Дозорный Отряд - Джейкс Брайан - Страница 44

— А что значит «Каждый шаг умножь на десять»? — спросил Пончик, разливая теплое вино. — Если каждый шаг умножать, никогда не дойдешь!

— Значит, что мы делаем только один шаг правой лапой, один — левой. Но те существа, которые жили здесь, ходили на четырех лапах. Стало быть, надо два шага умножить на десять и получится двадцать. Нам надо будет пройти двадцать шагов по проходу, но вначале давайте закончим с едой.

Пройдя двадцать шагов, друзья остановились. Низкие стены, темнота. Ничего нового. Пижма огляделась и на секунду подумала: сколько же лап прошло по этим плитам, что они вытерлись и стали такими гладкими… Потом она подняла глаза и различила в одной из стен как будто окошко.

— Эй, смотрите! — указала она. — Куда оно может выходить?

Шэд распахнул резные ставни и засмеялся:

— Ну и вид! Прямо пейзаж, ничего не скажешь! За окном была глухая стена, выложенная кирпичами.

— Ну и что нам теперь делать?

— «Каждый шаг умножь на десять и увидишь птицу смерти», — процитировала Краклин. — Что-то я ничего не вижу.

Пижма подняла повыше светильник и вздрогнула. Резьба на ставнях была зловещей, ужасной, но гениальной. Звери и птицы смотрели словно живые. Среди них особо бросался в глаза большой ворон.

— Птица смерти! Так называют ворона, потому что он клюет падаль! Вот то, о чем говорится в стихотворении! — воскликнул Шэд.

— Молодец, — похвалила Краклин. — И как я сразу не догадалась! Но послушайте, ведь это значит, что именно здесь лежит то, на что намекает таинственная надпись! «Там, за стенкою, лежит то, что мне принадлежит».

— Надо разобрать кладку, — решил Шэд.

Он взобрался на подоконник и помог взобраться Перекопу.

— Остальные — в сторону, — скомандовал он и взял светильник в зубы, чтобы освободить обе лапы для работы.

Скребя когтями, работая сильными лапами и разбрасывая во все стороны щебенку, Перекоп и Шэд вытащили наконец центральный камень кладки.

«БуммШ» — упал тот на землю, подняв облако пыли, сквозь которое друзья разглядели, как Шэд запускает лапу в образовавшееся отверстие. Он успел вытащить несколько блестящих предметов и крикнул:

— Вы только посмотрите! Вот это да! У-у-у! Мамочки, помогите!

Камни верхней кладки, потеряв опору, стали осыпаться, прищемив выдре лапу.

— У-у-у, моя лапа! Помогите!

Все остальное случилось мгновенно. Перекоп выдернул камень, прищемивший лапу Шэда, сам при этом соскользнул с подоконника, и тут же сверху посыпались щебенка, камни, и вся стена с треском и шумом обрушилась на головы непрошеных гостей.

ГЛАВА 42

Бродяги спали, похрапывая и покряхтывая. Стражи беличьей клетки лежали у костра неподалеку от клетки и тоже спали, открыв рты, несмотря на то что должны были бдительно охранять пленника.

Старый белка Пепел увидел две фигуры, которые тихонько подошли к нему. Это были Таммо и Мидж. Пепел с жадностью набросился на еду и воду, которые зайцы просунули ему через прутья решетки.

— Как тебя зовут? Как ты попал сюда? — шепотом спросил Мидж.

— Меня зовут Пепел. Я живу сам по себе в Лесу Цветущих Мхов. Они напали неожиданно и застали меня врасплох — должно быть, я старею.

Мидж передал ему маленький нож.

— Мы оба — зайцы Дозорного Отряда. Меня зовут Мидж, его — Таммо. Теперь послушай, старина: мы освободим тебя, главное — не делай глупостей и не опережай события. Мы вытащим тебя сами, может, завтра ночью. Но сам ничего не предпринимай, договорились?

Таммо толкнул его под локоть:

— Осторожно, кажется, горностай проснулся!

Капитан Цербер действительно закашлялся и поднялся, направляясь к ручью. Напившись, он выпрямился и громко рыгнул.

Миджу и Таммо негде было прятаться. Стоит пошевелиться — их сразу заметят. Мидж шепнул:

— Иди к ручью и делай вид, что медитируешь! Таммо двинулся навстречу горностаю, ступая как во сне и как бы не видя ничего перед собой. У воды он остановился, вперившись вдаль. Цербер уже открыл рот, чтобы крикнуть, но Мидж опередил его:

— Доброй ночи! Не обращайте внимания на Буршу, он странный — вечно его несет невесть куда. Он как лунатик.

