Реалити-Шоу (СИ) - Лятошинский Павел - Страница 20

— А мы звонить не будем, отправим ему с её телефона сообщение, — говорит Ниночка, и, убедившись, что наша абонент находится в самой глубокой фазе сна, пишет: «Зай, забери меня, пожалуйста, я у Ниночки и далее адрес, на всякий случай».

— Может, он уже спит давно? — не успела я договорить, как зазвонил Светин телефон и она, только что не подававшая признаков жизни, бодро подскочила и твердым голосом диктора телевидения ответила:

— Да, Зай. — Неразборчивое бурчание на другом конце. — Нет, Зай. — Снова бурчание. — С чего ты взял, Зай? — Какие-то шумы, — Хочешь, забери, хочешь, нет. — Короткая матерная реплика. — В смысле? Сам ты пьяный. Короче, не хочешь, не приезжай, сам же мне позвонил. — Света бросает трубку, мы с Ниночкой переглядываемся, та жестом показывает, что удалила исходящее сообщение, и если упрёки о нарушении приватности частной жизни и тайны переписки в наш адрес и прилетят, то не раньше, чем приедет Артём. Он себя ждать не заставил, приехал быстрее, чем таксист-виновоз. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить состояние своей возлюбленной, никому ничего объяснять не пришлось. Он посмотрел на нас с Ниночкой извиняющимся взглядом, Свете же достался взгляд суровый, несколько разочарованный, обещающий долгие лекции о вреде чрезмерного потребления алкоголя и стандартах благонравия, принятых в его семье.

— Его ждет долгая ночь, — с сочувствием произнесла Ниночка, затворяя входную дверь. Мы остались вдвоем. Ноночку уже полчаса как не слышно. — Хорошо, всё-таки, когда рядом есть человек, который тазик подставит и на живот перевернет. — Я согласилась. Пожалуй, это первое и пока единственное, явное преимущество семейной жизни.

Было примерно два часа ночи, когда Ниночка закончила мыть посуду. Последние тарелки протерты вафельным больничным полотенцем и стопкой сложены в шкаф. О застолье напоминал только толстый мусорный мешок, из которого выглядывали бутылочные горлышки. Не помещаясь в шкафчик под раковиной, он занимал половину прохода и заливался стеклянным перезвоном от малейшего прикосновения.

Ноночка крепко спала, развалившись по диагонали на диване в зале. Обычно на этом диване спала и Ниночка, так как в квартире было всего две комнаты. Вторая комната была спальней родителей. Их возвращение ожидалось через три дня, и мы со спокойной совестью улеглись в широченную резную кровать с высоким изголовьем, мягким матрацем и подушками, в которых можно утонуть. Спать перехотелось.

— Я думала, ты придушишь Светку, — говорит Нина тихо, но внятно.

— Из-за фотографии, что ли?

— Ага. Я бы точно придушила. Поражаюсь твоей сдержанности. Это ж надо было додуматься до такого. Хотя поступок вполне себе в Светином стиле, но в этот раз она сама себя переплюнула.

— Да, уж. Света в своем амплуа, с этим не поспоришь.

— И что ты будешь делать?

— С чем?

— Ты прослушала что ли? Тебя же ищут, а реалити-шоу — это прикрытие. Может в полицию написать?

— Чушь. Я же не дочь президента, не какая-нибудь важная шишка. Каждый, при желании, может подойти ко мне на улице и познакомиться.

— Или на выставке тракторов.

— Да, или на выставке тракторов, или в социальные сети мне написать. Про кастинг же написали. Света как размышляет: если уж такая, как, я кого-нибудь заинтересует, то от неё, красотки неземной красоты, мужики должны приходить в восторг и штабелями валиться в ноги. А что-то пошло не так. Думаю, тот парень, в клубе, просто был огорчен тем, что его обманули, и кто это сделал, уже не так важно.

— Хорошо, если так.

— Ну а как ещё?

— Не знаю.

— Послушай, я ходила на кастинг, и кроме меня там была куча участниц. Я семнадцатая по списку. Сама подумай, если бы это был какой-нибудь псих ненормальный, стал бы он такую толпу народа посвящать в свой коварный замысел? Зачем? Формат реалити-шоу оригинальный, тут не поспорю. Это тебе не зоопарк, а сафари, понимаешь разницу? Не в клетках зверушки, типа меня, а на воле, в естественной среде обитания. Так же интересней.

— Да хоть в аквариуме. Лишь бы чего плохого не случилось.

— Все под Богом ходим.

Нина помолчала.

— А про дедулю этого, тракториста, ты в серьез думаешь?

