Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус - Страница 71

– Нет, солнышко моё, ты не права. Во время войны вчерашние школьницы служили как снайперы, и тоже не комплексовали особо.

– Но то во время войны, и они фашистов били!

– А у нас тоже ведь сейчас война. Вам историю в школе по верхам ведь давали… После войны мир воцарился не потому что все вдруг мирные стали, а потому что у нас тоже появилась атомная бомба. И потому что воевать с нами стало просто страшно. Но тогда американцы сами себя уже бомбой напугали. У нас бомбы нет, да пока она и не нужна – но вот напугать… Вырка нас воевать не пойдет: они успели нас испугаться. Да, знают, что мы-то сами на них нападать не будем, но знают и то, что если они нападут… Рязань – они всерьез еще не испугались, но все же побаиваются: а вдруг сказки про волшебниц на самом деле и не сказки вовсе? Теплоход-то наш они всем городом провожали глазами… Мало нас пока, вот и боятся нас только те, кто поближе. Однако нас с каждым днем все больше: некоторые поняли, что не бояться нас нужно, а сотрудничать и примыкать. Вот станет нас, как ты напланировала, тысяч пятьдесят, война нынешняя и закончится. Скоро уже закончится: сколько, ты говорила, к нам присоединится после того как Света печь свою запустит?

– Ты действительно так думаешь? Даже если у нас наберется народу тысяч пятьдесят, ну какой такой страшной силой мы другим покажемся? Лера говорит, что в Римской империи пятьдесят миллионов живет или даже шестьдесят, а сколько всяких готов и вандалов между Римом и нами ошивается? Ты думаешь, что они нас испугаются?

– Если нас будет пятьдесят тысяч человек с топорами и даже с арбалетами, то нет. Но когда вырастет даже не пятьдесят, а хотя бы пять тысяч человек, которые будут обучены в наших школах… и которым уже мы не побоимся дать пулеметы… Да, на это времени потребуется много, и я, скорее всего, этого уже не увижу – хотя все же постараюсь. А ты – ты уже точно этого должешься. Ангелика говорит, что уже сейчас мы можем не бояться ни вандалов с готами, ни римлян: на уничтожение стандартного легиона, по ее расчетам, нам потребуется примерно час. Но мы должны постараться не воевать с ними, а мирно сосуществовать: время в любом случае играет за нас.

– Мирно сосуществовать? Как ты себе это представляешь?

– Торговать, причем взаимовыгодно. У римлян есть очень много чего полезного: медь, олово, свинец. Взамен мы можем тоже кое-что предложить. Правда пока предложить мы вроде можем разве что стальные изделия, причем лучше не мечи с арбалетами, а плуги и… и, хотя бы, чугунки, лопаты и грабли, кружки жестяные – это будет им очень интересно, причем надолго. Но, сама понимаешь, для такой взаимовыгодности нужна сталь. Много стали…

Вопросы, касающиеся собственного производства стали, очень интересовали вообще всех: Лиза была убеждена, что производство каждой тонны стали привлечет «на сторону добра» минимум трех-четырех взрослых мужиков с семьями – просто потому, что мужик, вооруженный стальным инструментом, с легкостью для нынешних времен небывалой эту семью и прокормит, и защитит. А народу на различные (и очень нужные) работы катастрофически не хватало, так что «грубым физическим трудом» пришлось занять и школьников. Конечно, дети много не наработают, но хоть небольшую помощь окажут, хотя бы в тех занятиях, где, собственно, грубая сила не критична. Точнее, в тех, где эту самую грубую силу можно компенсировать числом работающих.

Например, на постройке гидроэлектростанции. Когда еще она только проектировалась, Катя – все же математику освоившая – довольно ехидно поинтересовалась у Вовы:

– Я тут одного не могу понять: если на киловатт мощности нужно полтора кубометра на метр в секунду, то как ты собираешься получить шестьдесят киловатт с плотины высотой семь метров при потоке в четверть куба? Я, как ни считаю, получить даже два киловатта не могу…

– Полтора куба в секунду – это все же на десять киловатт. Чтобы получить шестьдесят… нет, чтобы получить тридцать киловатт, которые даст один генератор, через него нужно пропустить на семиметровой плотине три четверти куба в секунду. Это я с учетом падения уровня в водохранилище считал… и если нам нужно чтобы генератор крутился сутки, то потребуется запас воды чуть больше сорока тысяч кубов – это если учитывать постоянный приток в четверть куба.

