Адской игры, грешник! Том 1 (СИ) - Кельт Владимир - Страница 52

— Пожалуй, ты прав, — согласился я, поднимаясь и потирая ушибленное колено. Ульрих кастовал очередную молнию и смотрел на меня с насмешкой, с превосходством. Козел.

Тем временем рыцари продолжали резать и колоть Толстяка, но выглядело так, будто муравьи атакуют свинью зубочистками. Кажется, чтобы вынести эту махину, Стальные Клыки потратят несколько дней, если только не найдут слабое место. У каждой твари есть слабое место! Что это может быть? Сердце под складками жира? Глотка? Маленькая лысая голова, которую нужно отсечь одним четким мощным ударом?

— ЕДААААА!!! Я ГОЛОДЕН!!! — заорал монстр.

Нестерпимый вопль пронесся по залу, усиливаемый многократным эхо. Голову словно сковало металлическим обручем, в ушах звенело, а ноги и руки онемели. Я понял, что не могу пошевелиться. Рыцари тоже застыли в нелепых позах, кто-то замахивался мечом, кто-то как раз тыкал лезвием в бледно-серое желейное пузо Толстяка.

Наступила пугающая тишина.

Наложен эффект «Тишина на скотобойне»! Ваша подвижность ограничена.

Срок действия 0:30, 0:29, 0:28…

Что?! Какая еще скотобойня?!

По телу Толстяка прошла дрожь, а в следующую секунду его глаза вспыхнули алым. Рот неестественно широко раскрылся, растянулся, превращаясь в пасть с двумя рядами клыков. Из складок жира, оттуда, где должен быть пупок, взметнулось склизкое щупальце и впилось рыцарю в спину. Тот протяжно всхлипнул и затих. Буквально пять секунд — и от рыцаря остались лишь доспехи. Монстр выпил его досуха!

Неуклюже повернувшись, Толстяк схватил одного из жестянок. Сопротивляться рыцарь не мог, только орал что-то про Ад и последнюю жизнь.

— ЕДАААА!!! — утробно рассмеялся Толстяк и разорвал рыцаря пополам.

Кровь хлынула на бледное пузо монстра, но это его лишь раззадорило, щупальце с удовольствием всосало алую влагу. Он поднял над собою две половинки рыцаря, с верхней части свисал голый позвоночник, а ноги бедолаги все еще дрыгались. Клац! Мощные челюсти впились в железо, рванули его, будто жесткую кожицу на куриной ножке, и сомкнулись на мясе. Клац! Клац! Вот и нет рыцаря.

— Твою ж мать… — обронил я. Дернулся, но не смог сделать и шагу.

Срок действия «Тишины на скотобойне» 0:18, 0:17…

— ААААГР!

Толстяк махнул мясистой рукой и сшиб стоящих рядом рыцарей, те разлетелись, словно кегли. Монстр подобрал одного и отправил в рот. Заскрипел пережевываемый металл, захрустели кости. Каким-то неведомым образом Олафу удалось снять дебафф. Он ловко отскочил в сторону и метнул в монстра подобранный с земли меч. Клинок вошел в пузо по самую гарду, чуть выше жировой складки. Из раны потекла густая черная кровь.

— Ульрих! Бей его огнем! — не своим голосом заорал Олаф.

— АААГРРР!

Монстр замахнулся, растопырил пятерню, пытаясь поймать Олафа. Но тот снова отскочил, и толкнул замершего, как статуя, соратника прямо монстру в руки.

Клац! Клац! Вот и нет еще одного железяки.

Срок действия «Тишины на скотобойне» 0:7, 0:6…

Ну же, давай! Давай!

На таймере вспыхнули ноли, и я снова почувствовал тело. Как раз вовремя, потому что чудовище грузно шагало в мою сторону. Я побежал.

— ЕДАААА! — дохнуло мне смрадом в спину.

Я прибавил скорости, набрал разгону и прыгнул на островок в лавовом озере. Поскользнулся, едва смог удержать равновесие, чтобы не плюхнуться в лаву. Толстяк недовольно взревел, и видимо решив, что потом сожрет прыткую добычу, тяжело шагнул обратно к рыцарям. Сбил с ног двоих атакующих, схватил одного из них и отправил в клыкастую пасть.

Молния, которую сотворил ученик Ульриха, ударила монстра прямо в сердце. Ничего. Тем временем Ульрих скастовал громадный фаербол. Глаза мага светились красным, в воздух перед ним клубилось пламя.

— Сата люмен инфернатум!

На бешенной скорости фаербол пролетел над головами рыцарей и угодил Толстяку в грудь. Монстр вздрогнул, как от пощечины, фаербол отскочил от его тела и рассыпался на лоскуты пламени.