— Не знаю, — отвечаю с неохотой. Ниночка не разделит моего настроения. Не поймет, а мне, для полного счастья, только её осуждений не хватает. — Со мной, наверное, что-то не так. Кажется, я больше не способна к чувствам. Переболела, получила стойкий иммунитет, моя кровь кишит антителами любви. А если нет любви, то пусть хоть деньги будут.

— Что, совсем не способна к чувствам?

— Нет.

— Вот, прям, ни к каким?

— Ни к каким.

— А как же патриотизм?

— Не, ну это святое. А если кроме шуток, то совсем недавно поймала себя на такой вот печальной мысли. Приходит Михайловна и сообщает новость, что в возрасте девяноста пяти лет умер какой-то артист. Я его не знаю, фильмов с ним не смотрела, и более того, он, вроде бы как театральный актёр, и уже лет двадцать на сцену не выходил. В редакции все начинают сокрушаться, ушла эпоха, говорят они, корифеи покидают сцену, остались только бездарности. А я смотрю на всё это и мне не то чтоб безразлично, я злюсь. Злюсь на все эти заезженные штампы и не вижу скорби, вижу только лицемерие, соревнование по показушничеству, кто громче поцокает, кто грустнее скорчит лицо. В любом проявлении чувств я вижу теперь лицемерие. Хочется любви, настоящей страсти, безумных поступков, бессонных ночей, но всё это кажется чем-то нереальным, чем-то выдуманным, чем-то, что может случиться только в школьные годы. Как ветрянка, которой болеешь один раз.

— Я слышала, что некоторые могут заболеть ветрянкой повторно.

— Нет, это не про меня. Не с моей удачей.

— Не говори так. Всё будет хорошо.

— Да, будет, — согласилась я, чтобы закончить этот разговор.

***

Статью нужно сдать в понедельник. Не позднее обеда. Если напишу её сегодня, то ничто не сможет омрачить выходные. Но я не хочу. Не могу ни о чем думать. Наотрез отказываюсь. В голове приятная пустота, маршрутка везёт меня домой по разбитым дорогам, узким улочкам. Ниночка предлагала ещё немного погостить у неё, но скорее из вежливости, и я отказалась. Оставайся, — сказала она, подкатывая рукава домашней кофты, — правда дел очень много накопилось, нужно и пропылесосить во всей квартире, и стирку поставить, и обед приготовить, как раз поможешь. Я сделала вид, что с радостью убрала бы всю её квартиру и обеды наготовила бы на месяц вперед, но к великому моему сожалению, должна ехать к себе, где список задач ничуть не короче. Вручив мне на выходе мусорный мешок, дескать, мне с ним всё равно по пути, Ниночка чмокнула меня в щёчку и проводила несчастным взглядом, предвидящим усталость от домашних хлопот.

Серёжина машина стояла недалеко от подъезда, на том же месте, что и вчера. Значит, сидел весь вечер в квартире, не уезжал. Да и куда ему ехать? Ни разу не слышала, чтобы у него были тут друзья или хотя бы знакомые. Хорошо это или плохо? Ниночка сказала бы что хорошо, Света даже смотреть в его сторону не стала бы, слишком уж он для неё простой, у меня же ответа на этот вопрос нет. Даже странно, так хорошо знаю своих подруг, и совсем не знаю себя. Негромко захлопнула дверь и притихла в коридоре. На кухне слышался лязг посуды, пахло жареным луком. Запах почувствовала, как только вошла в подъезд и не удивилась. Кажется, этот душок источают стены всех старых домов, но представить не могла, что когда-нибудь он зародится в моей квартире.

— Серёжа, — позвала я, растягивая последний звук. Кухня на секундочку затихла, — Серёжа, я дома, — навстречу выбежал кот, потянулся в проходе и осуждающе уставился на меня.

— Ну что ты так смотришь? Мой хороший, мамочка тебя не бросила. Он что тебя обижал? Не обманывай, не верю. — Кот развернулся ко мне пушистым хвостом и ушел.

Узелок на шнурках правого кроссовка запутался и никак не хотел поддаваться, упершись большим пальцем в подошву, я всё-таки разулась, чувствуя, как кровь разливается по отекшим ногам. Под краном, в ванной, вымыла руки, с удовлетворением отметила, что канализация работает исправно. На кухне Серёжа сосредоточенно мял картофельное пюре, в которое уже добавил жареный лук. Протестовать не имело никакого смысла, золотисто-коричневые чешуйки, словно маленькие тараканы, кишели в кастрюле. Свинством было бы с моей стороны возмущаться, критиковать его кулинарные способности. Превратил картофельное пюре в начинку для пирожков, подумаешь. Хорошо, что перчик черный молотый не насыпал, подумала я, сунула палец в кастрюлю, облизала его, и мыльный привкус подсказал, что нет, перчик добавлен, а соли маловато.