Жажда бессмертия (СИ) - Львова Мира - Страница 10

«Сначала проверю все направления. Разобрать всегда успею», — решил он, поставил крышку на место и воткнул вилку в розетку.

Медленно поворачивая усики по часовой стрелке, он напряженно прислушивался. На цифре четыре раздалось журчание воды, жужжание пчел и щебет птиц.

— Ура! Работает! — закричал он и, не в силах сдержать радости, принялся подпрыгивать. — Работает, работает, работает.

Он скинул пиджак, ослабил галстук и плюхнулся в кресло. Звуки из динамика радиоприемника разносились по кабинету и дарили успокоение. Карл Борисович мечтательно улыбнулся, закрыл глаза и мысленно переместился в сад необыкновенной красоты. Маленькие разноцветные птички покачивались на розовых кустах и пели песни. Неугомонные пчелы сновали от цветка к цветку на пестрых клумбах. Быстрая речушка с холодной водой прокладывала свой путь от гор, видневшихся вдали, и исчезала между деревьями.

— Просто райский сад, — тихо произнес он и почесал затылок. — Как же они туда попали?

Он повернул усики на место, обозначенное как «Деревня». Гул голосов чуть не оглушил. Люди о чем-то спорили и перебивали друг друга.

— Амон! Амон! Ответь на мой вопрос! — профессор узнал Оливера.

— Давай по старшинству, — перебил его Гюстав.

— Вообще-то я старше тебя, — возмутился Оливер.

— А я по земным годам считаю. Мне было семьдесят два, когда я сюда попал. А тебе только восемнадцать. Значит, я старше, — упрямо сказал Гюстав и крикнул. — Амон, послушай меня!

— Говори, Гюстав, — услышал профессор незнакомый мужской голос, звучащий издали. — Спрашивай.

Гюстав зашептал, удаляясь:

— Пропустите меня. Дайте поближе подойти. Он со мной хочет поговорить…Амон, скажи, как далеко ты дошел?

— Очень далеко. Я шел по прямому пути ровно двадцать пять лет, но не нашел конца. Наша благословенная земля простирается на много-много шагов. Это уже третье мое путешествие. И третья сторона.

— Скажи, а ты бросил свои странствия или снова покинешь нас? — послышался женский голос. Это была Вера.

— Я достаточно сидел на одном месте, поэтому обязательно пойду. Но я устал ходить один. Забываю человеческую речь. На четвертую сторону возьму с собой попутчика.

— Возьми меня! Возьми меня! — закричал Оливер. К нему присоединились еще голоса. Карл Борисович уменьшил громкость и откинулся в кресле.

«Двадцать пять лет. Интересно… Может, у них год по-другому идет? Как день, например? И имя такое: Амон. Сразу египетские пирамиды вспоминаются. Я должен разгадать эту загадку, иначе не смогу спокойно жить».

***

Карл Борисович запер радиоприемник в железном ящике, подмигнул истукану и вышел из кабинета. В коридоре Маша оттирала отпечаток обуви на светлой стене.

— Узнаю, кто это сделал, в узел завяжу, — зло прошептала она и с трудом выпрямилась.

— Здравствуй, Машенька, — поздоровался он и, по привычке, пригладил вихор на затылке. — Как жизнь молодая?

— А, — махнула она рукой и поправила косынку. — Картошку надо копать, а мои отдыхать уехали. Что им на даче не отдыхается? Речка, баня, свежий воздух.

— М-да, молодежи спокойно не живется, — он вспомнил Светлану. — Пойду домой.

— Подожди, а ты-то как? — участливо спросила Мария.

Карл Борисович пожал плечами и невольно покрутил кольцо на безымянном пальце.

— Нормально. Живу потихонечку. Дом — работа, работа — дом.

— А мама твоя как?

Он вдруг осознал, что уже несколько дней не звонил маме и даже не знает, что с ней.

— Все хорошо. Машенька, мне пора, — сказал он на ходу и побежал к лифту.

На улице шел дождь. Мелкие холодные капли неприятно били по лицу. Он запрыгнул в машину, вытер лицо носовым платком и зябко поежился.

«Не люблю осень. Холодно и грязно. Надо выяснить, как Оливер, Гюстав, Вера и остальные попали туда. И где находится это «туда»?» — думал он, петляя между машинами.

Профессор остановил машину возле подъезда, поднялся на третий этаж и позвонил в звонок. Дверь открылась, но на пороге стояла чужая женщина.

