В глубине Великого Кристалла-2 - Крапивин Владислав Петрович - Страница 25

Рубашка на плече была порвана. Болел ушибленный локоть. К тому же на краю пустыря я влетел в крапиву, а она, подлая, в здешнем сказочном лунном мире жалилась в точности как у нас дома.

Я сказал об этом Валерке. Он весело заметил, что если это самая большая неприятность, то жить можно. И добавил:

- Зато мы почти пришли.

12

Их дом прилепился к развалинам громадного здания, похожего на храм. В светлом небе чернели разрушенные арки и обломки колонн, а домик прятался в тени. Он был сложен из камней, взятых здесь же, на развалинах, и почти сливался со стеной храма. Только два полукруглых окошка светились, как два больших глаза.

"Небогато для Светлого Рыцаря и Спасителя Города", - подумал я.

Валерка особым образом постучал в сбитую из грубых досок дверь: раз, три раза, потом еще три...

Что-то лязгнуло, дверь, помедлив, со стоном отошла внутрь. Я увидел Братика. Он стоял у порога и держал в опущенной руке тяжелый взведенный самострел. С мягким упреком Братик взглянул на Валерку:

- Что вы так долго? Я жду, жду...

Валерка обнял его за плечи, и мы молча вошли в дом.

В глиняных плошках горело у стен яркое пламя.

Валерка взял у Братика его оружие, вынул из желоба железную стрелу с шариком вместо острия, нажал на спуск. Тетива сорвалась с тяжелым звоном, гул заполнил комнату.

Я попросил у Валерки самострел. Это был окованный медью приклад со стальным луком, зубчатым колесом и рычагом для взвода. Крученная из жил тетива толщиной была с мой мизинец.

- Как ты заряжаешь эту штуку? - спросил я у Братика.

Он в это время запирал дверь на звякающие засовы. Оглянулся и, смутившись отчего-то, объяснил:

- Мы каждый самострел впятером натягиваем, а потом уже берем себе.

Затем он поманил Валерку, поднялся на цыпочки и что-то зашептал ему на ухо.

Валерка рассмеялся:

- Он стесняется. Говорит, что не знает, чем кормить гостя... Это не гость, Василек.

- У... - тихонько сказал Братик и слегка толкнул Валерку в бок. Потом с лукавинкой глянул на меня и убежал за серую дерюжную занавеску. Сначала он притащил и бухнул на стол чугунный горшок - по стенкам посудины стекали капли молока. После этого принес громадный поджаристый каравай. Прижимая хлеб к майке, Братик широким Валеркиным ножом стал отрезать большие ломти. Ух, как я захотел есть!

Мы поужинали за круглым столом, неизвестно как попавшим в эту лачугу (богатый был стол - с инкрустацией и витыми ножками, - только очень старый и скрипучий).

Когда ужин подходил к концу, из окна в комнату бесшумно прыгнул рыжий усатый зверь. Сел у стола, зажмурился и замурлыкал с громкостью включенной стиральной машины.

- Это Рыжик? - спросил я. - Такой вымахал?

- Ага... - сказал Братик. - У, бродяга. Опоздал, а теперь попрошайничаешь.

Он стал кормить нагулявшегося Рыжика, а мы с Валеркой легли на широкий топчан, застеленный белым войлоком. Таким же войлоком укрылись. Он был очень легкий и шелковистый.

Братик задул плошки и полез между нами.

- Ну-ка, раздвиньтесь. Всё заняли, какие хитрые... - Он уже не стеснялся меня.

- Ты лягаешься во сне, - сказал Валерка. - Ложись у стенки. Тогда хоть я один буду страдать.

- Ага, у стенки... Там пауки-косиножки ходят, я их боюсь.

- Наш храбрый барабанщик...

- Подумаешь. А ты боишься с большого моста нырять.

- Ябеда, - ласково сказал Валерка.

На лежак прыгнул Рыжик, долго возился у нас в ногах, наконец устроился и заурчал.

Я зажмурился, и на миг показалось, что я в деревне у бабушки и ночую на сеновале с Алькой Головкиным и Мишкой Масловым - одноклассниками и друзьями детства. А в ногах - беспризорный, но любимый кот Жорка.

Я опять открыл глаза. И только сейчас в яркой полосе лунного света заметил на стене два рисунка. Их сделали углем на штукатурке. Слева был портрет усатого Рыжика - смешной и очень похожий. Справа и повыше - парусное судно. Хорошо нарисованный корабль, вроде испанского галеона, только с более низким корпусом. Паруса были надуты пузырями, а из-под форштевня крыльями разлетались волны.

- Кто это рисовал? - спросил я.

- Василек, - сказал Валерка. - Хорошо, да?

- Ладно тебе... - шепотом сказал Братик.

- Здорово нарисовано, - сказал я. - А я и не думал, что у вас есть такие корабли.

- Были, - со вздохом сказал Валерка. - А сейчас порт опустел, корабли гниют у причалов.

- Почему?

- Все боятся, что волны разобьют дамбы, и весь берег будет затоплен...

Братик вдруг зашевелился и сказал мне тихонько:

- Знаешь, мы, когда вернулись, хотели пойти в моряки. А кораблей нет.

- Но почему? Почему не чинят дамбы, зачем всё бросили?

Валерка ответил с сердитой усмешкой:

- Некогда. Эра Багровых Облаков. Все воюют...

Я не помню, долго ли шел ночной разговор. Но утром я уже многое понимал. Знал, что население Города разбилось на две враждующие группы и каждая обвиняет противника в неумеренной жажде власти и нежелании работать. Вожаки хотят получить важные посты, а простые горожане бьются кто за что: за право торговать без налогов, за право строить дома на месте развалин, за какие-то почетные звания и еще - для того, чтобы отомстить за полузабытые старинные обиды. А многие - видимо, просто по привычке и чтобы не осудили сограждане. Что поделаешь, сражения предсказаны Книгами, и даже Великий Канцлер не в силах их предотвратить.

Разбились на две партии и мальчишки. Пошли в барабанщики к старому герцогу по прозвищу Большой Зверь и в факельщики к вожакам цеха оружейников. Для них это было вроде игры - опасной и увлекательной. Сначала... Но пришлось хоронить отцов, а потом факельщики и барабанщики встречались в одной школе. Когда горе, то не до игры. А для серьезной вражды не было уже сил. Случались, конечно, бои, и даже кровь, но никто не знал толком, за что дерется. А Утренняя площадь, где когда-то стояли кукольные театры и карусели, зарастала сорняками. А факелы и барабаны были слишком тяжелы... Потом случилась Стена, и кто-то из факельщиков вдруг спросил: "А наша очередь когда?"

Их учили в школе слушаться Книг, но не все мальчишки - прилежные ученики. И кто-то в первый раз начертил на доске угловатую спираль, рассеченную прямым ударом: старинный знак "преодоленного времени". Теперь этот знак приобрел другой смысл: "Разбить предсказание Белого Кристалла". Взрослые - те, кто о чем-то догадывался, - грустно смеялись: разве можно изменить законы Книг?