Курьерская служба (СИ) - Скоробогатов Андрей Валерьевич - Страница 35

Реакция моего организма на подобную близость и прикосновение была соответствующей возрасту и степени воздержания. Добавляло пикантности то, что Алла то и дело бросала на нас хмурые взгляды, почти не скрывая ревность. Да, думалось мне, надо что-то решать. В бордель, что ли? Сид что-то упоминал про филиппинок-массажисток, но к подобным платным средствам я прибегал всего пару раз за все мои жизни. Когда занимаешься любовью не за деньги — это намного приятнее.

Нет, подумалось мне, надо что-то решать, и решать цинично и поскорее. А неземная любовь к Нинель Кирилловне подождёт.

В конце занятия на экранах повисла мелкая, но очень подробная схема занятия, напоминающая шпаргалку. Пара человек сфотографировали её на свой мобильник. Затем пришёл методист, приведя достаточно молодого парня-блондина, вылизанного, в странном фиолетовом пиджаке и со здоровенными золотыми кольцами на каждом пальце.

— А сейчас, господа студенты, будут проведены мероприятия по нейропрограммированию. Ваше присутствие на месте будет означать согласие. Рекомендую положить конспекты перед собой, можете пролистать, если вам так удобнее, а затем откинуться на спинку кресла.

Самира и ещё один парень-азиат тут же поднялись с места и молча ушли.

— Религия не позволяет! — тихо проворчал Лукьян. — Ладно, посмотрим.

Парень начал ходить по рядам, подходя к каждому из студентов, касаясь конспектов, экрана рихнера, а затем на секунд десять застывая около лба. Нейропрограммирование — это очень дорогая процедура, вспомнилось мне. Всего пара тысяч человек по стране умели делать это. Памятуя о случившимся со Светозаром Михайловичем, я, признаться, испытывал некоторое волнение. Уж нет ли здесь какой-то подставы, и мою личность опять перепишут? Но судя по реакции моих соседей, процедура была привычной, ничего плохого не происходило. Юноши и девушки просто закрывали глаза, несколько секунд сидели неподвижно в креслах, Алла, например, тихонько пробормотала:

— Шик!...

Когда дошла очередь до меня, а ледяные пальцы нейропрограммиста коснулись висков, лёгкая короткая боль прошила кожу головы и ушла куда-то вниз, но затем стало нестерпимо приятно и интересно. Весь цикл лекций за два дня, включая мельчайшие детали, прокрутился перед глазами и, казалось, запечатался в сознании настолько прочно, что я мог повторить даже интонацию лектора, наклон строк и курсив каждой буквы на доске.

Когда я открыл глаза, я увидел, как нейропрограммист, направляясь к следующему курсанту, на миг обернулся и, слегка нахмурившись, пробормотал:

— Странно... редкий случай. Очень мощный барьер.

Когда закончили с последним, группе дали посидеть в креслах пять минут, а когда начались смешки и досужие разговоры, попросили на выход. После занятий у меня предстояли занятия по кобудзюцу. Я уже успел позвонить Сергею Сергеевичу, моему будущему тренеру, вызвал такси и подошёл попрощаться с однокурсниками, как вдруг ко мне подбежала Алла:

— Слушай, ну чего, — он упёрла палец в моё плечо, то ли смущённо, то ли с упрёком. — Полку повесишь? У Гали что-то не получилось.

Намёк, жест и смущение были более чем многозначительными. Ответ я дал сразу, хотя решение далось мне с трудом. Определённая часть меня просто кричала, что нельзя не воспользоваться таким предложением. Что всё очевидно. Что я должен бросить все дела и планы и помчаться в эту тесную арендованную квартирку юной и открытой для отношений девушки, чтобы там...

Но нет, сказал разум. А моя природная рассудительность, ответственность, подкреплённая невыжженной частью стеснительного характера моего реципиента и его же влюблённостью, подтвердили выбор.

И тут же мозг предложил компромисс.

— Мне нужно на занятия по рукопашке. Давай ближе к полуночи, если ты не...

— Ну, вешать полку ближе к полуночи как-то слишком, — немного разочарованно усмехнулась Алла. — Ладно, завтра тогда поговорим. Успешного... чего бы там ни было.

