Курьерская служба (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 6

— Будь осторожнее! Этот парень сказал — чего я, москвич, здесь забыл. И правда, чего?

— Ну… Ты же знаешь. Циммеров не очень любят в Москве, прямо скажу. Тем более, после того, как родители твои развелись. В лицее над тобой… потешались разные ушлёпки. Да и ты сам с детства всё мечтал в камнерезы, “Уеду к тёте на Урал”, говорил. Типа, тут — лучшая школа. Филиал крупнее московского отделения.

Итак, значит, родители мои были в разводе. Что-то подсказывало, что это создаст определённые проблемы.

— И, как я понимаю, здесь я тоже стал изгоем?

— Московских дворян местные не любят, это да. Да и не только местные дворяне. Дворян вообще мало кто любит.

— Я заметил, — усмехнулся я, растирая всё ещё болевшую руку. — Тут какие-то банды в университете были. Не знаешь подробностей?

— Не знаю, ты не рассказывал особо. И обычно в такие дела дворяне своих крепостных не посвящают. Спасибо, что не дал ему по морде съездить. Я бы тоже ему врезать хотел бы. Но меня ж потом, действительно, по каторгам затаскают! Ладно, заболтались мы. Сейчас тебе такси до Мариэтты Генриховны вызову, — сказал Сид. — Не в общественном же транспорте толкаться.

— А это куда? — кивнул я на машину.

— А сам в мастерскую отгоню. Только бы… за ремонт сразу деньжат скинуть, барь. Я запросил в Дворянском доме, все фотографии письмом послал, те сказали, что компенсируют. У них юристы хорошие.

— Так. Давай, показывай, куда.

Я достал смартфон и нажал на кошелёк.

“Вас обслуживает Московский Дворянский Банк.

Введите пароль.

Запамятовали? Просите звонок”

— Пароля твоего, конечно, я не знаю, — вздохнул Сид. — Никогда не говорил, тебя маменька… то есть, Валентина Альбертовна приучила ещё в юности. Запроси звонок, восстанови.

Приятный женский голос сперва спросил, как обращаться, а когда я назвал ФИО уточнили: “сударь” или “ваше благородие”. Назвал второе — надо привыкать. Затем последовала проверка даты и места рождения, номер паспорта — его я подглядел в бумажке, выданной в Университете.

— Личность подтверждена. Ваш временный пароль будет выслан вам в цифровую почту, ожидайте. Доброго вам дня, Эльдар Матвеевич!

Наконец, после непродолжительного ознакомления с интерфейсом, пока Сид терпеливо ждал, я, наконец, вошёл в платёжный кошелёк. Там было две выделенные жирным цифры:

“Платёжный счёт: 255 руб. 12 коп.

Накопительный счёт: 15067 руб.”

Ниже виднелись акции: некие “Газкартель”, “Собрбанк”, “Мангазея”, “Русско-филиппинская компания” и ещё десяток ни о чём мне не говорящих, но внушающих уважение компаний. Общая их сумма была в районе тысячи рублей. Ещё ниже было несколько кнопок: “Свой Двор”, “Своя Недвижимость”, “Свой Транспорт”. Для интереса тыкнул на “недвижимость”. Там оказалось пусто.

Насколько я помнил историю других реальностей, подобные платёжные системы обычно появлялись куда позже, на десятилетие, а то и на два. Пока что оценить местный курс рубля я не мог. Впрочем, узнать это было достаточно просто:

— Сид, сколько скинуть-то? Ремонт сколько стоит примерно?

— Стекло дорогое будет. Пять. Может, девять — десять в сумме.

— Тысяч?

— Чего?! — Сид выкатил глаза. — Не, барь, точно к лекарю. Как будто с Луны прилетел. Мощно тебя там, в зале этом приложили.

— Хм. А сколько всего машина стоит?

— “Лань” двенадцатая-то? Новая — тысячи полторы, а эта — от силы пятьсот.

И тут я присвистнул. Полторы тысячи за машину и десять рублей за ремонт означали, что на платёжном счету у меня была пара среднемесячных зарплат, а на накопительном… Судя по накопительному — в других мирах я бы считался миллионером уже в девятнадцать.

Подъехало моё такси — лакированная чёрная машина. Сид закинул сумки, приоткрыл мне дверь и сказал извиняющимся тоном:

— Если можешь… объясни Мариэтте Генриховне, как всё было. Я её боюсь, строгая больно. Я за три часа постараюсь уложиться — забегу покушать.

