Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел - Страница 28

Прошло два часа после собеседования. Страшно хочется кушать, и это лучшим образом объясняет причину, по которой я туда ходила. Нет, моё житье-бытье не сводится к желудку. Метафорически «кушать» соединяет в себе мои потребности: от банальных до идеальных, проявляется наиболее ярко и актуально. Не скажешь же: «хочется яхты белоснежной в порту на Ямайке» или «эх, вот бы сейчас массаж в СПА салоне», а ведь хочется и то и другое, просто не так сильно, как булочку с маком.

В мои двадцать лет меня никто не вернет. Что прошло, то прошло, что упущено, то упущено, а что есть, то есть. А что есть-то? Алчность на бытовом уровне, лень да амбиции. Буду брать вершины опытом. Как говорил глава крестьянско-фермерского хозяйства Милютин: если огурцы растить в количестве меньше трёх фур — так это хобби будет. Молодняк пусть оббивает пороги, а я составлю грамотно коммерческое предложение, распространю его по электронным адресам, и буду терпеливо ждать поклёвки.

Купила в ларёчке сливочный пломбир. Шикарная перекуска для бедных. Дёшево, просто, сладенько, сытно. Теперь хочется пить, но платить за воду не готова, дома её даром хоть обпейся. Потерплю, тут идти-то всего две остановки.

Пить воду из-под крана не рекомендуют, но я выпила залпом два полных стакана и ничего, пока жива. Вода холодная, в жевательный зуб отдает, кажется даже холоднее пломбира и вкусная такая.

Дух перевела, отдышалась, напилась водички, переоделась, умылась, уселась за рабочий стол. Компьютер загружается, я сочиняю текст: рекламу рекламы. Не идёт, буксует. Опыт подсказывает, что не хватает опыта. Где взять опыт? Приобрести. А где? Где угодно, стоит только начать. На ум приходит единственный предприниматель, с которым жизнь свела меня к уровню обмена номерами сотовой связи. Волнуюсь. Ещё стаканчик воды. Глубокий вдох, выдох. «Перед смертью не надышишься», — настраиваю себя: «так что взяла себя в руки, взяла телефон в руки и позвонила».

Прошло пять или шесть гудков, Геннадий не поднимал трубку, и в глубине души я молила Бога, чтобы он не ответил, снова не выставил меня полной дурой, и чтобы та капелька моей уверенности в успехе этого дела не испарилась под жаром его критики и насмешек.

— Слушаю, — прогремело в динамике неожиданно громко и тяжело.

— Добрый день, Геннадий, — поздоровалась я неестественным для меня твердым голосом, готовым в любой момент сорваться до фальцета, — это Алёна, — напомнила, на всякий случай.

— Алёнушка!

— Алёна, — поправила я машинально. Терпеть не могу такую форму обращения, и шоколадку с этим названием, и сказку о мальчике-козлике, и тупые шуточки на эту тему.

— Прошу прощения, Алёна.

— Нет-нет. Что вы? Это я извиняюсь, — залепетала тоненьким, словно бы и не своим голосом, но, чувствуя, как снова глупею под воздействием его колдовской силы, вовремя остановилась, откашлялась и продолжила говорить степенно, по-деловому строго, — Геннадий, надеюсь, не сильно вас отвлекаю. Займу буквально две минуты.

— Да-да, совсем не отвлекаешь, — произнес он с какой-то насмешкой, или мне показалось. Перевела дыхание, убедила себя, что показалось, и продолжила:

— Звоню, значит, вот по какому поводу. Расширяю спектр интересов, осваиваю профессию менеджера по рекламе на нашем городском телеканале.

— Хорошо.

— Хочу предложить вам размещение информации о товарах и услугах по приемлемым ценам в лучшее эфирное время. Подробности вышлю коммерческим предложением. Что скажите?

— Ну, — протянул он в тягостном раздумье, — половины из сказанного не понял, и товары свои никогда не рекламировал. У нас же рынок узкий…

— Вот и расширите, — перебила я настолько тонко и уместно, что прямо загордилась собой.

— А ты настойчивая, чувствуется журналистская хватка.

Большого труда стоило сдержаться, не ляпнуть какую-нибудь слюнявую глупость, не рассыпаться благодарностями за довольно сомнительный комплемент. Промолчала, он продолжил:

— Предложение, на первый взгляд, интересное. Как насчёт того, чтобы обсудить его подробности за обедом или ужином?

