Остров (СИ) - Никонов Андрей - Страница 37

В клубе Волкова основательно набралась, так, что даже диагност запищал, показывая среднюю степень алкогольного отравления. Как раз тогда, когда она залезла на столик, и вращая бёдрами, танцевала под зажигательную музыку. И ничуть не хуже стриптизёрш, те только и умеют, что за шест хвататься, никакого чувства ритма. Из тех парней, что стояли вокруг, пуская слюни, Настя отметила двоих, оба — чуть выше среднего роста, черноволосые, мускулистые, как раз то, что нужно для достойного завершения воскресенья.

Тут ей в голову пришла отличная, как казалось, мысль — зачем ждать до понедельника, если можно плюнуть Эксобару в рожу прямо сегодня. Она достала коммуникатор, выбрала нужный контакт, и прекратила вертеть задницей. Поклонники разочаровано загудели.

— Сволочь, да где же ты! — Эскобар не отвечал.

Настя несколько раз пыталась дозвониться, но лейтенант явно не хотел с ней разговаривать.

— Да пошёл ты в жопу, придурок, — наконец проорала она в отключившийся телефон, и слезла со стола. Настроение резко качнулось в отрицательную сторону, всё вокруг показалось мерзким и наигранным.

Её тут же подхватили сильные руки, какой-то латино попытался даже в штаны залезть.

— Прости, красавчик, что-то расхотелось, — Волкова, стараясь сдерживаться, похлопала его по щеке. — Ребята, с вами было классно, но я сваливаю.

Она стащила со стула куртку, накинула на плечи. Слюнявые поклонники отвалили. Вокруг было столько свободных цыпочек, что зацикливаться на одной бухой оторве никто не собирался. Ну потанцевала на столе, вывалив левую грудь из майки, приспускала джинсы чуть ли не до колен, делов-то, здесь такое происходило постоянно. Только один, как раз из примеченной парочки, приобнял Настю и заявил, что одну её в таком состоянии никуда не отпустит.

— Дебил, сказала же, отвали, — Волкова оттолкнула его обеими руками, и покачиваясь, пошла к выходу. По пути задержалась у барной стойки, расплатилась, а когда оглянулась, этих двоих уже не было.

— Bambi, — пьяно скривилась она. — Настойчивее надо, да, милашка?

Бармен заученно улыбнулся, получив чаевые, и занялся другими клиентами.

Пьяная почти в стельку детектив получила на выходе свой пистолет, кое-как пристроила кобуру под куртку, и вывалилась на улицу. Парковка для байков располагалась через дорогу, движение в эти часы было просто никаким. Алкоголь бил по мозгам, в пойло явно подмешивали что-то куда более крепкое.

— Сдам анализ, и, если там наркота, буду тут всегда тусоваться, — пообещала она себе. — Или разнесу гадюшник к чёртовой матери.

Мотоцикл Волковой стоял в самом дальнем и тёмном углу. Настя кое-как дошлёпала до него, уселась на плитку и закурила.

— Ну ты и дура, мать, — сказала она себе. — Даже мужика не можешь снять, опять будешь спать одна.

И почувствовала, как чья-то рука зажимает ей рот, а другая — давит на шею.

— Хотела сбежать, цыпочка? — схвативший её решил поговорить. — От нас не уйдёшь. Нечего было задницей крутить, теперь будешь делать всё, что я скажу.

У нападающего сверху всегда есть преимущество. Во-первых, вес — он может давить на жертву всем телом, а той приходится использовать рычаг и силу ног, чтобы подняться. Во-вторых, визуальный контроль, жертве приходится только догадываться, что с ней собираются сделать, а нападающий может заранее рассчитывать свои шаги. И, наконец, действует фактор внезапности.

Насте некогда было рассуждать. Она позволила чьей-то потной руке как можно плотнее прижаться ко рту, даже губы раздвинула, чтобы незнакомцу было удобнее, а потом сжала зубы, и что есть силы дёрнула головой вперёд и влево. Тёплая кровь брызнула на язык, владелец прокушенной руки взвыл, хватку почти не ослабил, но сместился в сторону.

Правой рукой Настя вытащила нож из вшитых в подкладку куртки ножен, и всадила лезвие в подставившееся плечо. Удар был такой силы, что острие ножа прошло через мягкие ткани незнакомца насквозь, и поцарапало шею Волковой.

Нападавший взвыл, и попытался высвободиться.

