Император из двух времен (СИ) - Марков-Бабкин Владимир - Страница 30

Думаю, о том, что в первую очередь будут «приостановлены» заказы на российских и итальянских верфях, можно и не упоминать, как о несущественной мелочи, верно?

Итак, нужна ли мне Франция?

На фото: германский артиллерист времен Первой мировой войны рядом с гаубицей и снарядом к ней

Глава 8. Благословения, страсти и Окно в будущее

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. АЭРОПОРТ «НОВЫЙ РИМ». 10 апреля 1920 года.

Вечерело. Собравшаяся толпа возбужденно переговаривалась. Очень много верующих и церковнослужителей.

Великая Суббота.

Завтра Пасха Христова.

Беру жену за руку и говорю вполголоса:

– Всё будет хорошо. Не нервничай так.

Она едва заметно кивает.

Бледная Маша изображает спокойствие. Но волнение ей доставляет не только сам факт предстоящего религиозного события, но и ряд других соображений. Вот том числе и погодный фронт в районе Ликии и юга Мраморного моря. Но командир, пилотирующий самолет с Благодатным огнем на борту, принял твердое решение идти сквозь облачность, боясь опоздать к назначенному сроку.

Напряжение Императрицы я понимал и разделял. Вопрос был серьезнейшим и даже политическим. Неприбытие Благодатного огня могло быть истолковано толпой, как дурной знак, тем более что среди ортодоксальной части православных и так уже ползли разговоры об увлечении Царской четы язычеством, оккультизмом и прочим непотребством. В этой среде бродили и те старые идиотские слухи о явлении Антихриста в моём лице, и о Блуднице Вавилонской в лице Маши. Мой запрет во время пандемии «американки» целовать крест в церквях, запрет на одну ложку на всех во время Святого Причастия, мои запреты на наполнение храмов толпами кашляющих друг на друга верующих – всё это не могло добавить мне/нам популярности среди истово верующих. И выражение Благословенная в адрес Машу звучало всё реже и реже.

Масла в огонь добавило наше с Машей участие в открытии Зимних Олимпийских игр во Владикавказе. Собственно, зажжение Олимпийского огня в чаше стадиона и добавило. С чьей-то легкой руки (или подачи) пошли разговоры о том, что мы затеяли богопротивный языческий шабаш, да ещё собрали на стадионы бесстыдные толпы иноземцев. Ну, и в таком вот духе. Так это дело было зимой. Так что я даже боюсь представить себе какие разговоры после Летних игр, тем более что барышни-спортсменки будут там состязаться в довольно фривольных спортивных одеяниях.

Да что там спортсменки, если сама Маша собралась участвовать в эстафете Олимпийского огня по Константинополю! Пусть и символизируя Вечный мир и Гармонию, но разве кого-то из этой публики это интересует? Тем более что она, с Олимпийским факелом в руках, обойдет на фотографиях все газеты! Да и я сам, вместе с главами других государств планировал участвовать в зажжении огня в чаше стадиона Лужников!

И если сейчас что-то случится с Благодатным огнем…

Нет, мы страховались, как могли. Три лампады летели каждая на своем самолете. Даже если с одним что-то случится, то будет шанс на то, что остальные долетят до места.

Несколько промежуточных посадок самолетов. От Иерусалима путь не близкий. Всякое может случиться. «Империя», конечно, покрывает это расстояние одним прямым рейсом. Но нечего было и думать о допуске в наполненный водородом дирижабль лампад с огнем, пусть он и Благодатный. Если дирижабль с Благодатным огнем взорвется, то всё мои неприятности мне покажутся детским лепетом.

Да, даже если самолеты сейчас просто сядут на запасной аэродром, то это породит множество слухов и проблем с этим связанных. В том числе и с планами, которые отменить уже трудно, если вообще возможно. Не отменю же я Летние и Параолимпийские игры в Москве? Там уже идут последние приготовления, а команды со всего мира уже начинают выдвигаться в дорогу. Даже уже съезжаются в Москву, расселяясь в Олимпийской деревне в Лужниках.

