глаза, понимая, что он знает.

— Где она?! Где?!

— Остынь! Куда ты собрался? — вдавливает меня со все силы. Будто это сможет меня удержать. — Нах*й свою жизнь поломать из-за бл*дины?!

— Да пошел ты! — толкаю в грудак. Понимаю что сделал, когда Птаха лежит на земле и держится за ушибленную скулу.

Склоняюсь над ним.

— Говори!

— Ты ох*ел?! — взрывает он, а я для очередного удара замахиваюсь. Трясет всего изнутри.

— Говори, Вань…

— Мать твоя звонила сейчас, попросила за тобой присмотреть. Сказала, что Вика решила уйти от тебя, у нее другой тип…

— Она не могла! Слышишь?! Не могла!

Я отхожу от него. Мне противно даже в руках его держать. Качаю головой, чувствуя, как накрывает истерикой. Птаха поднимается с земли, продолжая держаться за скулу.

— Еще как могла, Илюх. Ты только не наломай дров, брат…

Во мне столько злости. На каждого их них. В горле огромный булыжник, и мне с трудом удается затолкать его обратно.

— Ты не понимаешь, что несешь, Вань. Ты не понимаешь…

Ваня осматривается по сторонам. Делает ко мне шаг.

— Если обещаешь успокоиться, я скажу тебе, где она.

Какого черта он так много знает?! Приблизился к нему, видел как Ванька напрягся.

— Откуда ты знаешь?

— Мать твоя сказал, Илюх. У тебя бл?ть мозги совсем отказали. Позвонила, сказала, если захочешь с ней поговорить, то она в больничке.

— В больничке?

Он кивнул, протянул мне сложенный в четверо листок с адресом клиники.

— Там ерунда какая-то. Чет простудилась что ли… — Птаха почесал задумчиво затылок. — Только ничего хорошего тебя там не ждет. Имей ввиду…

Сжимаю в руках листок.

— Когда она звонила тебе? Когда?

Ваня хмурится.

— Полчаса назад. Мы, как только вошли, по просьбе твоего дядьки мне сразу дали телефон. Они, видать, договорились заранее, боялись, что у тебя крышу сорвет…

Я не слушал его дальше. Перемахнув через ограждение, спрыгнул на улице. Только когда такси поймал, понял, что не переоделся в гражданскую. Да и похер на все. Сейчас я мог думать только о ней. С остальным разберусь позже.

— Позвала я ее, солдатик. Только вы недолго, скоро обход врача, — женщина садится за свой пост, на вахте. Я киваю в ответ, с хрустом сжимая кепку в руках.

Голова — тяжелая, чумная какая-то. Только сейчас понял, что даже телефон с собой не взял. Сердце вырывалось из глотки, руки тряслись. А я глаз напряженных от лестницы не отводил. Ждал ее и боялся, что не выйдет ко мне.

Девочка моя. Маленькая. Не верю бл*ть. Ни в одно написанное ей слово не верю. Не могла она так. Снова какая — то мразь палки попыталась в колеса вставить. Но я ж бл*ть уничтожу всех, кто только посмеет. Кто только подумает о том, чтобы разлучить.

Заметил ее еще в коридоре второго этажа. Бледная вся, исхудала. На плечах ее кардиган вязаный, а она обнимает себя тоненькими руками. Не знаю, как сдержался, чтобы не сорваться к ней, наверх. И дело тут не в охраннике, напряженно пялившемся на меня. Боялся спугнуть ее, сказать что-то грубое. Пусть подойдет, а там в охапку ее сгребу и пока вся дурь из башки не выйдет, не выпущу.

Срываюсь к ней. А она глаза свои поднимает, и в них — полное равнодушие. Такая же красивая… моя девочка, и в то же время не моя уже. Чувствую это. Не принимаю, но нутром ощущаю, что пох*р ей. Что бы я сейчас ни сказал, чтобы ни сделал. Да даже вены порежу прямо на глазах — уйдет. Переступит и пойдет дальше.

— Зачем пришел? — голос холодный, отходит в сторону, так, словно мы вчера с ней виделись и ничего не произошло.

Я не верю этому. Я просто, нах*р, отказываюсь принимать это!

