Звезданутые (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 42

Герман уже прошел тот зал с грибницами. Вот там сопротивление было, но недолго. Обрадованный возможностью выместить свой страх, Герман сходу устроил мясорубку. Стало не так страшно — ненадолго. Теперь он был не один — по сторонам стояли незнакомцы. Множество мертвых незнакомцев вдоль стен коридора, по которому он шел. Они не нападали, не пытались его остановить, но провожали его мертвыми глазами. «Скоро ты встанешь рядом с нами», — шептали голоса у Германа в голове. Совсем скоро. Ты будешь хорошо смотреться в нашем строю.

Герман уже не был уверен, что ему только кажется. Слишком запутался. Он уже забыл, почему ему нужно вниз, он не слышал больше голосов «хороших» галлюцинаций. Собственно, он вообще не был уверен, что еще идет, а не наблюдает предсмертный бред.

Почетный караул покойников закончился очередным залом, в глубине которого находилось нечто. Лежнев не видел подробностей, скорее чувствовал. Там, впереди, была сама смерть, голодная, алчная. И она ждала. Мертвецы за спиной торжествующе хохотали. Из тьмы в конце зала к нему уже ринулись… кто? Муравьи? Тени? Герман не мог определить. Лежнев взмахнул мечом раз, другой. Тело не слушалось — Герман управлял им как будто опосредовано. Как персонажем в компьютерной игрушке или марионеткой на веревочках. Тени не кончались. В какой-то момент они просто погребли его под собой, так что он не мог ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Голоса мертвых в голове торжествующе взвыли. Он понял, что пришел к финалу своего пути. Закономерному финалу. Сейчас его принесут в жертву этой твари и его пустая оболочка пополнит сонм призраков, вечно ожидающих новую жертву…

— Хрен вам, мрази! — заорал вдруг Лежнев.

Левая рука нащупала обрез. Прицелиться… да даже просто повернуть его в нужную сторону было невозможно. Да и не нужно. Он просто нажал на спусковой крючок и пучок картечи вырвался из стволов. Тени никуда не делись. Слишком много, одним выстрелом от них не избавишься. Но это и не нужно. Герману удалось встать. За время сражения он пересек зал почти полностью, и теперь видел нависающую над ним жуткую морду существа, которому должен был достаться.

— Хочешь меня, тварь? Ну так я иду! — хрипло рассмеялся парень.

Несколько шагов, и вот он перед самой мордой. Герман достал патроны из импровизированного патронташа на поясе, переломил ружье.

Не успел. Мерзкое темное божество не стало дожидаться прислужников. Пасть раскрылась, и его поглотила темная ненасытная утроба. Тьма и давление со всех сторон. Даже в голове. Голоса, которые до сих пор хоть как-то можно было игнорировать, теперь заполнили собой все сознание. «Умри!» — кричали они. — «Я поглотила тебя. Ты уже мертв. Твое тело изношено. Сдайся. Ты ведь так устал. Тебя ждет покой и забвение. Просто перестань дышать».

Каждое слово, каждый звук пытался погасить сознание. Выбить его из измученного тела. Герман уже и сам не понимал, почему продолжает сопротивляться. Каждый вдох сопровождается дикой болью — зачем он себя так мучает?

— Хрен тебе по всей морде, — прошептал парень. — Не хочу я покоя.

Вслепую, двигая правую руку буквально по миллиметру он нащупал обрез. Надо же, не отпустил. И пальцы правой до сих пор сжимают патроны. Сколько времени ушло на то, чтобы запихнуть пластиковые цилиндрики в ствол Герман не знал. Он вообще уже ничего не чувствовал. Только боль, удушье, и крики инфернальных голосов в голове. Наконец обрез заряжен. Выстрел. Давление на секунду усилилось многократно. Что-то захрустело. Да не что-то. Кости захрустели. Те, что еще не были сломаны. Боли Герман не почувствовал. Давление, усилившись на несколько секунд, чуть ослабло. А вот крики в голове только усилились, только теперь никаких уговоров. «Умри! Умри! Умри!» с четкостью метронома стучало в голове.