Не выпуская ножа, Настя выбросила левую руку дальше, нащупала волосы, и сильно дёрнула на себя. Лезвие снова воткнулось во что-то мягкое, она его отбросила вместе с взывшим раненым, выхватила пистолет, чуть было его не выронила, выругалась, откатилась в сторону и встала на одно колено, включив целеуказатель и подсветку.

Нападавших было двое. Один сидел на мощёном покрытии, пытаясь зажать сразу две раны, а второй стоял немного поодаль, словно выбирая между бегством и помощью товарищу. Пустые, ничего не выражающие глаза с огромными зрачками говорили о том, что он под кайфом.

— На землю, руки за голову, — рявкнула Волкова. — Стреляю без предупреждения.

И бабахнула в воздух — первый патрон по инструкции был снаряжён дающим шумовой эффект припасом, вреда он принести не мог, только напугать. Другое дело, что Волкова на инструкцию клала, и заряжала пистолет исключительно боевыми, но кто там будет разбирать, чем она вверх пальнула, главное, то предупредила засранцев.

Тот, что был ранен, никак не отреагировал, а вот его напарник попытался что-то достать из-под куртки. Настя выстрелила два раза — в правое плечо и колено, оба раза попала, второй нападавший заорал, рухнул на землю, и там задёргался, всхлипывая и подвывая.

— Чёрт, голова заболела, — Волкова кое-как поднялась, голова кружилась, окружающий мир неприветливо покачивался, словно на волнах.

Врубила фонарь на мотоцикле.

— Ну да, я так и знала.

Напали те самые парни, на которых она положила глаз. Тот, что с простреленным коленом, был совсем плох, первый выстрел просто раздробил коленную чашечку, а вот второй, в плечо, явно повредил что-то важное, Настя вызвала медпомощь, вытащила из сиденья медпакет, приклеила парню на грудь. Насильник с ножевым ранением выглядел лучше, даже кровь почти не текла, и она от души врезала ему ногой в живот.

— Vai tomar no cu, козёл. Один удачный вечер выдался, и тот испортили.

Высокий мужчина в чёрном плаще, стоявший в тени, был практически незаметен. Тёмная одежда, смуглый цвет кожи и ночная темень сливались друг с другом. Он всё видел, но только покачал головой. Эти двое озабоченных кретинов появились совсем некстати, с детективом должны были встретиться совсем другие люди, которые сейчас уселись обратно в машину, и не спеша выехали со стоянки. Высокий не стал ждать, пока возле клуба появится полиция и медики, он перелез через низкую ограду, дошёл до соседней улицы, оседлал байк, и последовал за уехавшей машиной, полы его плаща развевались в воздухе, словно крылья.

На острове посреди океана шестеро человек в одинаковых оранжевых комбинезонах разбирали содержимое отложенных отдельно ящиков — ошибиться было сложно, в карманах комбинезонов обнаружились ключи, и на ящиках были написаны их имена. Непонятно, для чего те, кто их привёз, это сделали, в каждом ящике лежал одинаковый набор продуктов, пистолет с запасной обоймой и батареей, небольшой походный нож в ножнах, пенка и спальный мешок. Двое женщин и четверо мужчин старательно не смотрели в сторону ящиков с мертвецами и себе на руки.

— Кто-нибудь знает, где мы? — рыжеволосая женщина встряхнула спальник, примерила — он был ей немного велик.

— Без понятия, — невысокий лысеющий мужчина с небольшим животиком прицелился из пистолета в сторону центральной горы. — Я — из Тахо, если что, Рафаль Минковский. Те, кто так решил пошутить со мной, очень сильно пожалеют.

Остальные четверо промолчали.

— Может быть, — рыжая скатала спальник, положила обратно в ящик, достала оттуда бутылку воды, прицепила нож к бедру, засунула пистолет в карман. — На каждого по двенадцать литров, значит, максимум шесть дней. Я пойду осмотрюсь, а вы держитесь от моих вещей подальше.

Рыжую женщину звали Сейду Перейра, ей было сорок два года, и большую часть жизни она прожила в Тахо — туда она попала сразу после приюта, первое время пыталась учиться в университете, а потом поняла, что даже те крохи магической силы, что пропускал браслет, помогут ей куда больше, чем знания по неорганической химии. Полтора года назад она развелась, продала небольшую сеть прачечных, и переехала в Колон, небольшой посёлок неподалёку от Модены. Полученные деньги позволяли прожить безбедно один, а может два десятка лет, не работая, и за это время забыть годы супружеской жизни как страшный сон.