— Что это за чушь была? Скажи мне… — голос ломаный, сиплый. По венам гул, но я сдерживаюсь, чтобы не сорваться. Чтобы не навредить еще больше. Пусть просто скажет мне, в чем дело. С остальным я разберусь сам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А она молчит. Смотрит куда угодно, только бл*ть не в глаза мне.

— Малая, какого черта ты творишь?!

Сглатывает.

— Я все написала тебе в письме. Я выхожу замуж.

Скручивает всего от ее слов. Как она могла?! Моя девочка не поступит так со мной! Какой-то месяц! Жалкий месяц разлуки и я не узнаю ее.

Стискиваю кулаки.

— Замуж?

Произношу с усмешкой. Это чистый бред. Да она в своем уме?! Хватаю ее за плечи, встряхиваю, чтобы скинуть с нее эту чертову маску. Но Вика только щурится, и с еще большей злостью на меня смотрит.

— Только не говори что ты с ним… да?

Она молчит. Отводит взгляд, выглядит такой раздраженной.

Cука!

— За этого п*дора?

Отпускаю ее. Так тошно в этот момент, так гадко. Я не верю до сих пор, не верю твою мать! Но вот она — холодная, чужая стерва.

— Я ему еб*льник разорву, если хоть пальцем тебя…

— Хватит, — Вика отталкивает меня, отходит.

В висках пульсирует от злости. Да пошло оно все к черту! Плевать мне, что она думает, и чего хочет. Вика — моя! Она согласие дала. Какая бы тварь ей мозг не промыла, я урою ее.

— Ничего не хватит. Ты — моя! — срываюсь за ней. За руку ее ловлю, а она отдергивает ее. Смотрит на меня волком.

— Илья. Возвращайся в институт. Не нужно тебе этих проблем.

А вот теперь меня накрывает.

— На х*й институт! Нах*й все, пока мы не решим нашу проблему!

— Молодой человек, прекратите! Я вызову охрану! — за спиной начинается движение. Замечаю, как срывается тот самый охранник с насиженного местечка. И мне плевать, даже если сюда заявится отряд спецназа.

Я переверну здесь все, не оставляя камня на камне. Так, как только что сделала она, превратив все, что было в разъ*банные руины.

— Мы не решим ничего. Я беременна от него. Срок четыре недели.

И эти слова как удар под дых. Стою и ртом воздух ловлю с вытаращенными глазами.

— Беременна?

На ее лице даже намека на улыбку нет.

— Да, беременна. И больше не приходи сюда.

Она срывается по лестнице наверх, а меня накрывает. Это рвется изнутри. Кулак опаляет болью и я слышу звон разбитого стекла. Мои руки в крови, а потом я чувствую, как кто-то наваливается на меня сверху. Это пизд*ц как больно. Там внутри. Все разметено на куски, все сломано, превратив меня в инвалида.

— Илья, возвращайся в институт! — она кричит. Всю дорогу орала пока мы ехали из отделения. У меня нет сил даже ответить. Я просто сидел с закрытыми глазами, со звенящей пустотой внутри.

Я увидел видео. Чертовый ролик, как гребаная насмешка судьбы. Мне кажется, и только после этого до меня дошла суть происходящего. Это не розыгрыш. И пусть только одна падаль теперь мне скажет, что есть в мире нормальные женщины. Бл*ди. Все до одной. Конченые стервы, готовые в любой удобный момент вывернуть из тебя все нутро. Вывернуть и располосовать, а потом будто бинты развесить на веревочке.

Они будут стоять и наблюдать за тем, как тебя корежит от боли. Они способны сломать даже самого сильного, способны лишить желания жить. Именно это она и сделала со мной.

Как только зашел в дом, поднялся к себе. Все в каком то полубреду. Телефон звонил не замолкая, пацаны пытались вразумить меня. Но я не вернусь.

Уже там, сидя за решеткой я понимал, что теперь моя жизнь свернет в другую сторону. И сейчас я усиленно искал визитку. А когда нашел, в старых джинсах, в гардеробной, то прикрыл глаза, выдыхая. Вот оно. Это позволит выжить. Выбраться сейчас. А дальше…

Набираю номер, жду ответа.

— Да, — раздается в трубке сиплое.

— Это Верховский Илья. Вы предлагали мне участие в Бойцовской клубе. Я хочу драться.

Глава 22

Семь лет спустя

— Верховский, ты понимаешь, как мы попали из-за этого идиота?!