Проклятые Благословением. Часть 1 (СИ) - Дичковский Андрей - Страница 8

Смочив палец слюной, Альдан бережно перевернул пожелтевший пергаментный лист. Перевел взгляд на строчку, где остановился вчера, собрался с мыслями…

Дверь в комнату распахнулась. Страдальчески вздохнув, Альдан обернулся.

На пороге, запыхавшиеся от бега, стояли его однокомнатники, непостижимым образом ставшие за два с лишним года учебы его ближайшими друзьями. Синт — невзрачный бледнокожий заика, специализирующийся на математических науках, и Рибан, его полная противоположность: статный, смуглокожий молодой аккаовец, специализирующийся в основном на соблазнении местных девиц, игре в арканы, дешевом пиве и денежных спорах. Оба товарища выглядели чертовски довольными, как если бы узнали, где раздобыть бесплатную выпивку, причем в немалом количестве.

Рибан выступил вперед и, пафосно взмахнув левой рукой, произнес:

— Знаешь, что ты делаешь этим вечером, Книгочей?

Альдан почесал подбородок и сделал вид, что серьезно задумался.

— Дай подумаю. Хм. Наслаждаюсь одиночеством и продолжаю читать седьмой том «Военных Хроник Южных земель» Эльсевия Кирикийского?

Продолжая улыбаться до ушей, Рибан покачал головой.

— А вот и не угадал. Хочешь узнать ответ?

Альдан пожал плечами.

— Попробуй меня удивить.

— Ты идешь с нами… — Рибан выжидающе подождал, — на вечернику… Отгадай к кому? Правильно, к самому Герцогу! Отказ не принимается. Этот вечер обещает быть… грандиозным!

Синт в знак солидарности кивнул и добавил:

— Т-такой шанс выпадает раз в целую в-вечность. Так что ты идешь с нами.

— Спасибо, друзья. — Одно время Альдану пришлось изрядно постараться, чтобы научиться вежливо, но твердо говорить «нет». — Правда, спасибо, что позвали. Но что-то у меня нет настроения участвовать в пьянке. Да и сами знаете: не привык я общаться со всеми этими знатными снобами…

Товарищи переглянулись. Синт разочарованно покачал головой, цокнул, и, достав из кармана штанов бронзового жаворонка, протянул Рибану.

— Альдан, д-дружище. Ей-Богам, с тобой я скоро превращусь в н-нищего.

— Так может, стоит перестать делать глупые ставки на мои решения? — предположил Альдан. — Хотя что я могу в этом понимать, в самом деле.

Рибан хмыкнул:

— Да ладно тебе, не отговаривай его. Продолжай в том же духе оставаться предсказуемым, и к концу учебного года я накоплю на… Хм… Не знаю пока, на что. Но на что-то грандиозное точно накоплю.

— Ага, конечно накопишь, — подмигнул ему Альдан. — Скажи еще, что это будет точно не алкоголь.

Рибан фыркнул, прошелся по комнате и остановился напротив ведущего во двор университетского городка окна.

— Альдан, я тебе говорил это уже сто раз, но не поленюсь сказать сто первый: ты не найдешь ответов на свои вопросы в этих книжках.

— По-твоему, у меня больше шансов найти их на вечеринке у Герцога?

Рибан всплеснул руками.

— Ну наконец-то до тебя начало доходить! Брось, старик. Когда ты последний раз покидал пределы университетских корпусов? Что, не знаешь? Вот-вот. Тебе давно уже пора развеяться. Все, я устал тебя уговаривать, так что давай, поднимай свою ленивую задницу и присоединяйся к нам.

На этот раз Альдан призадумался. По большому счету, его приятели правы — он и впрямь последнее время сидит взаперти, словно певчая птица в клетке. Но, по крайней мере, он занимается тем, что ему действительно интересно. Тем, что, возможно, разрешит его вопросы. Стоит ли променивать это на вечер в компании надменных богачей? Альдан покосился за окно: на улице стремительно темнело. От силы час, и ради чтения придется жечь свечу.

«А, была не была».

— Ладно. Уговорили. Я с вами.

Рибан на секунду замер, видимо, не веря своим ушам, затем подпрыгнул с радостным кличем.

— Другое дело, узнаю прежнего Альдана! — прокричал аккаовец, словно это Альдан, а не он сам, любил дебоширить на пьяную голову. — Я уж боялся, что мы его потеряли в недрах пергаментных лабиринтов. Ну, берегитесь все: Книгочей отправляется кутить! Ух, вечер и впрямь грозит быть грандиозным.

— Когда отправляемся? — перебил его Альдан.

— Как когда? Конечно же, сейчас!

На это Альдану осталось только страдальчески вздохнуть.

После недолгих сборов они покинули комнату. Миновав шумный коридор, спустились по лестницам и выбрались во двор. Альдан закутался в плащ: к вечеру похолодало. Ветер носился по университетскому двору, завывая в арках учебных корпусов и разбрасывая во все стороны опавшие с тополей и платанов листья. Еще недавно в это время суток двор содрогался от гомона школяров; сейчас же большинство предпочитало коротать предвечернее время в тепле и уюте.

— Ну, рассказывайте, — зашагав следом за друзьями в сторону главного входа, потребовал Альдан.

— Ч-что именно? — уточнил Синт.

— Как «что именно». Какими таким чудесным-пречудесным образом вы получили приглашение на вечеринку от самого Герцога.

Вместо Синта ответил Рибан:

— О, хорошо, что ты спросил. Тут такая история. Значит, после обеда мы с Синтом решили, как все нормальные люди, пропустить лекцию по гальтийской теологии, и, чтобы не попасться на глаза лектору, спустились на задний двор. Глядим — а там на лужайке, что под дубом, Герцог собственной персоной, да еще и со своей новой пассией! Понял, о ком я? Наверняка понял: такая красотка даже для такого книжника, как ты, не могла остаться незамеченной. Ну и, значит, как раз искали они еще двоих поиграть в арканы. В общем, мы вроде как удачно подвернулись им под руку.

— Вот это да. Всем историям история, — скептически заметил Альдан. — И как сыграли?

— Ну… Несколько жаворонков мы им проиграли, конечно, но в качестве компенсации Герцог позвал нас нынешним вечером к себе в особняк.

— И спросил п-про тебя, — добавил Синт.

— Да ну?

— Нет, серьезно, — подтвердил Рибан. — Собираемся мы уходить, а он такой: «Эй! Это ведь вы двое друзья Альдана-Книгочея?»

— Что, так и спросил?

— Ага. Слово в слово. Ну и мы такие: «Да да, это мы». И он: «Ну, давайте, идите, оттаскивайте его от книжек и тащите с собой. Без него можете не приходить».

Альдан удивился, не слыша в словах Рибана иронии. Неужто они не шутят, и сам Герцог им заинтересовался? С чего бы это?..

Распахнутые ворота остались позади. Спустившись с холмов, на которых располагались здания Университета, их троица свернула к набережной.

— Кстати. Кто-нибудь знает, почему его все называют Г-герцогом? — внезапно сменил тему Синт. — Он что, правда родственник… короля Г-гальтии?

— Ага, троюродный племянник, — тут отозвался Рибан.

— П-правда? — удивился Синт.

— Разумеется нет, балбес. Ты что, не знаешь, как к людям приклеиваются прозвища? Нет, ну конкретно в случае Герцога я тоже не знаю, но в целом… Я бы вот предположил, кто-то из его компании после нескольких пинт эля забыл его имя и обратился к нему как к герцогу… Ну, и понеслось. Что думаешь, Альдан?

— А может, он просто скрывает свое настоящее имя? — высказал он кажущееся логичным предположение. — Вроде как раз на твоей родине, Рибан, шаманы могут наслать на человека проклятье, лишь зная его имя.

Рибан фыркнул.

— Эти слухи имеют мало общего с действительностью. Если бы наши шаманы были и впрямь такими могущественными, Аккао уже давно захватил бы земли Юга.

— Логично.

В молчании они поднялись на Мост Королев, соединяющий восточный и северный район Исхирона, миновали его, после чего Рибан и Синт принялись спорить о том, как быстрее добраться до пункта назначения — через набережную или жилые кварталы. Предоставив друзьям решать этот сложный вопрос без его участия, Альдан попробовал вспомнить все, что слышал о человеке, к которому они направлялись.

Про Герцога гуляли самого разного рода слухи и сплетни — пожалуй, он был самой обсуждаемой персоной среди школяров Университета. Доходило до того, что, по словам отдельных личностей, во время сдачи вступительных испытаний Герцог обыграл в арканы самого ректора, а кто-то и вовсе шептался, что во время полнолуний тот совершает кровавые ритуалы (наверняка с человеческими жертвоприношениями) ЛжеБогам Сумерек. Слухи слухами, но достоверно известны про него были три вещи. Первая — он единственный сын какого-то влиятельного архонта из Совета. Вторая — ему принадлежит шикарнейший особняк стоимостью в несколько тысяч серебряных жаворонков. И третья, пожалуй, самая обсуждаемая — ни в положенные четырнадцать, ни позже он не проходил Ритуал Преображения. А для сына архонта это не просто странно.