— АААГРРРР!!! — зло рыкнул Толстяк.

От полного злобы рыка заложило уши. Монстр ускорился: движения сделались резкими, четкими. Атакующие с воплями бросились в рассыпную, но никому не суждено было уйти. Толстяк хватал убегающих и рвал на части, отправляя в пасть. Бил наотмашь громадными кулаками, и рыцари разлетались в стороны, будто оловянные солдатики. Вот один из них плюхнулся в лавовое озеро прямо рядом с моим островком. Его доспех вспыхнул, рыцарь медленно шел ко дну. На миг мы встретились взглядами, и когда лава почти поглотила жертву, рыцарь удержал над поверхностью руку и показал большой палец. Мол, все окей. Ну да, у него теперь все окей. Уж лучше быстро расплавиться в лаве, чем медленно перевариваться в желудке чудовища.

В зале творилась настоящая бойня, пир монстра. Кроме Олафа из отряда уцелело всего двое — Зигфрид и его товарищ, с которым они стояли спиной к спине и отбивались. Ульрих пытался сбежать — карабкался по крутому склону обратно в тоннель, но выходило паршиво, и маг едва продвинулся на метр. От его ученика осталась лишь окровавленная мантия.

Я поискал взглядом Кима. Жив! Кореец спрятался за большим валуном; съежился в два раза и что-то шептал. Наверное, молится своему Солу.

А теперь о наболевшем: Зигфрид уцелел, и у него моя сумка.

Что ж, сейчас или никогда!

Я набрал разгону и перепрыгнул лаву. Что было сил, побежал к рыцарям. Пригнулся, когда монстр попытался меня поймать — толстые пальцы лишь черканули по моему плащу.

— ААААГРРР!!! — громыхнул монстр.

Не догнав меня, Толстяк схватил Зигфрида. Поднял над собой и раззявил неестественно огромную для такой маленькой головы пасть. Нет! Нет! Нет! Можешь сожрать Зигрфрида, только умоляю: выплюни сумку!

Я подобрался. Кинулся к Толстяку и, полагаясь на прокачанную ловкость, — прыгнул. Прежде чем Зигфрид отправился в адскую пасть, я в неимоверно выпендрежом и пафосном прыжке успел сдернуть с его пояса сумку. Упав, я вписался в насыпь угля и покатился по склону. Ладно, сегодня к полетам мне не привыкать. Но тут левую ногу пронзила нестерпимая боль. Не выдержав, я заорал.

— А-а-а-а! Твою ж! А-а-а-а!

Лава, что стекала густым водопадом из тоннеля, попала мне на ногу. Как же больно! Штанину и голенище сапога прожгло. Прожгло мышцу, прожгло кость. Моя нога буквально расплавилась! Сил подняться или хотя бы отползти в сторону у меня не осталось. Штанина вспыхнула, огонь жадно облизывал ногу и подбирался выше.

Кто-то подхватил меня и потащи в сторону, прочь от лавового водопада. Сквозь агонию я не сразу понял, что это Ким.

— Держись, Леха. Держись!

— Сумка… там сумка…

Ким неимоверно быстро метнулся обратно к лаве, подобрал сумку. А мне показалось, будто прошла полная боли и нестерпимого жара вечность. Ощущать вонь собственного горелого мяса — то еще удовольствие. Ким протянул сумку с истлевшим ремешком. Хорошо, что остальное не сгорело, иначе…

Я шарил рукой в сумке, но свитка там не находил. На лбу выступил холодный пот, сердце громко стучало и билось камнем где-то в глотке. Неужели я сдернул не ту сумку?!

Фух… Вот оно.

Дрожащей рукой я вытянул свиток и принялся бормотать заклинание.

— Леха!!! — заорал Ульрих.

Маг бежал к нам со всех ног, путаясь в мантии, а позади грузно ступал Толстяк. Вот-вот нагонит.

— Леха! Свиток может перенести троих! Прошу, забери меня! — взмолился Ульрих. — Забери! Я все сделаю, что скажешь! Все!

Я прикрыл глаза, заколебался. Ногу пекло, боль отдавалась глухими ударами в висках.

— Прости, Ульрих. Ничего личного, только бизнес, — ответил я его же фразой и сломал печать на свитке.

Глава 23. Харон. Ошибки прошлого

Окрестности Флоренции. 1348 год.

Когда мы нашли вход в дьяволово логово, солнце уже клонилось к горизонту. Жаркие летние дни оказались слишком скоротечны, и время предало нас. Кровавый закат разлился по округе, совсем скоро наступят сумерки, а за ними на почерневшее поле опуститься Тьма — верный союзник нечисти.