Греческие герои. Рассказы Перси Джексона - Риордан Рик - Страница 20

– Убедись, что он без запаха, – добавила Афродита. – И гипоаллергенный. И поторопись. Сегодня вечером на Олимпе премьера новой пьесы. Я должна быть на высоте.

Тяжело ступая, Психея покинула дворец ради последнего задания.

Тем временем Эрос вновь подслушивал под дверью. Он был слишком слаб, чтобы что-то предпринять, но не мог поверить, каким чудовищным созданием была его мать. Он был обязан помочь Психее. После всего, через что она прошла, желая извиниться перед ним, вернуть его… Каким же он был глупцом. Не стоило и пытаться обмануть мать, надо было открыто потребовать разрешения жениться на смертной царевне. Психея не должна отправляться на это задание в одиночку.

Физических сил у него страшно не хватало, поэтому он отправил в мир смертных свой дух, надеясь каким-то образом связаться с возлюбленной.

Психея брела куда глаза глядят. Вход в Царство Мертвых по GPS не найдешь, знаете ли. Наконец на краю мрачной равнины она вышла к старой полуразрушенной сторожевой башне и решила подняться на нее. Может, ей удастся увидеть что-то полезное с высоты.

Стоя на краю парапета, она вспомнила скалу, откуда ее забрал Зефир. Казалось, это произошло так давно. (И ведь не поспоришь. Аж тридцать или сколько-то там страниц ранее.)

Психея подумала, как будет просто шагнуть в никуда и покончить со страданиями. И потом, тогда она точно попадет в Царство Мертвых, потому что иного пути, скорее всего, нет. Но как же ее еще не рожденное дитя? И она не для того зашла так далеко, чтобы сдаться. К тому же последние полдюжины попыток суицида закончились не очень удачно.

– Не делай этого, – произнес голос у нее под ногами. – Прыжки с башен – это не решение проблем.

Психея отошла от края.

– Здравствуйте? Это… это башня говорит?

– Да, – ответила башня, резонируя, как гигантский камертон. – Я башня.

Что-то в этом голосе казалось знакомым…

Сердце Психеи затрепетало от счастья.

– Эрос? Это ты?

Секундная пауза.

– Нет, – ответил голос, на этот раз фальцетом. – Не знаю никакого Эроса. Просто слушай меня…

Башня прочистила горло (или что у башен вместо горла? Шахта лестницы?) и продолжила уже более низким тембром:

– Отправляйся к Спарте и найди гору Тенар. У подножия горы ты увидишь вулканическую расщелину, что дышит испарениями Царства Мертвых. Путь будет нелегким, но по ней ты сможешь спуститься во владения Аида.

– О… ладно.

– Прежде чем начать спуск, не забудь взять с собой два рисовых пирожка с медом и две драхмы. Рисовые пирожки можешь купить в Спарте, если я правильно помню, на выезде с сорок третьего есть универмаг.

– Э-эм, хорошо. И что мне с этим делать?

– Узнаешь, когда наступит час. Но запомни, не останавливайся, кто бы тебя о чем ни просил, пока не доберешься до Персефоны. Мама приготовит кучу засад.

– Мама?

Новая пауза. Голос опять перешел на фальцет:

– Очевидно, у башен не бывает мам. Я имел в виду твою свекровь, Афродиту.

Психея окончательно уверилась, что это бросивший ее муж пытается ей помочь. Как же она его любила! Даже его фальцет звучал мило. Но она решила ему подыграть.

– Я слушаю, о Великая Башня, что ни капельки не напоминает моего чудесного мужа.

– Ну так вот, – продолжил голос, – как я уже сказал, Афродита будет проверять твою решимость. Она знает, что ты добра и отзывчива, и попытается воспользоваться этим против тебя. Кто бы ни просил у тебя помощи в этом путешествии, не слушай! Не останавливайся!

– Спасибо, Башня. Будь ты моим мужем Эросом, кем ты, разумеется, не являешься, я бы сказала, как сильно тебя люблю и как мне жаль. И да, как твое плечо?

– Жутко болит, – ответила башня. – Но я думаю… – и фальцетом добавила: – У башен нет плеч, глупенькая.

И она замолчала. Психея поцеловала парапет и отправилась в супервеселое путешествие в Царство Мертвых.

Ничего, если я ненадолго отвлекусь?

