Двое с «Летучего голландца» - Джейкс Брайан - Страница 7

— А собака на борту, — заметил он, — не к добру. Правда, Джамиль?

Араб злобно усмехнулся.

— Да, плохая примета. На этом корабле все не к добру, бедные матросы — ждать им беды! Время неподходящее, в это время года никто вокруг мыса Горн не ходит. Вы ведь это знаете, мистер Фогель?

Помощник капитана вперил взгляд в ястребиное лицо араба.

— Пройти вокруг мыса Горн всегда трудно, в любое время года. Слыхал я про корабли, которым так и не удалось его обогнуть. Многие пытались и один раз, и второй. Долго старались. Да что там! Оставались без пресной воды, голодали. Видишь, немой, какой тут плохой океан? А как поглядишь, что возле Огненной Земли да около мыса Горн творится, так здешние воды покажутся гладким озером!

Нэб поставил кружки с кофе и с водой на поднос и, осторожно маневрируя, вышел из матросского кубрика. А уходя, услышал, как Джамиль сказал:

— Ну, на этом-то корабле, если он застрянет, с голоду мы не умрем! Вон у нас на борту ходит свежее мясо! Пес! Вы когда-нибудь ели собак, мистер Фогель?

— Есть не ел, но слышал от тех, кто пробовал их в Китае, что мясо превкусное, ха-ха-ха!

Нэб, нахмурившись и стиснув зубы, пересек залитую водой палубу, Ден не отставал от него ни на шаг.

С просторов Антарктиды, словно стая голодных волков, на них набросилась, воя ветрами, зима. Стоило «Летучему голландцу» миновать Мальвинские острова, как океан неузнаваемо изменился. Казалось, здесь сталкивались воды всего мира — море кипело, бурлило, бесновалось, высоко в воздух взлетали куски льда и клочья пены, беспорядочно смешивались приливы и отливы, путались течения, кругом бушевали водовороты взбеленившихся волн. Под небом, окрашенным в цвет свинца или базальта, ветер с воем налетал на корабль, снасти гудели, паруса раздувались, казалось, они вот-вот лопнут по швам, ветер с леденящими кровь стонами перебирал натянутые канаты, а корабль гремел и сотрясался до самого киля. Все люки и двери были надежно задраены, все оборудование, все, что могло передвинуться, прочно закрепили на местах. На палубе оставались только те, кто был нужен для управления кораблем, остальные в панике забились в носовой кубрик, не помня себя от страха.

Петрос попытался пробраться из камбуза в кубрик. Не успел он открыть дверь, как корабль огромным молочно-белым гребнем накрыла гигантская волна. Вода настежь распахнула дверь камбуза, вытащила кока как пробку из бутылки, ворвалась внутрь и со злобным шипением залила огонь в плите. Когда волна исчезла, исчез и кок, она унесла его бездыханное тело в бездонный океан.

Нэб с собакой видели эту сцену сквозь толстое стекло в дверях капитанской каюты. Давным-давно в Копенгагене Нэб слушал на площади речь какого-то приверженца Реформации; проповедник стоял на возвышении и грозил грешникам чем-то страшным и грозным под названием Армагеддон. Неужели Армагеддон настиг их корабль?

А Вандердеккен, стоя на корме, был в родной стихии. Никто, кроме него, не смог бы вести корабль в разбушевавшемся океане, а он, казалось, наслаждался непогодой. Вокруг пояса он был обвязан тросом, другой конец которого крепился к стойке штурвала. Он боролся с ним, как одержимый, стараясь удержать корабль на заданном курсе — строго на запад вдоль берега, пока не достигнет нижней оконечности Огненной Земли. Курс изменится, только когда корабль обогнет мыс Горн, тогда он повернет на север вдоль южно-американского материка к Вальпараисо. С головы капитана сорвало фуражку, бешеный ветер раздувал расстегнувшийся плащ, а Вандердеккен скалил зубы навстречу шторму, волосы развевались за плечами, как разорванное в клочья знамя, холодная вода мешалась с холодными как лед слезами, которые разъяренная стихия выжимала из глаз капитана. Взрезая носом бурлящий взбаламученный ветром океан, он вел свой корабль вперед и кричал во все горло:

— Берегись, Горн! Идем на мыс Горн! Господи, приведи нас целыми и невредимыми в Вальпараисо-о-оо!

Он был настоящим морским волком, знал корабль как свои пять пальцев и с отчаянной жестокостью шел к цели.

