Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус - Страница 21

– Мы эту гадость есть, скорее всего, не будем если пшено вырастет. Но когда у нас будут курочки, они нам за него спасибо скажут.

Приставленная к инкубатору Вера Сергеевна периодически яйца проверяла с помощью овоскопа и весть о том, что в некоторых из них уже «вроде растут цыплята», разнестись успела, так что слова Люды все приняли очень серьезно. Настолько серьезно, что три относительно новых веника тоже были тщательно исследованы на предмет обнаружения семян, причем с успехом исследованы – после чего рядом с фоминским сараем появилась еще одна (хотя и совсем крошечная) грядка.

Всего же самых разных грядок появилось очень много: возле «парадного» крыльца Марининого дома посадили все найденные морковки и свёклины, рядом с картошкой гордо росли три кочана капусты, а за ней – редиска и разные салаты, укроп, петрушка с сельдереем и там же были посеяны семечки аниса, добытые из какого-то пакета с приправами.

А за забором, отделяющим участок Марины от участка Михалыча (точнее, за тем местом, где этот забор стоял, так как старик его уже снял) тянулись две очень немаленьких грядки с «белым льном»: примерно полстакана таких семян осталось из коробки, которую Марина купила в своё время «для желудка». Еще льном, но совсем другим, была засажена почти вся «перенесшаяся» территория участка Фоминых: Михалычу врач прописал принимать по ложке льняного семени «для сердца» и у него осталась едва начатая килограммовая коробка столько полезного для здоровья продукта.

Рядом с крыльцом у его дома были посеяны на небольшой грядке подозрительные семена из пакетика, на котором было написано «св. сах». Надпись была сделана рукой, как сказал хозяин дома, его невестки – но когда там эта надпись появилась и насколько она «соответствовала», он сказать не мог. К тому же пакетик нашелся на полке в мастерской, и сколько лет он провалялся в неотапливаемом помещении, никто не знал – но Люда сказала, что если это на самом деле «св. сах», то всхожесть у семян сохраняется от трех до пяти лет, да и затраты на вскапывание грядки в полметра не критичны.

Самая же «самая» грядка была засеяна семенами из «вещдока», который Лариса должна была отвезти в Суворов. Она буквально каталась от смеха, рассказывая о происхождении крошечного пакетика:

– Парень заработал себе срок, искренне думая, что приобрел элитные импортные семена. Причем не очень-то и ошибся, семена и в самом деле оказались и импортными и элитными: специальная канадская селекция, и класс даже «суперэлита». Вот только семена-то были не каннабиса, а тщательно выведенной посевной конопли, в которой тетрагидроканнабинола практически вообще нет! Зато, судя по описанию сорта, конопля вырастает в поле до четырех метров в высоту и дает волокно очень высокого качества. Очень кстати нам такое, наверняка пригодится на что-нибудь.

У Михалыча же разместились непременные грядки с кабачками (семян нашлось всего с десяток, но и это немало), а на отдельном участке возле моста с тыквами: в магазине нашлось несколько пакетиков с тыквенными семечками. Люда сказала, что тыквы с кабачками легко переопыляются, поэтому лучше их друг от друга подальше сажать – даже при том, что для защиты тыкв от лесных зверей потребовалось ставить новый и довольно прочный забор, вокруг которого тоже насыпали горелых деревяшек. А на бывших клумбах, которые сохранились на савельевском участке (поэтому их и перекопать труда не составило) посадили дыни и арбузы: Марина семечки от них собирала чтобы зимой Оленька птичек кормила. А раз зима внезапно закончилась, а семечки остались – то почему бы их и не посадить?

На небольшом «поле» рядом с тыквами Ксюша посадила арахис. Люда в какой-то найденной в электронной библиотеке книге вычитала что почва для арахиса должна быть «легкой», а глина к таковой не относилась, и Ксюха на тачке натаскала туда из-под моста несколько кубометров песка для того, чтобы земля «полегчала». Хотя и другие ей по возможности тоже помогали, подтаскивая и плодородную почву из леса – ведь ясно же что и арахис лишним не будет. Да и вообще все, что в принципе могло расти, постарались где-нибудь, да посадить. В поисках посевного материала Ксюша даже освобождаемый от стеллажей магазин тщательно подмела – и не зря: нашлось с десяток зерен кукурузы, которой в начале осени торговали как кормом для крестьянской домашней живности.

