Пересмешник. Всегда такой был (СИ) - Романова Наталья Игоревна - Страница 20

Крутясь перед огромным зеркалом, пока спит Вадим, Али недовольно фыркала, констатация собственных недостатков никогда не приносила дискомфорта, но не сейчас. Сейчас хотелось найти на своём теле кнопку «реверс», чтобы вернуть свои восемнадцать, чтобы Алёшкина душа жила в по-прежнему молодом теле, чтобы ставший старше Вадька видел не то, что сейчас видит Али.

— Нашла что-то интересное?

— Нет.

— А я уж подумал, может хвостик вырос…

— Я старая, — безапелляционно.

— Да ладно! — пересмешки поднялись вместе с хозяином, который, взбив подушку, устроил её у стены, облокотился на неё, будто ожидая шоу.

— Мне не семнадцать…

— Страшно жить, — кажется, откровенно потешаясь.

— Вот ты меня какой полюбил?.. А сейчас…

— Да слава тебе господи, что не семнадцать, иди сюда.

— Не-а.

— Иди сюда, моя старушечка.

— Нахал.

— Старческий маразм напал… иди… иди… — пересмешки манят, отражаясь разноцветным калейдоскопом.

Обнимая, водя рукой по позвоночнику вверх-вниз, Вадьки шепчет:

— Если бы ты представляла, как я рад, что ты не такая, как я тебя полюбил…

— Ты признаешь, что я старая, да?

— Я признаю, что люблю тебя, признаю, что ты повзрослела… признаю, что ты никогда не была более обворожительной, чем сейчас, — укутывая не только нежностью, но и своим телом.

— Отпусти меня, на работу опоздаю.

— Не-а.

— Почему?

— Ты мне нравишься, — на смену пересмешкам пришли потемневшие блики, пока губы легко пробегали по белой коже шеи, слегка прикусывая, посылая учащённое дыхание по краешку уха, — Ты не представляешь, насколько я счастлив, что тебе не семнадцать… или… было время, когда я бы отдал правую руку за возможность поменяться с тобой местами.

— Ты хотел быть рыжей девушкой?

— Я хотел, чтобы ты была старше на восемь лет, тогда бы всё было проще… для меня.

— Так странно…

— Наверное, но зато теперь я могу… ууу… как много я теперь могу… неприличного.

— Я опоздаю.

— Я выпишу тебе справку, лежи, — приподнимая женскую ногу в колене, — я не обещаю быстро.

— Вадька, ты маньяк, что-то ты принимаешь, точно, — тем не менее, устраиваясь удобней под мужскими бёдрами.

— Не-а, меня просто часто не бывает, и тебе, слава богу, не семнадцать.

Али, действительно, опоздала почти на два часа, встречаясь счастливыми глазами с Семёном, она услышала:

— Алина, на первый раз прощаю, учитывая твой видок.

Али внимательно посмотрела вниз, всё как обычно. Просто, лаконично: блузка из натуральной ткани, юбка в тон, минимум украшений, обувь на плоской подошве.

— Топай, выпей кофейка, Ленок тортик принесла, выкатывает за отпуск, а потом ко мне зайди, там новый проект, думаю тебе его.

Семён на скорую руку объяснил, что требуется от Али, дав документацию и технические карты, а также установив конечный срок, и со словами: «Если что — сразу ко мне», оставил её один на один с новым заданием, которое только поначалу показалось Али лёгким. Потом пришло понимание отсутствия знаний, практической базы, но было ещё время на то, чтобы разобраться, поэтому Али спокойно, составив себе план, стала разбираться.

«Хочешь рассмешить господа — расскажи ему о своих планах», — гласит народная мудрость, которую никогда не понимала Али, план есть план, и только откровенный форс-мажор мог нарушить размеренное, по пунктам, выполнение плана.

Мысли путались, закручивались в тугой комок из паники, чувства вины и ощущения нестабильности. Страха. Однажды Али вдохнула аромат экзотического цветка и начала задыхаться, нечто перекрыло доступ кислорода в лёгкие, резкое головокружение и жжение в глазах усугубило состояние, которое прошло только к концу дня, когда Али уже была дома, вдыхая прохладный воздух кондиционера. Сейчас ничто не могло вернуть доступ кислорода к лёгким.

Изо дня в день она просчитывала, вспоминала и не понимала, где и когда она так фатально ошиблась. Она действовала строго по аннотации, даже сходила к врачу, который её уверил, что всё в пределах нормы, и не о чем волноваться, но волнение не покидало Али. Когда она оставалась одна по ночам, её охватывала паника, тогда она обхватывала голову руками и уговаривала себя, что всё неправда, такого просто не может быть, ведь она действовала строго по аннотации и даже сходила к врачу.

