Пересекающий время - Крапп Раиса - Страница 12

- Откуда ты здесь взялась? - спросил Андрей.

Она, видно, тоже побывала под ливнем: мокрое платье облепило плечи и ноги, и девчонка дрожала толи от страха, толи от холода, а, скорее всего, от того и другого.

- Иди к огню. Да не бойся, обсушись иди.

Андрей протянул руку - она отпрянула, глаза плеснули таким отчаянием, что Андрею стало не по себе.

- Вот дуреха, - покачал он головой, и от этого движения девчонка вместе со стеной вдруг поплыла куда-то в сторону, земляной пол избушки накренился и мягко толкнул в ноги. Андрей потер лоб ладонью, устало сказал:

- Ну, как хочешь.

Он подошел к огню, поворошил хворост, подбросил веток потолще.

"Ничего, - подумал он, - скоро в избушке тепло станет, отогреется".

Из стен во множестве торчали деревянные колышки - хозяйка развешивала на них пучки трав. Андрей растянул на них рубаху и плащ. Тут же, у стены, было навалено сено, - наверно, у ведуньи была коза или корова. Андрей бросил поверх куртку, устало вытянулся, заложил руки за голову. Подумал об утренней встрече с Лиентой, об испуганной девчонке, что жалась в углу, о дурманящем запахе сухих трав, который будил в памяти что-то приятное, но что именно, он уже не успел вспомнить - мысли поплыли, спутались, пропал и лес, и гроза, и девчонка...

* * *

Разбудил Андрея шорох. Он чуть приоткрыл глаза - очаг прогорел, головешки подернулись серой пеленой, но под ней еще дышали оранжевые угли. Видимо, это и заставило девушку выбраться из своего символического убежища. Сквозь ресницы Андрею было видно, как она на цыпочках прокралась к очагу, осторожно, боясь нашуметь, положила на угли несколько сухих тонких веточек, подула. Хворост занялся пламенем не сразу, трещал - и всякий раз девушка испуганно взглядывала на человека, что лежал по другую сторону очага. Впрочем, у него был вид крепко и безмятежно спящего, и девушка успокаивалась.

Наконец, вспыхнул язычок пламени, заплясал по сушняку. Девушка накрыла огонек толстыми сучьями и, поколебавшись, не ушла от тепла, засмотрелась на игру пламени.

Теперь Андрей мог рассмотреть ее. Глубокие голубые тени залегли под глазами; длинные ресницы, каждое мгновение готовые испуганно вспорхнуть, чуть вздрагивают при каждом ударе грома. Какое изможденное лицо. Оно кажется еще более изнуренным и худым из-за распущенных длинных волос. Цвет их был русым или пепельным, часто встречающимся у эритянок, но сейчас они падали бесцветными, тусклыми, грязными сосульками. Уголки губ скорбно опущены. Здесь не живет больше радость, даже на лица детей легла печать безысходного горя... Лоб у нее красивый - высокий и чистый. А глаза не черные, они голубые, темно голубые, цвета прозрачного аквамарина и совсем-совсем больные. И румянец вон какой, и лихорадит до сих пор - наверняка жар. Девушка вдруг быстро прижала ладонь ко рту, заглушая кашель. Нехорошо она кашляла, надо было что-то с ней делать.

- Не бойся ты меня, - не открывая глаз, сказал Андрей.

Она отшатнулась назад. В следующий миг вскочила, как подхваченная порывом ветра, метнулась к двери.

- Остановись! - приподнялся Андрей. - Не бойся!

Но девушка всем телом ударилась о дверь, распахнула ее, исчезла за ливневой завесой.

- Ах, черт! - выругался Андрей, выскакивая под дождь.

Гроза ослабевала, но огненные росчерки еще полосовали низкое небо. В голубой вспышке Андрей увидел девчонку. Она неслась вниз по осыпи. В несколько прыжков Андрей настиг ее, схватил за руку.

- Стой! Разобьешься, сумасшедшая!

Слабо вскрикнув, девушка вырвалась, метнулась в сторону. Андрей снова догнал ее, не удержался на крутой, ползущей из-под ног осыпи, упал вместе с ней, покатился вниз.

Девушка сопротивлялась с такой яростью и ожесточением, которую никак нельзя было предположить в столь хрупком создании. Молча она билась в руках Андрея, царапалась, кусалась. Он боялся не рассчитать свою силу и поэтому никак не мог удержать ее руки, наконец, ему это удалось.

- Успокойся же!

Вода потоком лилась по ее лицу, мешалась со слезами. Девушка продолжала молча рваться. Андрей чуть сдавил тонкие запястья, и она со стоном опустилась на камни.

- Не враг я... - раскат грома заглушил его слова. - Не бойся, слышишь? Вставай.

Он наклонился, чтобы помочь ей, и тотчас девушка рывком освободила руки, и сильный удар по глазам ослепил Андрея. Он невольно отшатнулся, но в следующее мгновение метнулся за девчонкой, вскинул ее на руки. Она забилась, но злой, как сто чертей, Андрей больше не церемонился. Пока он карабкался по осыпи, которая теперь стала какой-то жидкой и расползалась под ногами, она не проронила ни слова, только хрипло, прерывисто дышала. Потом ее снова начал бить кашель, и Андрей ощутил, как судорожно и беспомощно содрогается в его руках этот ребенок. В сердце толкнулась острая жалость, и в ней без следа растворилась злость.

В хижине, едва он разжал руки, пленница его отпрянула к стене, уставилась потемневшими глазищами, ловила каждое движение. Андрей усмехнулся. И тогда губы ее дрогнули в презрительной, брезгливой гримасе.

- Проклятый юкки! - вытолкнула она сквозь зубы. - Ненавижу!

- Ну, слава милосердному Тау, - усмехнулся Андрей. - Я уж думал - ты немая. Я не наемник. Это чужое.

Он кивнул в угол, где поблескивало оружие.

- Врешь! - с ненавистью крикнула ему в лицо девушка и задохнулась криком, зашлась в хриплом, лающем кашле.

Она задыхалась, со всхлипом втягивала в себя воздух, тонкая шейка судорожно напрягалась, сухой кашель раздирал грудь, и покрытое испариной лицо искажалось от боли. Наконец, приступ прошел. Она обессилено оперлась о стену, тяжело подняла глаза на Андрея. Несколько секунд он держал этот свинцовый, ненавидящий взгляд. Потом вздохнул, отвернулся.

- Не юкки я, правда. Будь я наемником, стал бы я эти "кошки-мышки" устраивать.

Андрей посмотрел на девушку и встретил тот же ненавидящий взгляд.

"Уговаривать бесполезно. Слова просто не доходят до ее сознания". Он потер лицо руками - оно показалось одеревеневшим, чужим.

- Ну, что мне с тобой делать? - проговорил Андрей и шагнул к ней.

Девушка отпрянула, прижалась спиной к стене, напряглась, как натянутая струнка.