— Вы кто? — опешил Карл Борисович и испуганно заглянул через ее плечо. — Что с мамой?

— Ничего, Карлуша, заходи, — услышал он знакомый голос и с облегчением выдохнул. — Просто у меня руки в тесте.

Женщина приветливо улыбнулась и ушла на кухню. Карл Борисович снял ботинки и пошел следом. Мама сидела за столом и лепила пельмени.

— Здравствуй, мамочка, — он поцеловал ее в щеку. — Прости, давно не звонил. Забегался. Как ты?

— Карлушка, ну что же ты такой невоспитанный, — возмутилась она. — Познакомься, это Полина. Поселилась на прошлой неделе, прямо подо мной.

Полина улыбнулась и скромно опустила глаза. Карл Борисович оценивающе посмотрел: на вид ей было лет сорок, густые каштановые волосы с седыми прожилками убраны в хвост, вельветовый брючный костюм свободно сидит на стройной фигуре.

— Здравствуйте, Полина, — он протянул ей руку, которую та легонько пожала. — Как поживаете?

— Спасибо, хорошо, — еле слышно ответила она. — Я пойду. Мне надо ужин готовить.

Она попрощалась и вышла.

— Приятная девушка, — сказала мама и многозначительно посмотрела на Карла Борисовича. — Одинокая, скромная и хозяйственная. Таких в жены берут.

— Зачем ты мне это говоришь? — сказал он и залез в холодильник.

— Просто так… Как дома дела? Что-то Светки давно не видно, — она протянула плоскую тарелку с пельменями и велела. — Убери в морозильник.

Он достал сковороду с голубцами и поставил на плиту.

— Не знаю, как у Светы дела. Наверное, хорошо. Я сделал потрясающее открытие! — оживился он и сел напротив. — В прошлом году я перебрал старый папин радиоприемник. Поменял кое-какие детали, поставил современные датчики, и он начал ловить радиоволны других стран.

— Очень интересно, — сказала мама и кивнула, чтобы он продолжал.

— Я слушал немецкое радио, американское, норвежское и даже австралийское.

— Серьезно? И что же они там вещают?

— Не важно, — махнул он рукой. — Это со словарем надо сидеть, и то — не разберешь. Говорят быстро. Я только немецкий более-менее понимаю. Но это еще не самое главное.

Мама заинтересовано посмотрела на него. Карл Борисович от волнения начал поглаживать затылок.

— К радиоприемнику я собрал усилитель. И он поймал звуки другого мира, — последнюю фразу он сказал шепотом. — Параллельного мира.

— Не поняла, — нахмурилась она.

Он вскочил, выключил шкворчащие голубцы и принялся чесать затылок.

— Я сам не понимаю… Сначала голоса звучали на незнакомом языке. Я даже подумал, что португальский. Потом что-то случилось, и я начал понимать все, что они говорят. Судя по разговорам, эти люди жили в разное время и в разных странах, но теперь они вместе. Мужчине по имени Гюстав уже сто пятьдесят лет, из них он семьдесят два года прожил на Земле. Я не могу понять, где это чудесное место и как они туда попали.

Мама озадачено смотрела на него, затем смахнула остатки муки на пол и решила сменить тему разговора.

— Ты обязательно разберешься, что к чему. Я в тебя верю. Ты мне лучше про Светку расскажи.

Карл Борисович поставил голубцы на стол и вытащил из шкафа две тарелки.

— Что про нее рассказывать. Не готовит, не стирает, в магазин не ходит.

— Ночует дома? — осторожно спросила она.

— Конечно, — опешил он. — Где же ей еще ночевать?

— Чем же она занимается целыми днями?

— Не знаю, — пожал он плечами и закинул в рот кусок голубца. — Фильмы, наверное, смотрит.

Она села и обхватила голову руками.

— Мама, ты чего? — испугался он.

— Это я виновата, — она подняла голову и посмотрела на него влажными глазами. — Прости меня, сынок.

— За что?

— Я хотела, чтобы у тебя была семья. Чтобы ты не остался один, когда я умру. Поэтому настояла на женитьбе. Я ведь с первого взгляда поняла, что она тебе не подходит. Тебе нужна такая, как Полина, — кивнула она в сторону двери. — Спокойная и домашняя.

Карл Борисович махнул рукой и сказал с набитым ртом.