— Квартира! — догадался я крикнуть напоследок. — Скажи адрес. Я же всё забыл, ты помнишь?

— Тридцать пятая, комплекс “Татищевский”! Ну, бывай, барь.

А затем прыгнул на переднее сидение разбитой “Лани” и осторожно порулил, высунувшись в окно.

Мне ничего не оставалось, как ехать знакомиться с тётушкой из этого мира в гордом одиночестве.

В большинстве посещëнных мной миров старшая сестра отца Мариэтта Генриховна либо умерла во младенчестве, либо жила где-то очень далеко с толпой моих двоюродных братьев и сестёр и знать нас не желала. Либо, того хуже, спилась и вела маргинальный образ жизни.

Поэтому чего ждать я не знал.

По дороге я ознакомился с контактной книгой и списком звонков. Чаще всего в последние дни звонили контакты: “Мама”, “Тёть Мари”, “Сид” и “Марк Каюмов”. Я вспомнил, это его потащили на публичную казнь перед залом после меня. Возможно, он был моим приятелем.

Тетка почти не звонила, последний звонок был больше месяца назад. Точно так же, как и отец: от того вообще последний звонок числился в рождество.

В сообщениях чёрт ногу сломит: в основном про обучение, но с парой человек, в том числе с Каюмовым переписывался и на тему каких-то неведомых местных игр, не то цифровых, не то настольных.

Посмотрел галерею фото и слегка разочаровался. Во-первых, качество фотографий не вполне соответствовало эпохе. Ни одной фотографии красивой девушки или чего-то запрещённого. Мой двойник казался мне исключительно скучным и скромным типом. Сплошные фотографии учебников, каких-то каменных пластинок, станков, фрезеров, досок и тому подобного. Пара фотографий из ресторанов, похоже, достаточно дорогих. Много фото из картинных галерей и всего несколько карикатур или мемов на политическую тему, юмор в которых я не уловил.

Мы прокатились по главному проспекту, свернули в сторону невысоких домов, утопающих в зелени, и остановились у длинной яркой пятиэтажки с вычурными колоннами, арками и вьюнами, доросшими до третьего этажа. Приглядевшись, я понял, что это не вьюны, а это самый настоящий виноград, который уже зацветал. Виноград на Урале — что-то новое, подумалось мне.

Услужливый таксист, смуглый, похожий на кавказца, в цветастой рубашке, помог погрузить в просторный лифт, а затем молча остановился у дверей, ожидая чего-то.

— Сколько? — догадался я и стал рыться по карманам.

— Ежели наличностью — то полтинник, — немного удивленно сказал таксист. — А так — семьдесят две копейки.

Принятую здесь сумму чаевых я не знал, но на всякий случай решил округлить. Недолго поразбиравшись с механизмом оплаты, я набрал восемьдесят на телефоне, пароль, а затем коснулся телефонами с таксистом. Механизм не очень удобный, но зато защищенный. Таксист мой жест оценил.

— Спасибо, сударь! Сейчас помогу сумки до лифта донести.

В подъезде я сразу обратил внимание на двух парней рабочего вида, куривших около почтовых ящиков. Когда я окончательно погрузился в лифт, а таксист откланялся и хлопнул дверью подъезда, пара пришла в движение.

— Сигареты имеются, барь? — спросил первый из них.

Глава 3

Ох, как часто я слышал такую фразу во всех известных мне мирах. Какие разные ситуации случались в моих жизнях после того, как кто-то просил закурить. Сломанные руки, переломы, пару раз — выстрелы из огнестрела. Любителей стрельнуть сигарету я не любил, и мне не очень хотелось бы с первых дней оставлять после себя след из смертей и разрушений, хотя при прочих равных — всё равно, как начинать путь. Увы, в этот раз физическая форма была не на моей стороне. Да и руки оказались заняты для мгновенной реакции — правая рука телефоном, а левая— одним из пакетов, поэтому я мягко сказал:

— Нет, не курю, — и нажал третий этаж.

Я и правда не курил ни в одной из реальностей, которую мог вспомнить. Но прозвучало это не убедительно, да и, судя по всему, никто и не собирался курить. Грязноватый сапог встал в створ лифтовой двери.

— Вы куда, барин, почему пообщаться с рабочим классом не хотите? Вы брезгуете?