Многие герои спускались в Царство Мертвых, о некоторых из них я вам еще расскажу. Большинство из них были парнями с мечами и раздутым самомнением. Да что там говорить, я сам путешествовал по Царству Мертвых с мечом и раздутым самомнением.

Но Психее удалось это сделать при помощи всего лишь двух рисовых пирожков и пары драхм. Причем она была на седьмом месяце беременности.

Респект.

Во время спуска по узкому выступу вулканической расщелины ей встретился хромой на осле.

(Не смотрите на меня. Именно так говорится в легендах: хромой на осле. Хромой, то есть калека, верхом на осле, в смысле животном, ничего сверх этого.)

В общем, Психея подумала, что странно видеть в вулканической расщелине инвалида на осле. А тот обратился к ней:

– Эй, девушка! Ты кажешься доброй и отзывчивой. Мой осел тут ступил… в смысле, уронил часть тростника из поклажи. Ты не могла бы помочь мне его собрать?

Полагаю, Афродита проверяла Психею, отвлечется ли она на помощь этому мужику или нет. Или пыталась рассмешить ее, чтобы она сорвалась в пропасть.

Но Психея никак не отреагировала. Она помнила наставления Эроса и молча продолжила спуск.

Хромой на осле растворился в воздухе, точно мираж, что стало для Психеи и всех родителей, читающих эту книгу, огромным облегчением, потому что мораль этой истории начала вызывать сомнения.

Но продолжим…

Психея достигла дна расщелины и побрела по темным голым землям Царства Мертвых, пока не вышла к реке Стикс – мрачной черной ленте, окутанной ледяным туманом.

На берегу лодочник Харон рассаживал на своем пароме души мертвых. Он покосился на Психею.

– Живая, а? Прости, дорогая. Твоя переправа будет стоить мне кучу бюрократических проволочек.

– У меня есть монета, – Психея показала ему одну из драхм.

– Хм. – Харону нравились сверкающие монеты. Мертвые обычно хранили монеты под языками, и к тому моменту, когда они оказывались у Харона, успевали заржаветь и были все в вонючей слюне. – Тогда ладно. Но мы оставим эту маленькую поездку между нами, идет?

Когда паром был на середине реки, Психея сглупила – она выглянула через край. Из глубин вод к поверхности всплыл какой-то старик и замахал руками.

– Помоги мне! – закричал он. – Я не умею плавать!

Доброе сердце Психеи призывало втянуть его на борт, но девушка сообразила, что это была еще одна проверка.

«Думай только о конечной цели, – сказала она себе. – Я нужна Эросу».

Старик издал несколько булькающих звуков и исчез в потоке, куда ему и была дорога. Будет знать, как плавать в Стиксе без надувных нарукавников.

На противоположном берегу реки в угрюмом полумраке проступили черные стены Эреба. Психея сошла с парома и заметила рядом старуху, ткущую гобелен.

Слишком странно, подумала Психея. Наверняка еще одно испытание.

– О, дорогуша, – обратилась к ней женщина, – подсоби немножко. Мои пальцы распухли. Глаза устали. Ты ведь можешь уделить пару минуточек старой леди?

У Психеи разрывалось сердце, голос этой женщины напомнил ей мамин, но она не остановилась.

– Ну и ладно! – крикнула ей вслед старуха. – И пожалуйста!

И исчезла в клубах дыма.

Наконец Психея добралась до железных ворот в Царство Мертвых, где души мертвых разделялись на потоки и запускались внутрь, как машины на платной автомагистрали. На середине прохода стоял домашний питомец Аида, трехголовый чудовищный ротвейлер по кличке Цербер.

Цербер зарычал и гавкнул на Психею, зная, что она человек и сойдет на ужин.

«Ужин», – подумала Психея. В детстве, еще во дворце родителей, она постоянно таскала со стола объедки для собак. Те ее за это обожали.

– Привет, малыш, – сказала она, стараясь не выдать страха. – Хочешь вкусняшку?

Все три головы Цербера склонились набок. Ему нравились вкусняшки.

Психея бросила ему рисовый пирожок. Пока три головы дрались за него, она проскользнула за ворота.

Какое-то время ушло на то, чтобы преодолеть поля асфоделей – со всеми этими болтающими тенями мертвых, фуриями и зомби-патрульными, – но в конце концов Психея оказалась во дворце Аида. Персефону она нашла в саду, где та пила чай в беседке в тени голых серебряных деревьев.