Но бешеные волны вокруг Огненной Земли обмывали кости и куда более опытных капитанов, чем хозяин «Летучего голландца».

Глава 6

Через две недели «Летучий голландец» в плачевном состоянии, с разбитой кормой возвращался по бурным волнам от мыса Горн к Мальвинским островам, таща за собой запасные якоря.

Капитан, крадучись, словно дикий зверь, рыскал по палубе, стегал матросов линем и нещадно ругал их в ярости оттого, что океан одержал над ним победу. Матросы на реях приводили в порядок такелаж, снимали разорванные повисшие паруса. А корабельный плотник чинил треснувшие и сломанные мачты, обвязывая их просмоленными тросами.

Нэб снова вернулся к своим обязанностям кока, он отдраил шваброй камбуз, стараясь по возможности спасти то, что оставалось в рундуках с провизией. А оставалось совсем немного, ведь тогда же, когда погиб Петрос, волной смыло несколько мешков с овощами и бочонок солонины. В одну из бочек с пресной водой попала вода морская. Вскоре Нэб развел огонь в плите, и на камбуз стало возвращаться тепло. Нэб нарубил овощи и соленую треску для похлебки и поставил вариться кофе в большой кастрюле.

На камбуз пришел капитан, что было очень необычно, он сел за стол, съел свой обед и выпил кофе. Пес при виде капитана сразу спрятался и неподвижно сидел между плитой и перегородкой. Лабрадор никогда не выказывал желания быть рядом с кем-нибудь, кроме Нэба.

Не обращая на собаку внимания, капитан стал отдавать приказы Нэбу:

— Отнесешь еду и кофе в носовой кубрик, обслужи матросов. Найди повод задержаться там, послушай, что они говорят, потом возвращайся. Иди, малый, и собаку возьми.

Нэб подчинился приказу. Пока его не было, Вандердеккен сидел в камбузе, дверь была приоткрыта, и он смотрел на не ведающие покоя волны и думал о чем-то своем, никому не известном.

Через некоторое время Нэб вернулся, неся пустую кастрюлю от похлебки, пес следовал за ним по пятам. Вандердеккен показал на ящик возле стола, служивший табуретом.

— Садись сюда и рассказывай, что слышал.

Нэб растерялся. Он дотронулся до своих губ и пожал плечами.

Капитан сверлил Нэба пронзительным взглядом.

— Знаю, что ты немой. Смотри на меня внимательно и слушай. Ну что, команда недовольна, да? По твоим глазам вижу, что недовольна. Смотри на меня. Что матросы говорят между собой? Это мятеж, они хотят захватить корабль и отплыть домой. Я прав?

У Нэба расширились глаза. Мальчик чувствовал себя, как неспособная летать птица, настигнутая коброй. Он не мог отвести взгляда от беспощадных светло-серых глаз капитана.

Капитан кивнул.

— Ну ясно, я прав. А кто больше всех разглагольствует, Фогель? Нет? Значит, кто-то другой. Австриец Рансхоф? Нет, он слишком глуп. Может, та парочка говорунов, которых я засадил в кандалы? Я ведь прав, не так ли? Джамиль и Синдх. Хотя, держу пари, Синдх говорит больше.

Нэб был потрясен жуткой проницательностью Вандердеккена. Он сидел, не шевелясь, холодные как лед глаза пригвоздили его к месту, и капитан читал его мысли, как по книге.

Вандердеккен положил на стол небольшой толстый мушкет. У него было шесть коротких стволов, они стреляли все сразу, стоило только нажать на спусковой крючок. Такие заряженные перцем мушкеты часто использовались во время беспорядков и в закрытых помещениях были чрезвычайно эффективны.

— Да, малый, для вранья у тебя слишком честные глаза. Сиди здесь, запри дверь и никого не впускай, только меня, — и, спрятав мушкет под разорванным плащом, голландец быстро вышел из камбуза.

Надежно заперев дверь, Нэб, дрожа от страха, остался один с собакой. Они сидели, глядя друг на друга. Денмарк положил морду на колени своего юного хозяина, устремив на него полный понимания взгляд.

Нэб не знал, сколько они так просидели, ожидая мушкетного выстрела. Но выстрела не было. Он подумал, что, может быть, в этот раз беспощадному капитану не повезло, и команда сбросила его за борт. В теплом камбузе у мальчика стали слипаться глаза, но тут Денмарк насторожился. Кто-то стучал в дверь, раздался крик: