Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел - Страница 25

— Устал?

— Угу.

— Что делал?

— Вроде бы ничего особенного, всё как всегда, кругом, бегом… — он приумолк и стал внимательно разглядывать мое лицо. — Люблю, когда ты не накрашена, такую красоту нельзя прятать под штукатурку.

— Да я никогда особо не штукатурюсь, как ты это называешь.

— Знаю и всё равно люблю тебя такой.

— А накрашенной, значит, не любишь?

— Люблю. Всякую тебя люблю, — говорит он, накалывает вилкой маринованный огурчик и отправляет его в рот, с хрустом раскусывает и продолжает, почавкивая, — ну, а у тебя что нового?

— Ну, что у меня нового? Меня уволили.

Серёжа прервал жевательный процесс и излишне театрально вылупился на меня, выждал паузу три-четыре секунды, продолжил жевать и говорить, роняя крошки со рта на пол.

— Уволили? Интересно. А почему?

Я пожала плечами.

— Ещё интереснее. Но, что не делается, всё к лучшему.

Я усмехнулась.

— Не, ну а чего, теперь-то у тебя будет больше времени заниматься домашними делами.

— Какими домашними делами? Серёж, у меня ж ни коровы нет, ни свиней. Тут только одно домашнее дело — с левого на правый бок переворачиваться на диване, ну, ещё полы раз в полугодие помыть, перед пасхой, да в канун рождества.

— Пока что да, но вот поженимся, нарожаем детишек, и тогда дел будет невпроворот.

— А жить на что? — пролепетала я растеряно.

— Даст Бог ребенка, подаст и на ребенка.

— Это конечно замечательно, но как-то я не готова пока. Меня только несколько часов, как уволили, да и замуж ещё никто не звал, а ты уже про детишек что-то говоришь.

— Лиха беда начало.

— Пословицами да поговорками сыт не будешь.

— И то верно, да утро вечера мудренее.

— Серёж, ты головой о словарь ударился что ли?

Он призадумался как бы припоминая, обо что он бился головой, я громко рассмеялась.

— Ладно, Серёж, кушай, пока горячее. Бог подаст — хорошо, а нет, так сами заработаем, правда?

Он кивнул с набитым ртом, к теме женитьбы и детей, к моей великой радости, мы больше не возвращались.

***

Ни лязг ключей, ни жалобное мяуканье голодного кота, ничто не могло меня разбудить этим чудесным вторничным утром. Звуки гармонично вплетались в сюжет сна, доброго, почти волшебного. В выходные почему-то сладко не спится, а в отпуске я так и не побывала. Встать в одиннадцать часов, не ощущая себя при этом врагом народа, дорогого стоит, и ради этого каждому нужно хоть раз в жизни уволиться.

Вдоволь насладившись бездельем, решила начинать новую жизнь. Покопалась в Интернете. Вакантных должностей журналиста в Рязани почему-то нет. Другие профессии пока не рассматриваю, ибо ко всему временному отношусь настороженно, не без оснований, должна сказать, один Серёжа чего стоит. Позвонила Ниночке, договорилась о встрече. Разговор нетелефонный, потому как затянется не на один час. Делать мне всё равно нечего, а чашечку кофе за разговором с подружкой выпила бы, если она угостит. Глаголы в условном наклонении и подчинительный союз «если», теперь будут появляться в моей лексике регулярно, всякий раз, как зайдет речь о любой, самой маломальской трате денег.

Ниночка кофе нам не купила, сама без денег сидит, и у родителей просить постеснялась, те только вернулись из Анапы, экономят.

— Свиньи они, Алёнка, так с тобой некрасиво обошлись, слов нет, — сочувственно запричитала Ниночка, дослушав историю моего освобождения из крепостных.

— Слов нет, одни эмоции, — согласилась я, — но где-то же копеечку брать нужно? Нужно. Вот и вопрос логичный — где?

— Знала бы, подсказала. Спроси у Светы. Девчонка ты красивая, камера тебя полюбит, да и зритель тоже.

— Меня от слова камера коробит. Как это самое началось, так одна за другой и неприятности посыпались.

— Что, например?

— Серёжа этот со своим любовным сиропом, который скоро у меня из ушей польется, теперь с работы турнули, да и так, по мелочи, всякого разного.

— Зажралась ты, мать.

— Вот и про мать ты точно подметила. Он, как затянет вчера свою песню заунывную, давай, говорит, рожай…

— Кого рожай? Ты беременная, что ли?

— Сплюнь. Нет, конечно, ты первая узнала бы.

— А что тогда?

— Да ничего. Дома, говорит, сиди, поженимся, детей нарожаем.

— Так он тебе предложение сделал?

— Снова мимо. Ничего он мне ни делал, ни детей, ни предложений. Так, просто языком мелет.

— А если бы сделал, согласилась бы?

— Не знаю, — пожала я плечами, — нет у меня к нему чувств. На Светку посмотришь, так та вся светится, когда про Артёмку своего вспоминает. Там-то понятное дело. Ну, а я, вот, вся перед тобой, и как видишь, не свечусь.

— А нужно светиться?

— Хотелось бы.

— Но сомневаешься?

— Сомневаюсь. Я теперь вообще ни в чем не уверена.

— Позвони дедуле-трактористу.

— Звонила.

— И что? Ты не рассказывала.

— Тоже ничего хорошего. У него редкий дар делать из меня дуру на ровном месте, без причины.

— Ну да, дар редкий, только у него и у тебя самой такой дар есть.

— Получается так. Умеешь ты поддержать, подруга, ничего не скажешь.

— Ни дрейфь, Алёнушка. И не с такими трудностями справлялись. Помнишь, учился с нами мальчишка вьетнамец. Не долго пробыл, один семестр, и тот не до конца. — Я кивнула. — Так вот, его отчисляют, а он спокойный сидит, и хоть бы тень беспокойства по лицу скользнула. Думала, он не понимает, что происходит, подошла к нему тогда, заговорила, долго объясняла, а он спокойно ответил, что в тех местах, откуда он родом, часто случаются ураганы, и плоды многолетнего труда ветер уносит в океан, не оставляя камня на камне или в их случае, бамбука на бамбуке. Но эти природные явления его народу известны и привычны, а потому они не расстраиваются по пустякам, а строят новый дом и живут дальше, как ни в чем не бывало.

— Ну, и к чему ты это рассказала?

— К тому, что по тебе прошелся ураган, и это повод строить новый дом, метафорически, или карьеру, или новую жизнь, ту, что будет лучше старой.

— А как бы ты поступила на моем месте?

— Так же, как поступаю всю свою сознательную жизнь. Решаю проблемы по мере их поступления или коплю их до лучших времен.

— Тебе проще, — сказала я не подумав, не со зла, а просто, потому что нужно было что-то сказать.

— Ты так думаешь? Действительно считаешь, что раз у меня нет ни парня, ни постоянной работы, то мне проще? Почему? Потому, что я уже свыклась? Потому что не заслуживаю лучшей жизни?

— Нет, я совсем не это имела в виду.

— Тогда я не знаю, что ещё сказать, ведь я действительно свыклась, не жду чудес, не загадываю желаний, не верю ни в гороскопы, ни в приметы, не мечтаю и не строю планы. Но это ж я, а ты другое дело. У тебя всё будет хорошо.

— Перестань, не говори так. У нас у всех всё будет хорошо.

— Ну, раз ты это понимаешь и не собираешься бросаться с моста, я могу идти, дальше проживать свою никчемную жизнь.

Мы тепло обнялись, всхлипнули каждый о своём, и разошлись, дальше проживать свои никчемные жизни. Стыдно, что я вечно вплетаю Ниночку в свои истории, а сама ни разу даже не спросила, как у неё дела. Но так было всегда, и всегда будет так, ибо своя рубашка ближе к телу, а чужая душа — потёмки…

***

Свете с первого раза не дозвонилась. Она сбросила мой вызов и снизошла перезвонить лишь поздним вечером, когда Серёжа уже вернулся с работы, доел, наконец, картофельное пюре и дремал, развалившись на диване. Я не ответила на её звонок, решив, что перезвоню утром, без посторонних ушей. Утром трубку не взяла она. Для Светы такой круговорот пропущенных звонков в порядке вещей. Её микрокосмос не знает срочности в делах, лежащих за гранью личных интересов, она центр вселенной, венец творения, пуп Земли, и в целом мире нет ничего важнее, чем она. В защиту Светы скажу лишь, что есть в моем окружении существа и потщеславнее, взять, в пример, хотя бы Люцифера. Что она, что он — душечки, если не воспринимать их всерьез. Злая собака питается страхом, Свету же питают слезы завистниц и лесть. Та ещё сука, но наша, родная, ручная. Ближе к обеду я повторила попытку связаться с ней. Без успеха. Тогда написала сообщение с просьбой позвонить мне, как только она освободится. Здесь есть тонкий психологический аспект. Отправляя такое сообщение, я как бы признаю, что Светлана важный и очень занятой человек, а мои дела второстепенны, и они потерпят ровно столько, сколько нужно, но так как Светино любопытство по рангу выше её тщеславия, звонок раздается не позднее минуты.