– Ага, то есть нужно тут еще и водохранилище выкопать размером в четыре гектара…

– Неплохо бы. Но гораздо проще сделать каскад плотин в этом овраге, а когда потребуется, то потихоньку воду их них спускать в пруд у электростанции. Десяток плотин через сто-двести метров – и у нас получится запас уже в шестьдесят тысяч кубов. Я понимаю, пруды будут неделю наполняться чтобы генератор сутки на полную мощность работал, но Света говорила, что ее печка как раз сутки поработает, а потом ее неделю чинить нужно будет…

– Мы все равно не успеем столько плотин построить, в них же нужно какие-то шлюзы делать чтобы воду равномерно выпускать. Да и вообще, мне кажется, что такую электростанцию строить, которая будет работать день через десять – идиотизм.

– Просто на Нижней речке высокую плотину не поставить, зато от нее сюда можно канал прорыть и здесь сразу будет полтора кубометра в секунду. Правда канал получится двухкилометровый, но и это не к спеху. Печке Светиной пока нужно только десять киловатт на воздуходувку… двенадцать, если с воздухогрейкой считать. А мне Михалыч рассказал как поворотно-лопастную турбину делать, с ней можно с тридцатикиловаттного генератора до десяти киловатт мощность электростанции снимать, так что пока и одной плотины хватит. Но ты права, все равно людей на стройке не хватает.

Людей сильно не хватало, несмотря на то, что по приказу Лизы уже больше сотни мужиков приехало работать из Унды, да еще полсотни было набрано в Вырке: за хорошие ножи и топоры желающих поработать нашлось немало. Все взрослое население Упки до осени добывало гипс, а учительницы – им все больше приходилось заниматься работами, на которые поставить местных просто невозможно.

Впрочем, одно из самых важных дел – прокорм местного населения «по санитарным нормам» – было переложено на плечи самого этого населения. Причем и никаких особых сверхусилий не потребовалось. Просто еще осенью во время сбора урожая Лера вслух поинтересовалась:

– Вот интересно, почему народ сажает репу, лук…

– Жрать хотят, вот и сажают, – с усмешкой ответила ей Люда.

– Я не про это. Что репа, да и лук сейчас мелкие, мне понятно: нужные селекционеры еще не созрели. Просто ухода за той же репой довольно много, а, скажем, за тыквой он почти и не нужен! Почему они тыквой пренебрегают?

– Не очень-то и пренебрегают, в Вете несколько гектаров леса срочно вырубили под тыквенные поля.

– А все остальные почему?

– Специалист подобен флюсу, полнота его односторонняя, – процитировала Люда. – Наши русские народные тыквы, как, кстати, и кабачки с патиссонами, которые всего лишь такие сорта тех же тыкв, родом из Мексики. Причем мексиканские индейцы выращивали их ради цветов, которые и ели. А вот эти разноцветные здоровенные тыквы – как раз детище созревших, причем веке так в семнадцатом-девятнадцатом, селекционеров.

– Интересно другое, – подключилась к разговору Лиза, – если гектара с тыквой нам хватит на прокорм человек пятисот в течение года, то какого хрена…

– Не ври, не может солдат съедать два мешка брюквы в день! – процитировала Люда старинный анекдот. – Не пятисот, а максимум двухсот, просто потому что в тыкве половина – это кожа да кости. Хотя, конечно, семечки тоже можно за еду считать, но… все равно. Главное же заключается в том, что на одно месте тыкву можно сажать не чаще, чем раз в пять лет – иначе есть её будут не люди, а вредители. И даже если вредителями пренебречь, тыква за два года почву высосет целиком. Чтобы почва оставалась почвой, на земле нужно и горох сеять, и рожь с пшеницей, и… по-хорошему, нужен семипольный севооборот. То есть минимум четыре-пять других культур на поле, кроме тыквы, вырастет. Ну не выкидывать же их! А без севооборота нам никак: то же пшено на свежевырубленном поле может и десяток тонн с гектара дать, а в пересчете на калории это побольше тыквы урожай получится. Но через пару лет то же поле хорошо если двадцать центнеров даст… Вдобавок, лично я тыкву не очень люблю.