Мой адъютант полковник Качалов привлекает моё внимание.

– Что случилось?

Тот передает мне папку и козыряет.

Блин, мне вот только проблем не хватает сейчас!

Императрица с явным беспокойством заглядывает мне через плечо.

– Срочная телеграмма из Белграда. Татьяна счастлива сообщить о своей беременности.

Маша кивает. Выражение её лица прочитать невозможно. Она лишь кивнула:

– Счастливая. Пошли ей теплую телеграмму от нас. После того, как это всё закончится, конечно.

Вновь потекли минуты напряженного ожидания.

Вновь полковник Качалов. Вновь его папка.

– Что на этот раз?

– Государь, командир особого отряда докладывает о подлете самолетов с Благодатным огнем к Городу. Прибытие на аэродром ожидается в течение десяти минут.

Киваю.

– Хорошо, благодарю вас. Ждём.

Ждём.

Ждём.

Реют флаги. Развиваются хоругви. Гомонит толпа.

Ждём.

Наконец, кто-то закричал у указал в сторону Константинополя. От центра Города приближалась группа самолетов.

Маша непроизвольно сжимает мою ладонь. Глаза расширены. Дыхание учащенное. Её губы едва шевелятся, и я догадываюсь, что она шепчет слова молитвы.

– Господи, спаси, сохрани и помилуй…

На фото: принцесса Иоланда Савойская в зрелые годы.

Сжимаю её ладонь в ответ.

– Всё будет хорошо. Верь.

Маша кивает. Глупый совет. Уж так, как она верует, мне и не снилось. Не зря же ходят разговоры о чудодейственности её молитв. Так что, Миша, рот закрой и не мешай человеку делать своё дело.

Но вот головной самолет коснулся колесами взлетной полосы и покатился по полю аэродрома, выруливая к месту встречи. За ним сел второй. Затем третий.

Сильный ветер от винтов заставляет меня придержать фуражку, а длинное и строгое (по случаю) платье Маши просто трепещет на ветру, заставляя взяться за поля шляпки.

Самолеты встали рядком. Двигатели остановили свою круговую работу. Обслуга из Службы протокола быстро развернула ковровую дорожку, и мы с Машей двинулись встречать бесценный груз.

Ещё минута, и мы с ней торжественно поднимаем над головами большую лампаду с мерцающим язычком пламени внутри.

Принимаем ещё одну лампаду. Затем ещё. Три лампады.

Одна сейчас на другом самолете отправится в Москву, а оттуда по всей России. Вторая останется пока на аэродроме, давая возможность паломникам зажечь от Благодатного огня свои свечи в местном Храме Николая Чудотворца. Третью мы с Машей лично доставим сейчас в Собор Святой Софии.

Зря что ли я Всесвятейшество и прочий Защитник Православия?

Толпа ликовала.

Мы заняли свои места в автомобиле и во главе процессии двинулись в Город.

Маша улыбалась, мечтательно прижимая к своему животу чудодейственный Огонь.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КАБИНЕТ ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВА. 18 апреля 1920 года.

– Мафи!!!

– Иола!!!

– Боже, как я рада тебя видеть!!!

– А я тебя!!!

Сестры обнялись и расцеловались.

Наконец выпустив из своих объятий Мафальду, Маша указала на диван, и, вызвав фрейлину, распорядилась насчет чая и вкусненького.

– Мафи, как ты здесь? Ты же должна была приехать в Москву на 1 мая?

Та засмеялась.

– Вот, решила сделать тебе сюрприз! Тем более что не факт, что я смогу вырваться в Москву на Олимпиаду. Мало ли как я себя буду чувствовать в тот момент.

Маша обеспокоенно смотрела на сестру.

– Ты меня пугаешь. Что-то случилось? Как твоё здоровье?

Ты выдохнула:

– У меня будет маленький.