Звезданутые (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 36

Почему о такой активности симбионта ничего не сказано в инструкции? Ну конечно же, это ведь шаблон на случай критических повреждений или смерти симбионта! Тогда он точно не попытается защищаться! Теперь крепления. Первое, второе, третье. Симбионт продолжает сопротивляться. Пытается выбрасывать новые крючки, зацепиться за кость. «Да когда ж ты сдохнешь?! Я ведь пережала артерию! Тебе тоже нужен кислород!» Тиана обернула симбионта в еще один слой изолирующей пленки. Предыдущий он уже прорвал. Так, теперь отцепить от позвоночника чужие нервы. Слишком резкое движение зрачка, вспышка боли. Хорошо, что двигательная активность отключена полностью, включая дыхание! Кислород в кровь доставляет автоматика капсулы. Если бы не это, Тиана бы сейчас дернулась и умерла. Или необратимо повредила бы мозг.

Останавливаться нельзя. Не обращая внимания на боль, девушка продолжила — только постаралась быть аккуратнее. Еще четыре вспышки боли — на этот раз гораздо более слабых. А теперь извлечь симбионта. Быстрее. Сразу в утилизатор. С мстительным удовольствием Тиана проследила, как огонек утилизатора сменился с красного на зеленый. Все, от этой мерзкой штуки остался только невесомый пепел. Оставшуюся часть операции Тиана проводила очень тщательно. Не хотелось упустить что-нибудь важное. Диагност на мониторе показывает, что все в пределах нормы. Она нигде не напортачила. С мозгом тоже вроде бы все в порядке — раз уж она по-прежнему может думать и завершает операцию. Осталось только убедиться, что она не нарушила никаких связей с телом.

Тиана приладила на место кусочек кожи, закрывающий «лючок», и запустила одновременно регенерацию и выведение блокатора двигательной активности. Десять минут мучительного ожидания. Крышка капсулы открывается, и девушка легко из нее выбирается. Все получилось! Только теперь Тиана сообразила взглянуть на время. Три часа. Операция заняла всего три часа, вместо суток. По спине у девушки пробежали мурашки размером с тех муравьев, которых так браво крошил Герман. А ей казалось, что она наоборот сражалась с проклятым симбионтом гораздо дольше, чем рассчитывала. Да, основные этапы пришлось проводить буквально с дикой скоростью…

— По краю прошла. Перекрыла норматив медицинской сестры в два раза. Если вернусь — смогу претендовать на аналогичную должность и забыть о свободной разведке.

Девушка представила себе, что придется расстаться с космосом, с Кусто… Нет уж. Быть медицинским работником, конечно, гораздо почетнее, чем свободным разведчиком, но ей что-то не хочется.

Герман Лежнев, психонафт

Очнулся Герман самостоятельно, судя по часам скафандра спустя шесть часов после того, как окончательно вырубился. Все тело болело нещадно. Благодаря поддержке медицинской системы трещины в ребрах и руке уже немного зажили, последствия ушибов внутренних органов тоже смягчены. Но до полностью здорового состояния Герману было далеко, хотя бы потому, что скафандр изо всех сил сигнализировал о повышенной температуре тела, но сделать с этим ничего не мог. Жаропонижающее не сильно-то помогало, а антибиотиков, как понял парень, в медицинском модуле скафандра предусмотрено не было. А еще, несмотря на жар, сильно хотелось есть. Даже, скорее, жрать.

Поскольку его до сих пор так никто и не побеспокоил, Герман решил, что может себе позволить ненадолго лишиться защиты скафандра, и разобраться с самой насущной проблемой. И это вовсе не голод и не жар. Голод — всего лишь вторая по насущности проблема. Заодно ощупал пострадавшую от кислоты голову, о чем сильно пожалел — боль вспыхнула несмотря на коктейль из анальгетиков плавающий в крови. Решив так больше не экспериментировать, Герман совершил то, ради чего изначально снимал скафандр и поспешно оделся. Потом, правда, пришлось отойти на несколько десятков метров вглубь коридорчика, в котором оказался, но и там никаких опасностей не нашлось, поэтому Герман снова снял шлем и достал из-под скафандра все, что осталось от его некогда шикарно скомпонованного туристического рюкзака. Первым делом зарядил, наконец, обрез, а потом занялся инвентаризацией прочего сохранившегося имущества.