Когда я ехал в такси, то подумалось, что второго шанса не будет. Скорее всего, теперь она потеряет интерес и переведёт отношения в разряд дружеских. С другой стороны, так будет куда лучше и комфортнее для работы, потому что служебные романы, особенно в таком раннем возрасте — серьёзная помеха карьере и стажировке. Да и тренировка куда важнее. Нарушать договорённость с тренером было бы неправильно.

Мы ехали по району достаточно унылых пятиэтажек. Такие районы середины двадцатого века постройки есть в каждой реальности, которую я посетил — при росте рождаемости и урбанизации всегда возникает потребность в дешёвом городском жилье.

Припарковавшись у весьма симпатичного здания с колоннами в античном стиле и заплатив таксисту, я пошёл искать нужный вход. Главный, как сказал Сергей Сергеевич, не подходил и мне пришлось миновать ворота, у которых курила парочка студентов-люмпенов, смеривших меня презрительным взглядом, но не приставших. Видимо, подумали, что я курьер при исполнении и мне лучше не мешать.

Во внутреннем дворе, в крыле, в котором располагался спортивный зал, обнаружилась посеревшая табличка «Клубъ кобудзюцу Сай. Вторникъ, четвергъ, пятница». Миновав коридор и поискав по стрелкам на стенах нужную дверь, я спустился в цокольный этаж и вошёл в тесное и слабоосвещённое помещение.

А в следующий миг мне по носу прилетело черенком от швабры.

Глава 16

— Твою мать! — выругался я, схватившись за переносицу. — Что за?

Я отступил назад и через боль огляделся. Играла музыка, уже несколько раз слышанная ранее попса на японском. Большое, истрёпанное и слегка подгоревшее в углу полотнище с самураями и ниндзями висело под узким потолочным окном. Троица парней разного возраста, упражнявшихся на тренажёрах в углу, приостановилась и с интересом разглядывала меня. А прямо передо мной стоял низкорослый седой мужичок, подтянутый, но с красным пивным носом и шваброй наперевес. На скамье около стены стояли две жестяные банки пива “Столичное”.

— Чего припёрся? — он неодобрительно поднял взгляд на меня. — Я же сказал, кредит не верну!

Швабра сделала оборот, уперевшись мне в грудь, отчего я опять отступил назад. Затем описала полукруг, готовая врезаться мне в челюсть, но я успел отклониться.

— Какой живчик! А ну иди сюда.

Я отступал вдоль стены. Признаться, у меня даже перехватило дыхание — настолько я был возмущён. Нет уж, вешать полочку было бы куда приятнее.

— Сергей Сергеевич! Мы с вами договаривались по телефону. Что за хрень, вы обещали… Вы, блин, пьяны! Как вы ведёте занятия? Я возмущён до глубины души!

— Нормально ведёт, — буркнул один парень.

Сам тренер опустил палку, почесал затылок и сказал:

— Что-то припоминаю, да. Вроде как звонил кто-то. Я думал, что это опять кредиторы лазейки ищут, чтобы меня найти. А чего в форме?

— С занятий. Где у вас раздевалка? Нужно переодеться.

— Ну, раз с занятий, то лови…

Договорить и переодеться он не дал — швырнул в меня швабру, затем, крутанувшись и оттолкнувшись от стены, схватил из короба у стены ещё одну. Взмах, обманный манёвр, разворот. Я парировал удар. Один удар по плечу, второй — уже спустя моего касания. Через минуту я уже поменял своё мнение. Нет, несмотря на лёгкое опьянение и возраст, Барбарискин явно был хорош. Впрочем, и я был не промах — реакции угадывать движения и совершать уклонения хватало. Однако недавние сражения и ещё не до конца восстановившиеся мышцы дали о себе знать, я запыхался и отошёл в сторону.

— Ну, что я могу сказать, молодой человек… — тренер кинул швабру в угол. — Как тебя? Эльдар?

— Да.

— Тебя же кто-то учил? Навыки явно есть.

— В Верх-Исетске. Занимался немного.

— Не важно. Удивительно только, как при таких навыках хреновая физическая форма. Переодевайся — и на тренажёры. Парни покажут.

— А мы так и будем — на швабрах?

— Школа Кобадзюцу Ниден-Энеруги подразумевает использование любых подручных предметов. Для успешного применения в любом месте. Главным образом — для уличных боёв. Хотя техники на традиционном оружии тоже пройдём. Но сначала — набирать мышечную массу.