«Сами сдохните, твари!» — подумал Герман. Он очень удивлялся, что продолжает как-то функционировать. Судя по ощущениям, тело как будто побывало в дробилке, и теперь представляет собой смесь из костяного крошева и рваного мяса. «Но вы, суки, тоже сдохнете», мстительно улыбался Герман. Изо рта на подбородок текло что-то теплое, дышать он уже и не пытался. Сознание затягивала темная пелена. Он сам не помнил, как очередные два патрона оказались заряжены. Последнее усилие, выстрел. Новый крик-стон в голове, новый спазм снаружи. «Все, больше не могу», — промелькнуло в затухающем сознании. А потом вдруг давление исчезло, как и голоса. Он висел в темноте, не чувствуя боли, ничего не видя и не слыша. Шевелиться было будто бы нечем. Собственно, он и не хотел. Он даже думать не мог, и не был уверен, что все еще остается в сознании.

«Да ведь я уже сдох, похоже», — проползла по краю сознания вялая мысль. — «Это вот так всегда теперь будет?» И как ответ на вялое любопытство, его снова затрясло. Короткое чувство падения сменилось ударом, а еще через пару секунд появился свет.

— Кажись выбрался, Беовульф гребаный, — попытался сказать Герман, но не был уверен, что у него получилось.

Еще через пару секунд забрало скафандра кто-то очистил, и Лежнев увидел над собой тревожное синее лицо Тианы с глазами щелочками.

— Хреново выглядишь, — попытался сказать Герман, но не смог.

Первое, что почувствовал Лежнев, очнувшись, было изумление. Как это он еще жив после такого? Да и чувствует себя вполне сносно. То есть все болит, но боль вполне терпимая. «Дышу, думаю, все болит. Точно жив», — подумал Герман, и попытался открыть глаза. Удивительно, но это удалось без труда. Выяснилось, что он лежит на чем-то мягком, над головой стекло, по которому неспешно ползут зеленые буквы. И их даже можно прочитать! Подробностей Герман не понял, там были какие-то специфические термины, но то, что зеленых строчек в списке было больше чем желтых, а красные отсутствуют совсем, успокоило.

Захотелось пошевелиться, и Лежнев не стал себе в этом отказывать. Получилось, причем больно было не слишком сильно. Строчки по стеклу над головой побежали активнее, и через несколько секунд над стеклом появилось Тиана. Разведчица почему-то была в скафандре, но без шлема. Выглядела девушка так, будто пила не переставая несколько месяцев, после чего резко завязала. Синюшное, опухшее лицо, мешки под глазами, цвет лица нежно-голубой.

«Да ведь у нее только одна медкапсула!» — сообразил Герман, и завозился активнее, пытаясь понять, как из медкапсулы выбраться. Тиана что-то говорила, но он не слышал. Потом голос появился — видимо она подключилась к динамикам капсулы:

— Лежи спокойно, курс лечения еще не закончился!

— Ты на себя посмотри! — возмутился Герман. — Краше в гроб кладут! Давай, выпускай меня отсюда, потом долечусь!

— Кто бы говорил! — возмутилась девушка. — Тебя пришлось практически выращивать заново! Вы, технофанатики удивительно живучие существа! Кроме мозга у тебя неповрежденными только тестикулы остались!

Герман тут же сообразил, что он, вообще-то голый лежит. Вроде и поздно стесняться, но не получалось.

— Выпускай меня отсюда немедленно! Как бы там ни было, я уже не помираю, а вот насчет тебя не уверен.

— Вообще-то Герман прав, — раздался голос Кусто. — Ты сейчас можешь двигаться только потому, что скафандр поддерживает твою жизнедеятельность, и с каждой минутой состояние только ухудшается. По моим прогнозам, твое лечение займет десять часов, если ты ляжешь в капсулу сейчас, а если через пять часов, когда закончится курс лечения Германа, на твое восстановление уйдет уже тридцать пять часов. Гораздо рациональнее поступить так, как предлагает Герман.

— Вот, прислушайся к голосу разума! — поддержал ликса Лежнев.

Тиана, видимо, действительно прислушалась, потому что стекло капсулы отъехало в сторону. Герман поспешно вылез. Так и тянуло прикрыться, но парень понимал, как нелепо это будет выглядеть, поэтому постарался изобразить невозмутимость. Получилось плохо. Казалось, что Тиана только на него и смотрит. Вылез, схватил одежду, которую услужливо предложил Кусто, в открытой нише. Даже юбку повторил, спасибо ему! Пока одевался, Тиана уже забралась в капсулу — ее собственная нагота явно не смущала.