— Так, плоскогубцы, котелок, огниво, горючее… о, иголки с нитками! Офигеть, как сейчас мне все это нужно и полезно!

Из еды сохранилось аж два пакета лапши быстрого приготовления.

— И где она была, когда я мучился с пловом? — озадачено крутил Герман в руках ярко-красные пакетики с обозначением в виде трех острых перчиков. — И, главное, где мне теперь воды взять, чтобы это запарить?

Воду удалось добыть из скафандра — он потихоньку конденсировал ее из окружающей атмосферы и с самого Германа. Сухого горючего сохранилось много — после экспериментов с конвертором-то! В общем, завтрак получился просто божественным. Лежнев мысленно похвалил себя за то, что когда отправлялся на поиски Тианы слишком поторопился, и схватил рюкзак как есть, не пытаясь выкинуть лишнее. А ведь жалел потом, что котелок только место занимает — в чем бы теперь бич-пакет заваривал? Герман с большим трудом удержался от соблазна сожрать все запасы сразу.

— Итак, какие у нас планы, — бодро начал Герман, закрыв шлем, а то что-то за время еды ему поплохело. — А планов никаких. До пятницы я совершенно свободен!

Если вдуматься, положение было аховое, и парень это прекрасно сознавал. То, что он уже не на той каменюке, с которой спасал разведчицу, Герман понял еще во время бегства от насекомых. Видно, тот листик там не просто так зеленел. Очевидно, нынешняя локация находится достаточно далеко. Скорее даже очень далеко, иначе Кусто бы не пропал со связи.

— Если быть реалистом, то с Кусто и Тианой мы попрощались.

Сомнительно, что они смогут его найти. А может, Тиана и не захочет. Сдался он ей! Уж наверно сообразит, что проще вернуться за источником информации на Землю, чем искать несговорчивого пассажира в неведомых далях и вытаскивать его из неведомой задницы.

— Нет, я, конечно, надеюсь, — пробормотал Герман. — Но исходить надо из того, что я здесь надолго робинзонить остался. Так что первым делом пытаемся разобраться, что это вообще за место и ищем пропитание. Точнее даже наоборот. Сначала пропитание. Если я не хочу пойти по стопам Кобейна. Благо у меня обрез вместо ружья. Удобнее.

Сохранять бодрое присутствие духа было тяжеловато, но Герман рассудил здраво: впасть в отчаяние никогда не поздно. А пока вокруг куча интересного — он же, в конце концов, первый человек, контактирующий с расой насекомых! И плевать, что никто не узнает. Хотя без напарника стремно.

Для начала Герман решил разведать, что там дальше в конце извилистого коридорчика. На нечто часто используемое проход не был похож. Пыльно, следов лап нет. Да и узкий он какой-то. Герман даже не был уверен, что нормальных размеров муравей сможет здесь протиснуться.

Ход оказался длинным. Герман полз, полз, иногда останавливаясь, ненадолго, чтобы отдохнуть. Ответвления встречались, но совсем узкие. Вели они в такие же коридоры, как и тот, из которого в «кишку» попал парень. «В случае чего в этих местах можно будет пройти», — думал Герман. — «Немного поработать мечом не проблема. Если окажется, что по этой кишке никакая тварь кроме меня не ползает — вообще здесь жить останусь!»

Следующие несколько часов Лежнев потратил на исследование кишки. Точнее, поисков ее начала. Герман все время выбирал главный ствол, только оставляя пометки на будущее — чтобы не заблудиться. Главный ствол — это, понятно, так Герман решил. Вообще-то никакой разницы с ответвлениями не было, разве что стоило повернуть в оно из таких, небольшой уклон из отрицательного становился очень даже положительным. То есть вверх. А «главный», как обозвал его Герман, ствол, шел именно вниз. Причем шел уже часов двенадцать, и все никак не заканчивался. По данным скафандра Герман за это время собрал коленями пыль с пяти километров тоннелей. Когда мысль плюнуть и выбраться наружу через одно из ответвлений стала уже совсем привлекательной, Герман, наконец, нашел начало прохода. В инфракрасной подсветке скафандра было видно очень просторное, темное помещение, в котором росла и возделывалась плантация грибов. По крайней мере так для себя определил Герман эти растения. Судя по показаниям скафандра было здесь еще теплее, влажнее, и насыщеннее кислородом, чем в остальной части корабля.