Когда же основная посевная закончилась, народ все равно не успокоился, выискивая, что бы еще можно было посадить. На подоконнике детской в банках на зубочистках прорастали три семечки авокадо, освобождающиеся от «кошачьей травы» стаканчики тут же заполнялись семечками мандаринов и винограда (в изюминах несколько штук нашлось), яблок и груш конечно же. В сельскохозяйственном угаре маленькая Оля даже посадила бусины из своего «ожерелья эльфийской принцессы» (что в принципе имело смысл, так как бусины были из семечек хурмы, сливы и алычи, а три центральных – из персиковых косточек), а Марина с трудом пресекла попытку посеять корицу, предпринятую младшими мальчиками. Правда пресечь некоторые попытки Ксюхи ей не удалось (все же взрослая девочка, чего за ней следить-то?) и соленые фисташки благополучно и безвозвратно ушли в землю. Впрочем, по поводу кедровых орехов и миндаля Люда сказала, что «шансы всё же есть», так что к Ксении решили не придираться по пустякам. Почти единственным растением, которое не посадили, была цветная капуста, семена которой нашлись у Лизы. Люда сказала, что чтобы выросли новые семена эту капусту нужно сеять в феврале, а за год с ними ничего плохого не случится. А так как семян в пакетике оставалось около десятка, то все просто молча послушались. Аналогично поступили и с семенами баклажанов: Михалыч для своей невестки семена купил свежие, а Люда сказала что сажать их уже поздно, но всхожесть у семян сохраняется до четырех лет минимум. Конечно, так как он купил семена и традиционных фиолетовых баклажанов, и белых, всем было жутко интересно поглядеть что из этих семян вырастет – но с Лидой спорить никто не стал.

Все вообще перестали друг к другу придираться и даже немного расслабились – чему поспособствовало заметное увеличение рационов. Сначала Марина в первый же день рыбалки принесла почти три килограмма рыбы, а на вечерней зорьке, уже после ужина, поймала двух немаленьких налимов и одну настоящую стерлядь. Не очень большую, но сам факт! Когда же и Маркус с Сашей сами получше освоили это дело, от трех до пяти килограмм рыбы поступало на кухню ежедневно. Да и раков довольно много попадалось – что было очень приятно, так как на берегу «старой Упы» корни рогоза почти закончились, а тот, что рос на Упе нынешней, на картошку совсем был не похож. Люда, правда, сказала, что это по весне весь крахмал рогоз потратил на новую поросль и к осени корни снова будут приличными, но это никого не порадовало, так как есть хотелось уже сейчас. Еще Люда нашла в лесу кучу каких-то съедобных растений, не самых вкусных – да и не очень-то изобильных (если крапиву не считать), но все же еда. И если просто сто грамм рыбы на человека в день – это даже не «впроголодь», то как довесок к весьма скудному рациону – все же неплохо. Брунн с Леной периодически подтаскивали какого-нибудь зайца или какого-то зверя, которого решили считать сурком – тоже вполне себе съедобного. А когда немка притащила через неделю косулю, то народ окончательно успокоился: до урожая и охотой проживём.

Правда в лесу «дичь» попадалась и довольно странная: еще через день Леночка подстрелила небольшую лошадь. Или не совсем лошадь: размером хорошо если с пони, с короткой (и «стоячей») гривой и шкурой непонятного бежево-розоватого цвета. Правда Люда, порывшись в книжках, заявила, что это все же не лошадь, а, скорее, тарпан – который вообще-то еще в восемнадцатом веке считался деликатесом. Очень не везде, но коллектив почти центнер мяса принял с воодушевлением.

Заметно улучшились и «жилищные условия»: часть женщин переехали в освобожденный от торгового оборудования магазин, восемь человек поселились в вычищенном от «хлама» сарае Фоминых. Правда там Михалыч только одно окно успел прорубить, но женщинам после спанья на полу в переполненных комнатах и это казалось заметным улучшением. Тем более на полу теперь никому спать уже не приходилось.