— Что вы здесь делаете? — подозрительно спросил капитан, вытащив саблю.

В ответ Мидж протянул ему флягу с грогом, которую не успел отдать Пеплу.

— Да я присматриваю за Буршей, чтобы он никого не напугал и не разбудил. Глотните-ка вот этого, настоящий грог! Сам Дамуг дал его мне! Ласкает горло как бархат.

Все еще подозрительно поглядывая то на Миджа, то на Таммо, Цербер все-таки взял протянутую флягу и сделал большой глоток.

— Так значит, ты ясновидящий? Поговаривают, ты творишь чудеса.

Мидж подошел поближе и доверительно прошептал капитану на ухо:

— Я не волшебник, а вы — да. Иначе что бы делал этот орех у вас в ухе?

Капитан радостно загоготал, глядя на орех, извлеченный Миджем.

— Я знал, браток, что ты волшебник! Гы-гы-гы! Мидж улыбнулся:

— Это не так почетно, как быть капитаном Бродяг, господин.

Цербер подобрел и похлопал Миджа по плечу:

— Ты считаешь? Гы-гы, а иногда неплохо бы совместить. Эх, браток, как хочется иногда быть волшебником, чтобы вдолбить команды в эти пустые башки, если б ты знал! Вон, хранят на посту, и никто им не указ. Но расскажи-ка мне побольше о своих талантах. Что ты еще можешь? Говорят, ты знаешь прикольные загадки! Короче, давай, загадай мне что-нибудь, гы-гы-гы!

— Загадки? Хорошо. Вот, например, эта… Мидж незаметно взял Таммо под локоть и направился обратно к лагерю, бросив через плечо:

— Что рыгает и храпит, чешется и крепко спит?

— Гы-гы-гы! Прикольно! Не знаю… Эй, браток, а что это значит?

— Два ленивых охранника, которые вырубились на посту!

Мидж и Таммо были уже далеко, но до них еще долго доносился гогот Цербера.

Они вернулись к своему костру и сели составлять дальнейший план.

— Если завтра майор передаст нам сообщение о месте предстоящей битвы, я проведу еще один сеанс с Дамугом, и тогда мы сможем покинуть это добром забытое место.

— Хорошо бы… — мечтательно протянул Таммо, заворачиваясь в плащ и укладываясь спать. — Ни минуты лишней не хочу здесь оставаться. А Пепел? Мы ведь не бросим его?

Мидж улыбнулся:

— Конечно, не бросим. Я же обещал его освободить. Хоть это будет нелегко, ох как нелегко!

На рассвете, когда они еще спали, Таунок прилетел к Грому и передал ему все о месте и времени сражения.

Пробежав огромное расстояние, не видя дороги, раздираемая лютой ненавистью, с которой она не в состоянии была совладать, Крегга наконец обессилела и упала. Она спала неспокойным сном: ее лихорадило, она то и дело вздрагивала, и глаза ее оставались полуоткрытыми. Из-за деревьев за барсучихой уже наблюдали голодные стервятники в надежде, что она слаба и больна и скоро умрет. Один молодой и горячий хотел уже клюнуть ее, но был остановлен сильным крылом вождя.

— Чаккаракк! Ты ккаккой сккоррый! Поддождемм суммерекк! Потомм съедимм, к-к-к! Таккой ббольшой барсук-к-к!

Дозорный Отряд поднялся на рассвете и во главе с капралом Элбригом нагнал сержанта строевой подготовки Удара Булаву. Тот сидел на берегу, грустно свесив в воду разгоряченные лапы.

— Боюсь, я старею, — сказал он. — Я упустил ее, у меня больше не было сил гнаться по ее следам. Госпожа одержима всепоглощающей яростью, но я — простой смертный, я устал и не смог идти дальше.

— Ничего, мы найдем ее, обязательно найдем, — ответил Элбриг.

Днем они вышли на опушку леса, и капрал Элбриг указал на кружащих вдалеке стервятников:

— Пращи к бою! Это стервятники, они атакуют кого-то!

Стрелки бросились вперед, крича что есть мочи:

— Еу-ла-ли-а!!! Смерть врагам! Еу-ла-ли-а!!!

За горкой они тут же увидели жертву и обрушили на стервятников настоящий каменный дождь. Госпожа Крегга была ранена в нескольких местах, где хищные птицы успели вырвать клочья. Она едва смогла подняться, опираясь на бердыш и на подоспевших зайцев.