— Пожалуй, — помолчала секунду, имитируя сомнение, — принимаю ваше приглашение.

— Твое.

— Что?

— Твое. Мы же договорились, общаться на «ты».

— Точно, принимаю твое приглашение.

— Хорошо. Когда?

— Субботним вечером я абсолютно свобода, — говорю, а у самой пальцы сводит от волнения.

— Секундочку, — в трубке еле слышно зашуршали страницы, должно быть ежедневника, — в субботу, в субботу, — повторил он несколько раз, — в субботу в восемь. Заеду за тобой в субботу в восемь часов.

«Буду ждать с нетерпением», чуть не вырвалось у меня со рта, но, одёрнув язык, словно от кипятка, быстро одумалась и сказала:

— Да, восемь часов в субботу, мне подходит.

— До встречи, — сказал Геннадий и выждал паузу несколько секунд, галантно позволяя мне первой положить трубку.

Я ликовала, праздновала свою первую маленькую победу. Решиться было сложно, но ведь решилась же, смогла, позвонила, поговорила. Признаю, Света была права, говорить сходу правильно и взвешенно не так-то просто. Это тебе не статейки писать. Сказанное слово не удалишь, не перепишешь. И хотя руки ещё тряслись, я чувствовала силу и бешеную энергию творить.

Душа пела, я подпевала вслух, пританцовывала, закрыв глаза, кружилась на месте, дирижировала обеими руками. Не заметила появления Серёжи и опомнилась лишь, когда он громко позвал любимую в третий раз. Покачивая головой в такт популярной на радио песне, вопросительно кивнула. Немой вопрос не заставил ждать ответа, прозвучавшего как упрёк:

— Ты чего такая счастливая?

— Просто счастливая. Радуюсь жизни. Нельзя?

— Можно, — ответил Серёжа, натянуто улыбаясь.

— Тогда иди ко мне, потанцуем вместе, — протянула я руку. Он отмахнулся и застыл с серьезным видом в стороне.

— И всё же? — помолчав, возвратился Серёжа к своему вопросу, ничуть не разделяя моего настроения.

— И всё же я нашла себе занятие. Работой это пока сложно назвать, но всё впереди.

— Понятно, — процедил он сквозь зубы и пошел на кухню.

— Ты даже не спросишь, какое занятие? — отправилась я за ним.

— Нет. А зачем? Какая разница? Тебя же мое мнение мало интересует.

— Стоп! С чего ты взял? — возмутилась я.

— С того, что мы же вроде бы как поговорили уже с тобой на эту тему.

— Напомни.

— Чего напоминать? Иди танцуй, тебе же весело.

— Натанцевалась, спасибо. Теперь хочу понять, что не так?

— Всё так. Просто устал.

— Нет, не просто. Говори уже.

— Не хочу.

— Не спрашиваю, хочешь или нет.

— Ладно, давай только без обид.

— Не обещаю.

— Тогда не скажу.

— Хорошо, убедил, никаких обид.

— Мне не нравится эта твоя подружка, — начал он робко, глядя исподлобья, — и то, что она тебе насоветовала, тоже не нравится…

— Почему? — перебила я.

— Потому что. Не нравится и всё тут. Чутье у меня.

— Подожди, из-за того, что у тебя чутье, я должна поругаться со Светой и бросить работу?

— То есть уже работу, да? Только что просто занятие какое-то там было. И я не говорю поругаться, просто она мне не нравится.

Не передать словами, насколько хорошо я понимала Серёжу в этот момент. Мало кто мог поделиться приятным впечатлением от знакомства со Светой. Она ж как маслины: либо её любишь всей душой, либо воротит от одного только вида.

— Не заставляй меня выбирать. Что ещё за глупости? Мы дружим со Светой много лет. Она человек специфический, не без гнильцы, конечно, зато с чистым сердцем. Уж мне-то поверь. Что у других на уме, у неё на языке. И работа, кстати, весьма интересная. Будешь в настроении, расскажу.

— В нормальном я настроении.

— Ага, вижу, — заводилась я, — то тебе не так, это не эдак. Определись, сначала чего хочешь, а потом поговорим, — фыркнула я, топнула ногой, взмахом отразила руку, которую он вытянул в невыразительном жесте, то ли, намереваясь коснуться меня, то ли от своей неловкости.