Из-за приступа головной боли Али попросту забыла принять две таблетки, но она сразу это заметила и продолжила приём согласно инструкции, сходила к врачу, попросила Вадима пользоваться барьерными контрацептивами, и он, сморщив нос, все же согласился. «Лина, давай так, ничего не случится… я успею вытащить, тебе натрёт снова…», но Али была непреклонна — она всегда соблюдала правила. Всегда.

— Алина, ты идёшь на корпоратив? — спросила Лена, весёлая девушка с ресепшена, одна из немногих, кто обязан был соблюдать дресс-код.

— Это обязательно?

— Семён не любит, когда кто-то пропускает… он что-то коситься на тебя, заметила?

Али заметила, уже подходили сроки сдачи, но мысли Али были в других расчётах, в других цифрах и своей ошибке, которую она всё ещё надеялась избежать, во всяком случае, тест показал, что Али зря волнуется.

— Ты бы не злила его, Алин, он псих на самом деле…

— Разве? — мысли блуждали где угодно, какое дело Али, насколько расшатана нервная система Семёна?

— Писсссдец просто, — доверчиво прошептали губы с ярким блеском, — так что лучше тебе прийти, у тебя есть платье?

— Нет, наверное… а какое нужно платье?

— Вечернее, конечно!

— Официоз?

— Пьянка, — Ленка смеётся, — но с размахом.

Али решила поступить по правилам, правда, при выборе платья она остановилась на коктейльном варианте, потому что пьянка, хоть и грандиозная, не предполагает вечерний туалет. Платье с открытой спиной, кружевное и туфли в цвет на высоком каблуке, возможно, скоро она не сможет носить что-то подобное.

Али часто ощущала внимание мужчин или очевидную заинтересованность, но всегда они держались немного поодаль, обращаясь исключительно по рабочим вопросам, изредка перекидываясь парой слов или рассказывая анекдот.

Люди быстро признали в ней нелюдимую и даже диковатую особу, не стремящуюся к общению, не делало её в глазах мужчин заинтересованной или сколь-нибудь доступной. Женщины шептались, что Алина не так проста, как кажется, мужчины же предпочитали держать нейтралитет, бросая при этом недвусмысленный взгляды и фразы между собой.

На корпоративе, как изящно назвала Лена совместное распитие спиртных напитков в одном из самых больших ресторанов города, мужская половина филиала, где работала Али, активизировалась, видимо, под воздействием алкоголя, в особенности Сергей — парень двадцати пяти лет, кареглазый, высокий и, вне всякого сомнения, привлекательный, который ни на шаг не отходил от Алины, отвешивая комплименты разной степени уместности, приглашая танцевать, многообещающе прижимая к себе вдруг ставшую удивительно привлекательной Алину. Было ли тому виной платье или алкоголь — трудно сказать, но Сергей был уже уверен в своём завоевании, когда Али вывел из задумчивости знакомый голос:

— Можно вас пригласить?

Подняв глаза, слегка прищурясь, Али смотрела в пересмешки и ощущала вакуум из тишины, сковавший стол, выделенный для их отдела.

— Да, конечно.

Руки держали за голую спину, не пересекая черту, словно под пальцами была чужая кипенно-белая кожа в обрамлении ткани кораллового цвета.

— Что ты делаешь, Вадим?

— Танцую с любимой женщиной, это не очевидно?

— Мы обсуждали… это не должно стать очевидным для всех.

— И сколько ещё?

— Что «сколько»?

— Сколько ещё это не должно быть очевидным?

— Не знаю… я не думала.

— Класс, Лина, я уже битый час смотрю, как какой-то хмырь лапает тебя, а ты даже не думала.

— Он не лапает. И… ты же не можешь на самом деле думать, что я трахнусь с ним.

— Моим же салом, да рыбка? — усмешки.

— Что? Нет… не знаю, — внезапная усталость навалилась на Али, слабость в руках, онемение ног, головокружение. — Отвези меня домой, — с трудом выдерживая, чтобы не прислониться к широкой груди, позволить рукам спрятать от всего: от усталости, от страха, от паники, что снедала мысли Али последние две ночи, когда Вадима не было в городе, от собственного просчёта, от ошибки, которую она допустила и теперь просто ждала, ждала приговора суда, как обречённый на пожизненное, без права на помилование.